К. Медведевич - Ястреб халифа

И они счастливо расхохотались.

-5-

Опасное лето

Баб-аз-Захаб,

начало лета 411 года аята

…— Фахр, я все вижу! Для кого и для чего здесь положены рейки? Для того, чтобы все учились через них перескакивать! И все перескакивают! И только ты гоняешь бедную Абьяд по кругу! У нее скоро закружится голова!

— Простите, му'аллим!..

Под общий хохот мальчик направил малорослую кобылку через песчаный круг — высоко поднимая колени, лошадка резво заперебирала стройными ногами, переступая через разложенные палки.

— Во-от, другое дело…

Удовлетворенно заложив руки за спину, Тарик отвернулся от конной арены, на которой ученики Пажеского корпуса изо всех сил старались правильно держать спину в строевой рыси. Под аркой окружающего манеж павильона сидела и стояла толпа народу. Многие трудолюбиво что-то писали, согнувшись над низенькими столиками и высунув кончик языка между зубами, — в том числе и двое сопровождавших Тарика недорослей.

Гассан щурился на яркое утреннее солнце, игравшее на начищенных стременах. И беспокойно кусал кончик калама — тот уже размохнатился в мочалку. В тени арки было прохладнее, чем на припеке, но юноша уже украдкой почесывал за шеей: туговатый ворот рубашки натирал ему загривок.

Ковыряющий между зубов Самуха только хмыкал, поглядывая на ашшаритских дурней: это ж надо, лбам уже по семь-восемь лет, а они на лошади как на заборе сидят, тьфу, смотреть противно. Заметив, что наставник оторвался от созерцания позорных — на взгляд Самухи — усилий юного халифа, степняк быстро наморщил лоб и тщетно изобразил усилие мысли, уткнувшись обратно в ненавистную бумажку. Бумажка была исписана справа налево кривыми, загибающимися хвостами вниз строчками. Строчки состояли из разновеликих, неверной рукой выведенных букв. Грамота Самухе не давалась.

Заглянув в пропись, господин лишь вздохнул. Затем махнул расшитым золотом рукавом:

— Ладно, Самуха, не порть больше бумагу. Иди к своим.

Парнишка резво подскочил, скатал коврик, отодвинул столик с бумагой к стене, — и был таков. Во Дворце пажей его уже ждали: сегодня сыновья Араган-хана Онгур и Архай обещали повести его в подпольную винную лавку. Самуха очень надеялся, что сумел надежно укрыть от господина свои радостно скачущие мысли, — но возможно, сейид поджидал его в засаде свирепых намерений дать совершить проступок, а потом примерно наказать за него. Такое уже не раз происходило в жизни Самухи, так что он не особо верил в удачу, — но при этом не переставал ее испытывать.

Гассан с завистью проводил взглядом замелькавшие среди пол халатов и длинных рубах голые пятки Самухи — юный дикарь так и не выучился толком носить обувь. Ему же, шестнадцатилетнему «великовозрастному дурню», как часто изволил именовать Гассана сейид, предстоял долгий опрос по шариатскому праву.

Сегодня вечером юноша держал испытание в медресе Мустансирийа, и сейид грозился сделать жизнь Гассана тяжелой, если тот испытания не пройдет. Так и сказал: продам в дом старого Вахида ибн Амра — а тот славился на всю столицу как большой ценитель красивых отроков с нежной кожей. Гассан не раз замечал на себе похотливые взгляды старца во время молитв в дворцовой масджид: ибн Амр, как родственник Утайбы ибн Амир, частенько навещал мудрую старуху и оставался до самого закатного намаза. «Хватит балбесничать», сурово наставлял сейид Гассана. «У тебя есть голова на плечах и судьба одарила тебя хорошей памятью — иди учиться на кади, дурень».

— Ну-ка скажи мне, что такое… — тут Тарик наморщил лоб.

Гассан подобрался и почувствовал, как вспотели его ладони. Он облизнул губы и вытер руки о колени.

— …что такое… ихтикар? — нашелся с каверзным вопросом сейид.

Юноша с облегчением выпустил сквозь зубы воздух и бодро протараторил:

— Запрещенное шарийа хранение товара с целью поднять цены во времена голода и засухи!

Тарик кивнул. И тут же задал новый вопрос:

— Что такое бейт аль-хасат?..

— Запрещенная шарийа сделка, заключаемая наудачу! Нельзя так продавать ни сбежавшего раба, ни непойманную рыбу, ни пропавшее животное!..

— Чем отличается наследник зу-ль-фараид от наследника асаба?… когда брак не подлежит восстановлению?.. что такое музабана[29]?..

К концу жестокого допроса юноша весь взмок и утирал лицо рукавом, позабыв про платок. С площадки для выездки донеслось веселое:

— Наставник! Наставник! У меня получилось!

И Фахр бодро прогалопировал перед носом высунувшегося из-под арки Тарика. Тот прищурился и гаркнул:

— А в стременах ты зачем привстаешь, о дитя незадачи? Сколько раз я тебе говорил: поднимешь попу на галопе — проедешь лицом по песку!

— А мне между ног набило, наставник! Можно, я слезу с Абьяд?

Веселое ржание других учеников почти заглушило вопрос хохочущего мальчика. Тарик отмахнулся:

— Слезай, о горе матери, набило тебе…

Все еще улыбаясь, сейид обернулся к Гассану. Встретившись с его настороженными глазами, посерьезнел и сказал:

— Последний вопрос. Ну-ка определи для меня свое нынешнее правовое положение.

Тут юноша задумался и даже попытался от крайнего напряжения мысли начать ковыряться в носу — потом спохватился и быстро положил ладони на колени.

— Ну… я думаю… я… мукатаб[30]?..

— Ничего мне от тебя не надо, — зло наморщился сейид, и Гассан втянул голову в плечи.

И робко проговорил:

— Ну а… как же иначе, господин? Нет такого в законах — мол, просто обещался отпустить. Либо ты мудаббар — это когда после смерти хозяина освобождают, либо мукатаб. Бумаги все еще лежат у городского кади, и пока он еще мою вольную рассмотрит… А там тыща динаров выкупа прописана! Мне вообще его катиб по секрету сказал, что, мол, кади сомневается, откуда у юнца деньги, не украл ли… А так, без бумаги от вас, меня даже к испытаниям не допустят, господин…

И поник головой. Воистину, Тарику пришлось проделать чудеса ловкости и раздать немало взяток, чтобы его гуляма согласился послушать один из лучших законоведов — несвободных ашшаритов к занятиям правом не допускали. Сейид ругался и шипел, что если бы он знал, сколько времени в аш-Шарийа занимает отпустить на свободу человека, от бы начал этим заниматься еще во время осады Фаленсийа. А так — оставалось либо золотить руки катибов, либо смириться с тем, что Гассан пропустит год учебы. Почтенный муж, согласившийся побеседовать со «способным отроком», уезжал на все лето в горное имение, а перед осенним постом уже начинались занятия.