Олег Авраменко - Власть молнии

А теперь всё пошло прахом! О сути сигнала Святослав ничего толком не знал. Данила лишь дал понять, что это будет заметное, необычайное событие. В то же время, таковым событием никак не могла быть гибель обоих нанятых колдунов! Значит, либо самозванец издевался над ним (но зачем?), либо случилась настоящая катастрофа. И Святославу Всеволодовичу оставалось лишь покорно принять позор, неминуемо ложившийся на северные уделы Руси. Видно, такова их горькая доля, и никакие колдуны не в силах изменить её, противостав победоносному шествию проклятых ордынцев…

Увидев с обращённой к Днепру городской стены бегущую на северо-восток цепочку огней, Читрадрива обернулся и махнул рукой стоявшим внизу гридням. Те мигом натянули на головы Юрию, Климу и Серафиму мешки, обвязали поверх верёвками и поволокли в расположенный неподалёку поруб.

– Ну как? – спросил Данила Романович, когда Читрадрива спустился вниз.

Государь даже не пытался скрыть своего волнения. Слишком многое зависело от того, добежит ли Тихон до татар, поверят ли они сообщению о гибели наёмных колдунов, начнётся ли долгожданная переправа. Иначе пришлось бы отпускать ещё одного пленника, а в наихудшем случае – срочно менять весь план сражения.

– Порядок, – с явным облегчением сказал Читрадрива. – Сигнал подан.

Он беспокоился за успех их маленькой хитрости не меньше Данилы Романовича, потому как идея использовать в своих целях подосланных князем Ярославом убийц принадлежала именно ему.

Вначале Читрадрива здраво рассудил, что если они с Карсидаром могут читать чужие мысли, почему бы не попробовать заставить других думать о том, что им необходимо. Приходилось экспериментировать осторожно, понемногу продвигаясь вперёд. И всё это несмотря на колоссальную нагрузку в период подготовки к отражению татарского нашествия!

Наконец дело пошло на лад, а тут и затаившиеся лазутчики проявили себя. Остромир дознался, кто из северян был близок с Артемием и прочими убитыми, без труда нашёл среди них Серафима и Юрия и организовал слежку. Вскоре с очередной группой суздальских добровольцев к ним в качестве подкрепления прибыли Клим и Тихон. А ближе к зиме они стали увиваться вокруг слуг Карсидара.

Разгадать их замысел было нетрудно. Печальный опыт первого покушения наглядно показал, что решить дело одним лишь внезапным нападением нельзя, «проклятых колдунов» врасплох не застанешь. Нужна «своя рука», предатель в доме! А тут ещё лекарь Андрей переселился к воину Давиду – видимо, чтобы сподручнее было вершить поганые колдовские делишки, направленные на защиту выскочки Данилки. Вот удача!

Когда стало ясно, кого именно из слуг суздальцы наметили для подкупа, Карсидар основательно поговорил с «избранниками», проинструктировал их, как себя вести, чтобы не возбудить подозрений, в частности велел запрашивать цену вдвое-втрое выше первоначально предложенной. Слуги охотно повиновались. А позавчера они передали хозяину сонное зелье, которое должны были подсыпать в еду.

Злоумышленников схватили в самый последний момент, чтобы весть об аресте четверых суздальцев не успела распространиться. Точная дата начала штурма была известна вот уже больше недели – с помощью мгновенных перемещений Карсидар регулярно совершал вылазки на левый берег и прослушивал мысли татарских военачальников (а в последний раз, никем не замеченный, даже побывал в ставке самого Бату). Теперь оставалось не спугнуть татар, чтобы они начали переправу по заранее намеченному плану. Читрадрива битый час внушал Тихону картину убийства, которое так и не произошло в действительности; затем суздальцу прострелили плечо и выпустили его из города. (Затея с ранением была рискованной, по дороге он мог истечь кровью, но с другой стороны, раненного будут меньше расспрашивать, а значит, менее вероятно, что в его рассказе обнаружат несоответствия и заподозрят какой-то подвох). Остальных злоумышленников держали у основания стены связанными на случай, если первый «вестовой» не достигнет цели.

Но повторять попытку не пришлось, обман удался с первого раза, о чём свидетельствовала убегающая вдаль цепочка сигнальных костров. Вскоре они вернутся морем факелов, поэтому нужно поспешить. Читрадриве предстоит подняться на высокую кручу, чтобы оттуда обозревать всё русло Днепра, а у Данилы Романовича своя дорога – к собравшимся на набережной отрядам, которые должны принять первый удар. Главные же силы русских войск на правобережье были сосредоточены у Копырева конца и на подступах к Новому Городу, а в некотором отдалении затаились засадные полки, которым велено было не вмешиваться в сражение вплоть до особого сигнала. Далеко на севере и на юге через Днепр переправились две стотысячные дружины, чтобы ударить по татарскому войску на левом берегу. А на Тугархановой косе засела «коновальская двухсотня» Карсидара.

В самом Киеве остался лишь немногочисленный гарнизон, городское ополчение, да был ещё союзничек – весьма ненадёжный, но очень влиятельный… Только бы проклятый упрямец не подвёл!

Митрополита они уламывали втроём и потратили на это весь вчерашний день. Точнее, говорил один государь, а Карсидар с Читрадривой лишь старались мысленно создать атмосферу благожелательности. Однако Иосиф мигом заподозрил неладное, едва Данила Романович попросил его обратиться ко всему люду с призывом начать с раннего утра молиться Святой Богородице о защите и заступничестве за киевлян и за всю Русь.

Митрополит прищурившись спросил, с какой стати это делать, если праздник Покрова Богородицы давно уже прошёл, а впереди Третья Пречистая? Ведь именно Покров Богородицы есть символ её заступничества за Русь, а никак не Введение во храм…

«Что поделаешь, отче, высшая защита понадобилась нам не в листопаде, а в студёном месяце», – ответил Данила Романович и неосмотрительно покосился на Карсидара.

Митрополит мигом вышел из себя. Он принялся вовсю орать, что государь Русский радеет не о защите Божьей, а о жалком заступничестве присутствующих здесь поганых колдунов Хорсадара и Дрива, которые в душе по-прежнему остались богомерзкими поганцами, несмотря на принятие святого крещения, и более всего нуждаются в тяжкой епитимьи вместе с отступником государем, прикрывающим их колдовские дела.

«Одного не уразумею я жалким своим умишком, – спокойно сказал Данила Романович, когда митрополит выдохся. – Ежели воин Давид и лекарь Андрей в самом деле остались поганцами, то как они не рассыпались в прах от святой воды, от купания в крестообразной полынье или от прикосновения к Писанию? Почему Андрей ночи напролёт проводит в чтении Священных Книг? И как вообще они приняли крещение? Здесь что-то не так».