Мария Семенова - Лебединая Дорога (сборник)
Исцарапанный Локи тотчас же согласился:
– Клянусь бортом корабля Скидбладнира, хребтом коня Слейпнира и лезвием меча-самосека, что выманю тебе Идунн, и поступай с нею как хочешь, только выпусти меня поскорее!..
– Добро, – молвил орёл, и палка отстала от его спины, а руки Локи – от палки. Свалился Локи на серые камни и долго лежал, охая и жалуясь на судьбу, потом кое-как поднялся и, хромая, поплёлся назад, туда, где сидели два Аса. И порадовал ли его кусок остывшего жаркого, что приберёг ему Хёнир, – земные Люди не знают. Известно лишь, что Локи никому не рассказывал о своём уговоре с орлом. И больше в тот раз ничего не случилось с троими Богами до самого возвращения домой.
Молодильные яблоки вправду росли в саду у Асиньи Идунн, и Боги, чувствуя приближение старости, приходили к ней и отведывали чудесных плодов. Вот почему Один всегда оставался седобородым мужем, но никак не дряхлым стариком, Тор – могучим воином в самой середине жизни, а все Асиньи – прекрасными юными жёнами. Идунн была замужем за Асом по имени Браги; этот Браги родился в Мидгарде, среди смертных Людей, но ему первому среди них довелось вкусить мёда поэзии, стал он величайшим на всей Земле скальдом – и был взят в мир Асов и введен в их род, стал Богом поэтов.
Однажды утром Локи заглянул в сад, где Идунн ухаживала за яблонями:
– Пойдём со мной в лес, я нашёл там яблоки, которые наверняка тебя удивят. Да захвати корзиночку этих, чтобы сравнить!
Доверчивая Идунн сорвала несколько яблок и вышла вместе с Локи за ворота Асгарда, расспрашивая дорогой, что за удивительные плоды попались ему в лесу. Но только вступили они в лес и вышли на поляну, где, по словам Локи, росли дикие яблони – пал с неба Великан Тьяцци в оперенье орла, схватил Идунн в огромные когти и мигом унёс в Утгард, на север, в окутанные туманом снежные горы.
Асы не сразу заметили исчезновение Идунн: Богам и Богиням нередко случалось путешествовать, надолго уезжая из дому. Даже Браги, вещий поэт, не понял сперва, что Идунн пропала. А Локи, понятно, молчал.
Но прошло время, и Асы увидели – случилась беда. Яблони Идунн соскучились по хозяйке и, как ни поливали их Боги, совсем перестали плодоносить. Начали Асы седеть и стареть, стали покрывать их лица морщины, а могущество – ослабевать. Тут собрались они на тинг и вместе припомнили, когда и с кем последний раз видели Идунн:
– Это Локи увёл её из Асгарда, и она не вернулась!
Немедля поймали и привели на тинг Локи. Начал он отпираться, мол, не поймёт, о чём речь, но глаза бегали. Пригрозили ему Асы, что не посмотрят даже на кровное побратимство:
– Из-за тебя мы опять попали в беду, так что держись, если не выдумаешь, как спасти Идунн и всех нас!
А Тор молча взялся за рукоять молота-молнии, и, говорят, это-то напугало Локи больше, чем все смертные муки, которыми ему угрожали. А впрочем, другим Людям кажется, всё дело в том, что красавец Локи и сам начал стариться и седеть, как другие, а стало быть, ни одна женщина, кроме верной Сигюн, скоро не захочет на него смотреть… Как бы то ни было – струсил Локи и обещал, что вызволит Идунн из плена, если только Богини одолжат ему соколиное оперение. Асиньи тотчас его принесли. Надел Локи быстрые крылья и во весь дух понёсся на север.
Промелькнули фиорды, забитые льдами, прибрежный чёрный песок, на который с шорохом выплёскивается волна; промелькнули горные снежники и поля бурого камня, вытекшего когда-то из-под земли жидким огнём. И вот наконец Страна Великанов и дом исполина Тьяцци, вот Идунн, грустящая на пороге.
Локи сразу увидел, что Идунн была дома одна – Тьяцци с его дочерью Скади уплыли в море на лодке, ловить рыбу на ужин. Не стал Локи терять времени даром – тотчас превратил Идунн в лесной орех, взял его осторожно в когти и помчался домой.
Тьяцци же, возвратившись, немедля хватился пленницы; а поскольку этому Великану была ведома древняя мудрость, он скоро понял, какой такой сокол мелькнул над его лодкой, когда он и Скади выгружали на берег улов. Поспешно надел Тьяцци своё орлиное оперение:
– Это Асы, дочь, выкрали у нас Идунн. И ты должна будешь отомстить, если со мной что-то случится.
И кинулся в погоню за Локи – только ветер свистел в огромных крыльях.
Долго мчались сокол и орёл – над морем и над горами, над каменными равнинами и вдоль извилистых ущелий фиордов, в морозной солнечной вышине и в тумане, что поднимался с клокочущих горячих озёр. Но вот наконец и Асгард; и Асы, увидев мчащихся птиц, выбежали за стены с ворохом стружек. Локи без сил свалился им прямо под ноги, а Браги подхватил лесной орех, выпавший из соколиных когтей, и мгновением позже целовал заплаканную Идунн. Асы тем временем подожгли стружки – и Тьяцци, не в силах остановиться, влетел прямо в огонь. Вспыхнули и сгорели орлиные перья, и Тьяцци вынужден был принять свой истинный облик. Подоспевшие Асы схватились с ним, и Тор поразил его насмерть.
А Идунн побежала к своим яблоням, и те, сказывают, при виде хозяйки немедленно расцвели, а к концу лета принесли урожай, да такой, какого не помнили самые старые Асы. Отведали Боги яблок, и возвратились к ним силы, вернулись молодость и могущество, а у Асинь пропали морщины и седина, и всё стало как прежде.
И Локи успел позабыть о Скади, дочери Великана. Локи привык делать первое, что ему приходило на ум, и редко размышлял о последствиях, да и то, если удавалось его изловить и припереть к стенке, заставить держать ответ.
Скади
Между тем Скади, дочь Великана Тьяцци, умела не только пасти коров, стричь непослушных овец и кроить нарядные платья. С детства выучилась она бегать на лыжах на зависть любому юному Великану, даже Хримтурсы не могли с нею равняться, а ведь они сами были детьми зимы и мороза. Скади привыкла стремительно мчаться с самой высокой горы, с самого крутого откоса, весело огибая деревья и валуны и не расплескав на ладони чашу с водой, – только лыжи свистели да снежная пыль вилась за плечами, как серебряный плащ!
А ещё умела Скади сражаться и так ловко со временем стала владеть отцовским мечом, что Тьяцци однажды подарил ей шлем, щит и кольчугу, сказав:
– Из тебя получилась бы валькирия!
И надо ли говорить, что ко всему прочему Скади была красавица, каких мало.
Долго, до самой зимы, ждала она отца, умчавшегося в погоню за Локи; и наконец поняла, что срок ожидания минул, настало время для мести. Тщательно осмотрела Скади кольчугу, наточила и смазала меч, взяла в руки копьё, надела за спину щит. Заперла дверь отцовского дома. Встала на лыжи и пустилась в путь по горам, заваленным снегом.
Долго путешествовала Скади. Тяжёлые облака ползли через перевалы, туманом окутывая тропу, лишь седые вершины вздымались в холодную синеву, сверкая на солнце. А по ущельям сонно переговаривались водопады, разодетые ледяными кружевами. И неумолчно ревел, сотрясая береговые утёсы, океанский накат, и ледяные горы, подхваченные течением, медленно проходили у горизонта…
И вот однажды рано поутру Асы проснулись и выскочили из домов, разбуженные громовым ударом в ворота. Закаркали вещие вороны в доме у Одина, завыли волки Гери и Фреки; рыжебородый Тор схватил молот; эйнхерии встали с оружием у двери Вальхаллы – не рог ли то Гьяллархорн протрубил, не Фенрир ли вырвался из оков?
Между тем за воротами Асгарда на снегу стоял одинокий воин в кольчуге и шлеме, с копьём в руках и со щитом за спиною, и далеко, до самого леса на склонах Гор Ущербной Луны, тянулась проторенная лыжня. Всем хорош был воитель, обрекший себя на погибель в схватке с Богами – недоставало лишь бороды, зато были густые светлые волосы, летевшие по ветру. И когда он увидел сбежавшихся Асов и снова поднял копьё, ударив черенком в ворота, – содрогнулись дубовые створки ворот и едва не упали.
– Кто ты? – спросил Тор. – И что тебе надо?
– Мой отец Тьяцци пал у этой стены, опалённый вашим огнём и сражённый вашим оружием, – ответил звонкий девичий голос. – Дело дочери взяться за месть, когда нет сыновей!
Тут поняли Боги, что перед ними дочь Великана. И нахмурился Тор, опустил руку, столько раз заносившую безжалостный молот. Переглянулись эйнхерии, не отступавшие перед врагом, убрали в ножны мечи…
– А не заключить ли нам мировую? – сказал тогда Один. – Ты же знаешь, что твой отец выкрал у нас Идунн и погиб, пытаясь помешать нам вернуть её. Он говорил, что не хочет состариться, пока не найдёт для тебя достойного жениха. Вот ты и получишь в мужья одного из наших Асов, кого сама изберёшь.
Скади сперва залилась краской от гнева, услыхав подобные речи; однако потом разглядела подле Вождя Богов его младшего сына, улыбчивого светлокудрого Бальдра… и сам собою стих её гнев. Бальдр показался ей мужественным, как Тор, только много красивее старшего брата. Волосы у него были мягкого золота, как весеннее облачко на рассвете, а глаза – синие-синие. Были в них мудрость и мужество – и что-то ещё… И вот что совсем растопило сердце дочери исполина: стоял рядом с Бальдром другой Ас, широкоплечий, но с плотно зажмуренными глазами и невесёлый на вид. Словно бы тень лежала на нём, и Скади заметила – прочие Асы как будто сторонились слепого, лишь Бальдр, светлый Бог, держал его за руку, рассказывая об удивительной гостье… Были эти двое похожи один на другого, как братья. Вот Бальдр поймал пристальный взгляд Скади – и не свёл золотистых бровей, не погрозил кулаком – приветливо улыбнулся…
