Андрэ Нортон - Звёздные изгнанники

Раньше я думал, как перевозить отца живым, теперь пришлось думать о перевозке его тела. Доски я тоже скрепил с помощью пластастила. Получилась платформа, к которой можно привязать тело в скафандре.

Я работал большую часть дня, импровизируя с имеющимися инструментами и припасами, и не думал ни о чем ином, кроме этой работы. И только когда затянул. последний узел и покрыл его остатками пластастила, подошел, спотыкаясь, к костру и взял в дрожащие руки чашку с едой, которую протянула Илло. И проглотил уже почти все, когда услышал звук, заставивший меня вскочить, так что чашка перевернулась и все оставшееся содержимое вылилось на траву. Да, звук слабый и очень далекий... Но я не сомневался в том, что услышал.

Я выронил чашку, поднес пальцы к губам и свистнул. Тары... конечно, это мог быть рев какого-нибудь дикого тара, потому что встречаются и такие, оставшиеся без хозяев от разрушенных владений. Но наша упряжка хорошо обучена, и в природе этих животных устанавливать тесные взаимоотношения с хозяевами. А наши тары отличались особой привязанностью к нам.

То, что они смогли отыскать нас в этой дикой местности, найти ручей, в котором застрял фургон, тоже не необычно. Я слышал рассказы о тарах, которые в поисках того, кто их вырастил, шли от владения к владению. Поэтому те, кто вырастил тара, редко его продают.

Скоро закат, но света еще достаточно. Снова свистнув, я поискал бинокль. И увидел вдали три серых пятна. Где остальные? Вспомнив ярость бури и града, я подумал, что мог бы и не спрашивать.

Подошла Илло:

— Ваши?

— Готов поклясться. Но их только три...

— Недостаточно, чтобы поднять фургон, — заметила она.

Я покачал головой, не отрывая взгляда от грех точек, которые с каждым мгновением становились все больше. Они бежали быстро, пригнув рогатые головы, словно шли по следу. Но невозможно не узнать самого крупного из них. Витол! За ним его подруга Дру. И третий — самый младший, которого мы только в этом году впервые запрягли, — сын Витола Водру.

С помощью гаров я смогу выполнить свой план. Но, повернувшись к костру, уверенный, что они скоро окажутся рядом, я впервые вспомнил, что у Илло свой поиск. А я связан обещанием, данным ей отцом как прокладывающим путь. Груз, который мы должны были доставить на шахту, не проблема: я могу оставить коммуникатор, который будет подавать сигнал, и его найдут те, кто явится спасать погибающий груз. Другое дело — Илло. Теперь я должен принять на себя ответственность и благополучно доставить ее к месту назначения.

— А куда проводить тебя? — прямо спросил я. — У тебя есть карта или схема?

Она оглянулась через плечо, потому что стояла на коленях у костра, подбрасывая в него ветки, срубленные в глубине кустов, куда не добрался дождь.

— Долг прокладывающего путь? — Она поднесла руки к огню. — Нет, Барт с’Лорн, я не требую от тебя его исполнения. Его можно отменить по взаимному согласию.

— Я не согласен, — резко ответил я. — Теперь у нас есть тары, мы можем прихватить с собой достаточно припасов и доставить тебя туда, куда ты направляешься...

— Хорошо. В таком случае я иду в Мунго...

— Почему? Потому что знаешь, что я должен идти туда? Но это глупо. Я могу доставить тебя в любое владение...

— Владение? — прервала она. — Здесь на севере нет никаких владений или поселков, кроме шахт инопланетников, — теперь нет.

— Но ты ведь сказала, что слышишь призыв, что в тебе нуждаются. Инопланетники?..

Она слегка улыбнулась:

— Неужели они станут пить мои снадобья, позволят мне руками изгонять их болезни? Они в это не верят. Да, меня призывают... но не такой посыльный, которого можно увидеть или услышать. Я ведь говорила тебе: я тронутая Тенью. Как и у твоего отца, во мне есть потребность узнать... понять то, что я не могу вспомнить. Мунго, как и Роща Вура, побывал во власти Тени. Может быть, там я и узнаю то, что хотела узнать на своей родине.

Мне это не понравилось. Но никто не может сказать целительнице «нет», если она утверждает, что слышит призыв. То, что она не смогла помочь отцу, не имеет отношения к ее мастерству — существуют раны, которым не поможет никакое лечение. И, конечно, хорошо, что мне не нужно задерживаться, чтобы доставить ее. Но я не был удовлетворен, хотя не мог ничего возразить против ее участия в путешествии.

Тары добрались до лагеря, и тут я увидел то, чему был свидетелем лишь раз в жизни: животные под водительством Витола подошли к грубым саням, на которых в скафандре лежало тело отца, и немного постояли — Витол впереди, Дру справа от него, Водру слева. Вожак поднял массивную трехрогую голову и закричал. Это был не его обычный низкий рев, а скорее плач. Такой я слышал у гаров, только когда погибал кто-нибудь из них.

Трижды так прокричал гар, потом повернулся, остальные последовали за ним, и все они медленно и целеустремленно направились ко мне. Витол опустил голову, так что я смог прижать ладонь к гладкому месту между его глазами. Так обычно поступают тары, когда признают, что добровольно подчиняются человеку.

Я знал тара почти десять лет своей жизни, но никогда раньше он так меня не приветствовал. Мы с отцом часто размышляли, насколько разумны тары. Думаю, теперь я получил доказательство, что они не просто животные, предназначенные для перевозки грузов, какими их считают инопланетники. Я заговорил с Витолом и двумя остальными тарами, назвал их по имени, говорил с ними вежливо, как с жителями какого-нибудь поселения, и поблагодарил за то, что они предлагают мне свою службу.

Ночью мы спали при свете ламп, но спали спокойнее, потому что нас охраняли тары. Мне казалось, что я больше никогда не смогу уснуть, что меня постоянно будут мучить воспоминания о том, что я потерял навсегда. Но оказалось, что это совсем не так. Наверное, усталость победила сознание, потому что я сразу погрузился во тьму, которую не тревожили никакие сновидения.

 Глава 5

Среди добра, спасенного во время крушения, оказались две вещи, которые я использовал наутро. Хотя груз, заказанный инопланетниками, я не могу доставить, теперь — силой обстоятельств став прокладывающим путь — я должен позаботиться о его сохранности. Поэтому на ближайшем холме я установил маяк. Рано или поздно груз начнут разыскивать, сигнал маяка зарегистрируют приборы флиттера. В то же время никого другого этот сигнал не может привлечь.

В маяке я оставил ленту с рассказом о том, что с нами случилось, чтобы отца, даже мертвого, не могли обвинить в нечестности и в невыполнении контракта. Так требует кодекс чести странствующих, и я постарался все проделать правильно.