Джо Аберкромби - Прежде чем их повесят

— Проклятье, — пробормотал Логен и услышал, как Ферро втянула воздух сквозь зубы.

Она приподнялась, схватилась свободной рукой за свои штаны и спустила их с зада. Так оказалось лучше. Его ладонь скользнула вверх по ее голой ляжке. Хорошо, что у него остался один средний палец — иногда ему находится применение.

Они оставались в таком положении какое-то время, стоя на коленях в грязи и почти не двигаясь, не считая двух рук, ходивших взад-вперед, вверх и вниз, внутрь и наружу, сначала медленно и мягко, потом все быстрее. Все было тихо, слышалось лишь свистящее дыхание Ферро, хрип Логена да еще тихий чавкающий, хлюпающий звук соприкасающейся влажной плоти.

Она приподнялась, оперлась на него и совсем выползла из штанов, снова притиснув его к стене. Он кашлянул, прочищая внезапно пересохшее горло.

— Может, я…

— Тсс…

Она выпрямилась, привстала на одном колене и опустилась поверх него на корточки, широко расставив ноги, плюнула себе в руку и взялась за его член. Что-то пробормотала, перенесла вес тела с ноги на ногу, поерзала, устраиваясь поудобнее. Логен слышал ее тихое рычание:

— Ур-р-р…

— Ах…

Он обхватил ее и подтянул ближе к себе, сжал одной рукой ее бедро, ощущая, как мышцы женщины набухают и двигаются при каждом движении. Другую руку он запустил в ее сальные волосы, пригнув ее голову к своему лицу. Его штаны перекрутились и сбились тесным кольцом вокруг лодыжек. Он попытался скинуть их, но добился лишь того, что они закрутились еще сильнее — но будь он проклят, если из-за этого попросит ее остановиться!

— Ур-р-р, — урчала Ферро.

Она приоткрыла рот и провела теплыми мягкими губами по его щеке; его дыхание было горячим и кисловатым, ее кожа терлась о его кожу, то приклеивалась, то снова отлеплялась.

— Ахх, — гортанно выдохнул он в ответ, и она задвигала бедрами взад и вперед, взад и вперед, взад и вперед.

— Ур-р-р…

Одной ладонью она сжимала его челюсть, запустив большой палец ему в рот, другую держала между ног и скользила вверх и вниз. Он чувствовал, как влажные пальцы сжимают его яйца — слишком сильно и слишком приятно.

— Ахх…

— Ур-р-р…

— Ахх…

— Ур-р-р…

— Ах.

— Что?

— Э-э…

— Ты шутишь?

— Н-ну…

— Я только начала!

— Ну, я же говорил, что давно этим не занимался.

— Наверно, много лет!

Она соскользнула с его увядающего члена, подтерлась одной рукой и сердито вытерла ее об стену, плюхнулась на пол, повернулась к нему спиной, схватила его куртку и натянула на себя.

Да уж, неудобно получилось, ничего не скажешь.

Логен беззвучно выругался. Ждать столько времени — и не суметь удержать молоко в котелке! Он печально поскреб лицо, пощипал струпья на ободранном подбородке. Вот уж действительно: если хочешь сказать про Логена Девятипалого, скажи, что он великий любовник.

Он искоса взглянул на Ферро, на ее смутный силуэт, вырисовывающийся в темноте. Взъерошенные волосы, вытянутая шея, угловатое плечо, длинная рука, прижатая к боку. Даже под накинутой курткой он различал подъем ее бедра, угадывал формы тела. Он глядел на ее кожу и знал, какова она на ощупь — гладкая, скользкая, прохладная. Он слышал ее дыхание — тихое, спокойное, теплое… Погоди-ка.

Там, внизу, вроде как снова что-то зашевелилось и отвердело. Медленно, но несомненно. Вот в чем преимущество долгого воздержания: котелок быстро наполняется заново. Логен облизнул губы. Было бы жаль упустить возможность из-за недостатка смелости. Он скользнул вниз, к Ферро, придвинулся поближе, откашлялся.

— Ну, что еще? — Ее голос звучал резко, но не настолько, чтобы его отпугнуть.

— Э-э, ты знаешь, дай мне еще минутку, и может быть…

Он приподнял куртку и погладил ее бок, провел рукой снизу вверх медленно-медленно, так что у нее хватило бы времени оттолкнуть его. Он бы не удивился, если бы Ферро повернулась и двинула ему коленом по яйцам. Но она не сделала этого.

Она придвинулась к нему спиной, прижалась голым задом к его животу и приподняла одно колено.

— Почему я должна давать тебе еще один шанс?

— Ну, не знаю… — пробормотал он, расплываясь в улыбке. Его рука мягко скользнула вдоль ее груди, по животу, вниз между ног. — Потому же, почему и в первый раз?

Ферро проснулась, резко дернувшись, не понимая, где находится. Она знала только одно: что попала в ловушку. Ферро зарычала и заметалась, врезалась во что-то локтем, наконец выбралась на свободу и вскочила на ноги, сжав зубы, стиснув кулаки, готовая к драке. Однако врагов не было. Только голая земля и хмурые камни в бледном свете серого утра.

И этот здоровенный розовый.

Девятипалый поднялся, пошатываясь. Он ворчал и сплевывал на землю, поводя вокруг дикими глазами. Убедившись, что рядом нет плоскоголовых, он повернулся и посмотрел на Ферро, мигая мутными со сна глазами.

— А-а… — Он сморщился и прикоснулся пальцами к окровавленному рту.

Несколько мгновений они молча свирепо смотрели друг на друга, абсолютно голые посреди холодных развалин заброшенной мельницы. Куртка, которой они прикрывались ночью, смятым комком лежала посередине.

И вот тогда Ферро начала понимать, что допустила три серьезные ошибки.

Она позволила себе заснуть, а из этого никогда не выходило ничего хорошего. К тому же она заехала Девятипалому локтем в лицо. И что гораздо хуже (это было настолько глупо, что она поморщилась при этой мысли), она трахалась с ним вчера. Глядя на него сейчас, в ясном свете дня — волосы слежались и прилипли к покрытому шрамами лицу, само лицо было окровавлено, на бледном боку осталось большое грязное пятно от лежания на голой земле — она не могла понять, зачем ей это понадобилось. Вчера она озябла и устала, ей захотелось дотронуться до кого-то в темноте, согреться хотя бы на минуту, и она позволила себе подумать: а кому от этого будет хуже?

Безумие.

Им обоим будет хуже, это ясно. Если раньше все было просто, теперь все неминуемо запутается. Они только начинали приходить к взаимопониманию, теперь же их постигнет замешательство. Ферро уже чувствовала смятение, а на лице Логена проступали обида и гнев, и что тут удивительного? Если тебе двинут локтем в лицо, пока ты спишь, это никому не понравится. Она открыла рот, чтобы сказать «прости», и тут до нее дошло: она даже не знала этого слова! Ферро могла попросить прощения только по-кантийски, что и сделала, но она настолько разозлилась на себя, что извинение прозвучало как оскорбление.

Логен, несомненно, именно так его и воспринял. Его глаза сузились, он что-то резко произнес на своем языке, подхватил штаны и сунул в них ногу.