Джордж Мартин - Буря мечей

— Откуда-то из-под Белой Гавани, — подсказал кто-то.

— Он пришел к нам из Белой Гавани и всегда исполнял свой долг на совесть. Он соблюдал свои обеты, как мог, ездил далеко, сражался отважно. Таких, как он, у нас больше не будет.

— Теперь его дозор окончен, — хором пропели черные братья.

— Теперь его дозор окончен, — повторил Мормонт.

— Окончен, — подтвердил его ворон. — Окончен.

Дым щипал Сэму глаза, и его тошнило. На миг ему померещилось, будто Баннен сел в огне и сжал кулаки, как бы отталкивая пожирающее его пламя, но дымовая завеса тут же скрыла его. Хуже всего, однако, был запах. Простое зловоние Сэм бы еще выдержал, но от горячего брата так вкусно пахло жареной свининой, что рот невольно наполнялся слюной. Это было так ужасно, что, как только ворон крикнул «окончен», Сэм побежал за дом, и его вырвало.

Скорбный Эдд нашел его стоящим на коленях в грязи.

— Что, Сэм, червей копаешь или тебя стошнило?

— Стошнило, — слабо подтвердил Сэм, вытирая рот. — Этот запах…

— Да, не знал, что Баннен может так хорошо пахнуть, — уныло, как всегда, вымолвил Эдд. — Даже захотелось кусочек от него отрезать. Будь у нас яблочная подлива, я бы, может, и решился. По мне, свинина всего вкуснее с яблочной подливой. — Эдд развязал штаны и пустил желтую дымящуюся струю. — Ты смотри не умирай, Сэм, а то ведь я могу не устоять. Сала на тебе куда больше, чем на Баннене, а я всегда любил шкварки. — Он вздохнул. — Мы выступаем на рассвете, слыхал? Солнце будет или снег, все равно уйдем — так сказал Старый Медведь.

Снег? Сэм с тревогой посмотрел на небо.

— Выступаем? Все как есть?

— Ясное дело — кто верхом, а кто и пешком. Дайвин говорит, что нам бы надо научиться ездить на дохлых лошадях, как Иные. Одного корму сколько бы сберегли — много ли дохлой лошади надо? — Эдд отряхнулся и завязал тесемки. — Но мне это как-то не по нутру. Как только они заставят работать дохлых лошадей, очередь будет за нами, и первым уж точно окажусь я. «Эдд, — скажут мне, — смерть больше не повод, чтобы лежать без дела — вставай-ка, бери копье да выходи ночью в караул». Ну да ладно, не будем о мрачном. Может, мне повезет умереть до того, как они навострятся это делать.

Может быть, мы все умрем скорее, чем нам хотелось бы — подумал, тяжело поднимаясь, Сэм.

Крастер, узнав, что его непрошеные гости утром собираются уходить, сделался почти приветлив — насколько это было доступно его натуре.

— И давно пора — говорил же я, что вам тут не место. Однако напоследок я вам задам пир, как полагается. Только, чур, пополам. Мои жены поджарят вашу конину, а я выставлю пиво и хлеб. — Он расплылся в своей гнилозубой улыбке. — Ничего нет лучше пива с кониной. Если на лошадях нельзя больше ездить, надо их резать, и дело с концом.

Его жены и дочери, поставив скамейки и длинные столы, принялись стряпать и подавать — все, кроме Лилли. Сэм с трудом их различал. Постарше, помоложе и совсем девчонки, все они доводились Крастеру дочерьми и походили одна на другую. Работая, они тихо переговаривались между собой, но к мужчинам никогда не обращались.

Крастер в овчинной безрукавке занял единственный в доме стул. Его могучие руки поросли белым волосом, на одном запястье сверкал витой золотой браслет. Лорд Мормонт сидел на верхнем конце правой скамьи, дальше впритирку теснились братья. Дюжина человек несла караул снаружи, у ворот и костров.

Сэм сидел между Гренном и Сироткой Оссом. В животе у него урчало. С конины, которую жены Крастера поджаривали на вертелах над очагом в полу, капал жир, от запаха рот наполнялся слюной, и это напоминало Сэму о Баннене. Он очень проголодался, но знал, что его вырвет, если он проглотит хоть кусок. Куда это годится — есть бедных преданных коняг, которые носили их, пока могли? Но на лук, который разносили женщины, он набросился с жадностью. Один бок луковицы подгнил, но Сэм срезал его кинжалом, а остальное сжевал. Хлеба принесли только две ковриги. Ульмер попросил еще, но женщина в ответ потрясла головой. Тут-то все и началось.

— Две ковриги? — вскричал Колченогий Карл. — Вот дуры бабы! Тащите еще!

Лорд Мормонт тяжело посмотрел на него.

— Ешь что дают и скажи спасибо. Может, тебе на снегу больше нравилось?

— Скоро я опять там окажусь. — Карла явно не страшил гнев Старого Медведя. — В кладовке у Крастера — вот где бы мне понравилось, милорд.

— Вы меня и так уже объели, вороны, — сузил глаза Крастер. — Мне женщин кормить надо.

Нож поделил кинжалом кусок мяса.

— Ты сам признаешься, что у тебя кое-что припрятано — как бы вы иначе протянули зиму?

— Я человек набожный…

— Ты скупердяй и врун, — прервал его Карл.

— Окорока, — с благоговением произнес Гарт из Староместа. — В прошлый наш приезд у него были свиньи. Бьюсь об заклад, что окорока у него где-то поблизости, и сало тоже.

— И колбасы, — подхватил Нож. — Длинные такие, черные — они как камни, годами могут храниться. У него их штук сто висит в погребе.

— Овес, кукуруза, ячмень, — добавил Олло Косоручка.

— Зерно, — захлопал крыльями ворон Мормонта. — Зерно. Зерно.

— Хватит, — гаркнул, перекрывая его, лорд-командуюший. — Уймитесь, вы все, и не сходите с ума.

— Яблоки, — подал голос Гарт из Зеленополья. — Целые бочки сочных осенних яблок. Тут есть яблони, я видел.

— Сушеные ягоды, капуста, кедровые орехи.

— Зерно. Зерно. Зерно.

— Соленая баранина. Видали овечий загон? У него где-то стоят бочки с солониной.

Крастер медленно закипал. Лорд Мормонт поднялся с места.

— Довольно. Не желаю больше слушать эту болтовню.

— Тогда залепи уши хлебом, старик. — Колченогий Карл тоже встал из-за стола. — Или ты уже слопал свой ломоть?

Старый Медведь побагровел.

— Ты с кем разговариваешь? Сядь на место, ешь и молчи. Это приказ.

Настала полная тишина. Все застыли, глядя на лорда-командующего и здоровенного разведчика, сверлящих друг друга глазами через стол. Сэм думал, что Карл сейчас дрогнет и подчинится приказу, но тут встал Крастер. В руке он держал черный стальной топор, подарок Мормонта.

— Нет, так не пойдет. Ни один человек, обозвавший меня скупердяем, не будет спать под моим кровом и есть за моим столом. Пошел вон, колченогий. И ты тоже, и ты, и ты. — Он ткнул топором в сторону Ножа и обоих Гартов. — Ступайте спать на холод с пустыми животами, не то…

— Ах ты ублюдок! — выругался кто-то из Гартов.

— Кто посмел назвать меня ублюдком?! — взревел Крастер. Левой рукой он смел со стола посуду, правой вскинул вверх топор.

— Ублюдок и есть — это всем известно, — сказал Карл.