Легенды Гарсариона: Искра (СИ) - Тайлер Калхун
К концу третьего дня, когда лидер мятежа обсуждал с сотниками организацию путей снабжения, к нему прибыл разведчик.
— Господин! — принялся докладывать он. — Есть вести из Дарона!
— Говори скорее. — Ничего хорошего, по-видимому.
— Знать снарядила свое войско и выдвинулось к Матарису. Кроме того, мы кое-что разнюхали, вам это понравится, — он довольно улыбнулся.
— Не томи, — буркнул один из сотников.
— Армия Талла в Нордриме частично состояла из алсогонцев, собранных как вспомогательные отряды. Среди них масса рыцарей и хорошо подтянутой пехоты. Нашей знати удалось их переманить, и они идут в Алсогон, чтобы помочь нам!
Делан хотел было обрадоваться, но все же смутился. Он не знал, что думать об этой новости. С одной стороны — это было замечательно, ведь если все мятежные силы Алсогона объединятся, то они могут окончательно сокрушить Талл. Но что-то ему подсказывало, что знать может таким образом лишь укрепить свои позиции. Теперь ему была понятна картина жизни феодалов, и их стремления не к окончательному разгрому Талла, а ведения с ним переговоров. Ему доходчиво объяснили, что в этом стремлении нет благородного желания защитить жизни простого народа, а котором твердят эрлы. Им нужна власть, земля и деньги. Последними двумя атрибутами Талл щедро делился с ними, так что многие из мятежников до ныне имеют поместья в стране врага, их деньги и титулы зависят от таллийцев. А их «мятеж» — лишь игра, в которой они заинтересованы только в своей победе. При таком раскладе, новости о пополнении их армии вызывали у Делана двоякие впечатления.
— Спасибо за вести, — поблагодарил разведчика лидер мятежа и тот ушел.
— Вот так новости, — радостно сказал один из сотников. — Может, нам стоит обождать? Я разделяю вашу с Эрмиром к ним неприязнь, но удар единым сильным кулаком будет куда больнее для Талла.
— Нет, — отрезал Делан. — Выступаем, как и задумали. Мы возьмем столицу без них.
Войско было готово к выступлению на следующий день. По оценкам разведки и сотников, до Ваттавы с таким количеством людей они доберутся через две недели, если не будут тратить лишние силы и пойдут размеренным темпом. Этого должно было хватить, чтобы опередить Ардорфа и захватить столицу раньше.
Делан распорядился, чтобы принцесса была все время рядом с ним, под охраной как минимум пяти человек, которые будут стеречь ее и днем, и ночью. С Эрмиром он по прежнему не общался, лишь перекидывались парой фраз, которые касались руководства армией, да и только. Тальмагана он старался не подпускать к себе, да тот и сам не особо-то старался приблизиться и поговорить. Но невольно Делан все равно бросал на него взгляды. Как бы там ни было, это был его отец. Настоящий отец, которого он никогда не видел. И вот он — перед ним. Интересно, знает ли он, что Делан его сын? Наверное, знает, слишком его поведение было подозрительным, да и его появление так внезапно, когда Делан начал мятеж выглядело очень странно.
Шли мятежники и вправду медленно, куда медленней, чем, когда их было две сотни, да даже, чем, когда они шли на Матарис. По пути им встречались селения, которые Делан наверняка никогда бы не увидел, не случись того, что случилось. Оттуда выходили люди и приветствовали их, несли им цветы и еду. Было очевидно, что таллийцев там больше не было.
Мятежники не разбивали лагерей, спали прямо под небом, чтобы сэкономить время. Это было довольно удобно. Каждую ночь Делан смотрел в небо и мысленно говорил с Илиеной. Он точно знал, что она где-то там, в далеких краях, куда никогда не ступала нога человека. По крайней мере, живого. И он верил, что однажды встретит ее. Может даже, очень скоро. Делан принимал тот факт, что может умереть, с улыбкой. Он умрет с чистой совестью, за свою страну, за свою любовь, за тех, кто не может себя защитить.
И в одну из таких ночей, к нему подошел стражник.
— Простите за беспокойство, господин…
— Я не господин, — как-то само собой ответил он. — Что случилось?
— Э-э, да тут это, принцесса таллийская все хочет с вами говорить. Надоела. Вот мы и решили, может…
— Ведите ее сюда.
Принцессу привели со связанными руками.
— Это еще зачем? — удивился Делан, глянув на солдат. — Снимите, с ней я как-нибудь справлюсь.
Воины развязали ей руки и оставили их наедине.
— Я бы хотела извиниться, — сказала она, сев у костра. — Я резко выразилась насчет вашей жены, это было неправильно.
— Не за что извиняться. — Делан задумчиво ворошил костер. — Я даже забыл думать об этом, у меня других проблем куча. Главное — не пытайся больше сбежать, иначе я прикажу держать тебя связанной постоянно.
— Я не буду, — принцесса виновато опустила голову. — Все равно не выйдет.
— Вот-вот.
— А еще, — она снова подняла голову. — Спасибо, что сохранили жизнь Розе и мне. Я видела, как этот человек, Эрмир, был недоволен. Вы идете против своих же людей ради врагов. Это сильно.
— Мы должны быть лучше, чем те, против кого сражаемся, иначе смысл этой войны? Может, я и пожалею о своих решениях, но я все равно буду считать, что они правильные.
Повисло молчание, нарушаемое лишь далекими разговорами солдат, треском костра и стрекотанием сверчков. Делану была не особо приятна компания этой девушки, но просто прогонять ее он не хотел. Она еще хотела было что-то сказать, но все никак не решалась. А потом пожелала спокойной ночи и ушла.
Он не испытывал к ней отвращения, как к врагу, да он вообще не считал ее врагом. Это была обычная девушка, лишь в силу обстоятельств оказавшаяся в его плену. А это еще ода тема для размышлений. Нет, ему было достаточно того, что уже было. Тальмаган, его отец, предстоящая битва, которая решит судьбу всего Алсогона, а может, и всего северного Гарсариона, знать, действия которой, он никак не мог понять. И в центре всего этого круговорота дерьма — он, простой крестьянский парень, который вообще не должен быть здесь.
Но это выпало на его долю, можно смело говорить, что он сам себя в это втянул. Теперь нужно было закончить. И потом уже уйти с миром на покой, куда-нибудь далеко, чтобы никто его не мог достать.
Каждый день их похода на столицу был пыткой для Делана. Ему уже не терпелось ринуться в бой, крушить врагов. Он и представить себе не мог, что будет о таком думать. Первые его убийства хорошо ему запомнились, тогда
