Ник Перумов - Война мага. Том 3: Эндшпиль (с иллюстрациями)

Проконсул Клавдий ехал без шлема и щита, в одном нагруднике и с коротким мечом у пояса. По сравнению с баронами, сейчас напоминавшими башни из кованого железа в сплошных доспехах, он казался едва ли не голым. На полкорпуса отставая от него, рысил Гай, следом – четверо немолодых легионеров, один из которых держал древко, на котором развевалось широкое полотнище стяга мятежников.

Брагга даже и не подумал шевельнуться, когда Клавдий спешился шагах в десяти от него. Гай встал рядом с проконсулом, легионеры взяли коней под уздцы.

– Благородный и милостивый барон! – Клавдий учтиво поклонился. – Легионы Мельина почтили меня честью донести до тебя, твоя милость, наше слово.

– Что тебе нужно, Варрон? – неприязненно осведомился Брагга. – Спасаешь свою шкуру? Зачем тебе наш флаг? Если решил сдаться, мог бы выйти под белым, как принято. Ну, не трать моё время, дело говори!

– Благодарю твою милость за любезное разрешение, – вновь поклонился проконсул. – Хочу донести тебе, милостивый барон, что именуемый «Императором Мельина» покинул город с горсткой верных ему войск и убыл в неизвестном направлении. Мельин никто не защищает.

– То есть вы сдаётесь? – немедля прервал его Брагга.

– Сдаёмся? – выразительно поднял брови Клавдий. – Разве твоя милость победила нас в открытом бою? Разве мельинские легионы разбиты? Разве благородный барон втоптал в грязь наших орлов? Разве мы бежали? Нет, о достойнейший Брагга, нет, о доблестный барон. Мы не разбиты и не собираемся бежать, равно как и признавать себя побеждёнными.

Барон побагровел. Его сторонники угрожающе надвинулись на шестёрку имперцев.

– Мы не разбиты, твоя милость, но нам не за что больше сражаться. Император покинул нас. Легионам нечего защищать. Империя перестала быть.

– Так вы сдаётесь?! – вторично прорычал Брагга, уже теряя терпение. – Я готов принять капитуляцию, Варрон. Легионы выйдут из крепости и сложат оружие, всё: щиты, шлемы, доспехи, гладиусы, пилумы – всё до последней стрелы последнего велита. Тогда, быть может, я и стану с тобой разговаривать.

Клавдий слегка усмехнулся.

– Милостивый барон не хочет решить дело миром? Он непременно хочет штурмовать Мельин? Но мои солдаты могут сражаться не за Империю, а за самих себя, если узнают, что их хотят разоружить, а затем наверняка сделать крепостными или продать в рабство. А в Мельине сейчас – шесть легионов, твоя милость, шесть полнокровных легионов, один раз уже разбивших твои полки на Ягодной гряде. Штурм дорого обойдётся тебе, милостивый барон. Очень дорого. А мои легионеры скорее погибнут, чем пойдут под ярмо. Когорты не сдадутся!

Лицо достославного барона сделалось словно варёная свёкла.

– Ты мне угрожаешь, Варрон? Мне, который…

– Я не угрожаю, твоя милость. Я просто говорю правду. Легионам не за что сражаться, кроме самих себя; но уж за себя, будь уверен, достославный, мы станем драться до последнего. Ты хочешь взять Мельин измором? Воля твоя, но с налёту город не захватить. Народу в столице до сих пор немного, продовольствия вдоволь, реку при всём желании не отвести. Осада неизбежно затянется. А резаться станем – кто остановит тварей, прущих от Разлома?

– Х-ха! Мы их уже, остановили, пока твои легионы пердохались!

Клавдий молча проглотил оскорбление, только поклонился ещё учтивее.

– Если таково решение твоей милости, то позволь нам удалиться. Мы не хотим проливать крови. Если я говорю сейчас с новым правителем Мельинской Империи, он должен понимать, что лизоблюды, ползающие перед ним на брюхе, стоят немногого. Легионы будут драться. Однако, если новый владыка державы проявит державную же мудрость, он удержит мечи в ножнах, а стрелы – в колчанах.

Глазки барона впились в лицо проконсула. Клавдий любезно улыбался – и откуда только взялись дипломатические таланты у простого и прямого, точно меч-гладиус, рубаки?

Барон Брагга прекрасно понимал, что взять имперскую столицу «на щит» окажется трудновато. Город стоял на реке, слишком широкой и полноводной, чтобы её можно было отвести и уморить защитников жаждой. Река же позволяла осаждённым поддерживать связь с теми частями страны, где мятежников, мягко говоря, не жаловали, откуда засевшие в Мельине лоялисты, верные законному Императору, смогут получать и провиант, и подкрепления. А с востока вдобавок двигался граф Тарвус со свежими легионами.

– Ну, отчего же так сразу – «удалиться», «легионы будут драться»… Никто не ставит под сомнение доблесть тех, кто одержал победы на Свилле и… гм… на Ягодной гряде. В моём шатре мы сможем поговорить без помех, проконсул.

Клавдий молча поклонился. Четверо легионеров остались снаружи, вошли только он и Гай.

Пара молоденьких сквайров быстро подала вино, закуски, расставила золотые кубки – барон Брагга путешествовал с комфортом.

– Теперь можно говорить свободнее. – Вместе с бароном в шатре остались только его старший сын, уже зрелый муж, да старый глухонемой старик – прислуживать за столом.

– Мой благородный отец, – молодой баронет Брагга недобро зыркнул на Клавдия, – в своей безграничной доброте стерпел твои дерзкие речи, Варрон. Не советую тебе продолжать в том же духе.

– Публий, – рыкнул старый барон. – Не стоит сейчас говорить о дерзостях. Храбрость проконсула, как и первого легата Гая, всем известна. Их не запугаешь. Поговорим о деле, господа. Так что же вы имеете предложить?…

– Мы предлагаем, – спокойно ответил Клавдий, – сдать Мельин новому правителю Империи. Город Мельин, но не занимающие его сейчас легионы. Они сохраняют всё вооружение, запасы и так далее, их командиры не смещаются, и им гарантируется полная неприкосновенность. Достославный барон Брагга с войском вступают в столицу, и, раз на то высказана воля благородных сословий, он коронуется, Его преосвященство возлагает на него знаки императорского достоинства.

– Неужто узурпатор бежал, бросив даже их? – Молодой Публий Брагга скривил презрительную гримасу.

– Оставивший нас бывший правитель справедливо решил, что они ему больше не понадобятся. А на южных берегах удобнее продавать безымянные драгоценные камни, а не всем известные сокровища короны, могущие навести на его след. Если доблестный барон пожелает, мы доставим ему эти регалии.

Брагга крякнул, самодовольно упёр руки в бока.

– А печать? Печать императорская где?

– У меня, – спокойно ответил Клавдий, раскрывая ладонь.

Публий и его отец воззрились на золотую печатку.

– Она самая. – Старый барон алчно пожирал перстень взглядом. – Давай его сюда, Клавдий!

– Я вручу его твоей милости, как только тебя, доблестный барон, провозгласят новым правителем Империи и на тебя будет возложена корона, – непреклонно ответил проконсул. – Таков закон, ты его знаешь так же хорошо, как и я. Едва ли достойно будет с самых первых шагов нарушать установления.