Оксана Панкеева - Дороги и сны

Мэтр пододвинул свободный ящик и присел, расположившись напротив гостьи.

– Могу я полюбопытствовать, – издалека начал он, – вы заметили нас или наше появление тоже предвиделось?

– Все женщины нашей семьи отличались способностями к прорицанию. – Голос старой Эрны оказался неожиданно молодым и звучным. Мафей даже отвлекся немного, силясь понять, кого же ему этот голос напоминает. Судя по едва заметной ухмылке Кантора, он уловил сходство уже давно и, в отличие от его высочества, вопросом идентификации не мучился. – И я тоже умею видеть сквозь сумрак. Как Нарна. Как моя мать и мать моей матери. Как моя дочь. Как юная Ллит. Как многие поколения семьи Гвон. Наши умения с незапамятных времен приносили пользу общине и помогали нашему народу выжить в трудные времена. Мы всегда делились с сородичами своими знаниями и никогда не скрывали увиденного. Но в этот раз… когда дочь открыла мне свое последнее видение, мы решили, что нашим мужчинам незачем знать лишнего. Однажды они уже не послушали нас, и их честолюбие и жадность обернулись для нас многими бедами. Узнай они то, что узнали мы, – опять наделали бы глупостей, на этот раз из страха или, напротив, неуместной отваги.

– У вас не будет проблем из-за того, что вы пришли сюда? – обеспокоился мэтр. – Если ваши сограждане узнают?.. Мы могли бы взять вас с собой, если вам что-нибудь грозит.

– Нет, – спокойно ответствовала провидица. – Они не узнают. Но вам не следует здесь оставаться. Завтра должен приехать Кайден, и, если он вас застанет, плохо будет всем.

– Он так опасен? – недоверчиво уточнил мэтр.

– Первые маги Повелителя не путешествуют без охраны. Да и в поселке есть небольшой гарнизон. Битва не будет легкой, и последствия ее будут печальны, кто бы ни победил. Лучше всего, чтобы Кайден вовсе не узнал о вашем существовании. Вы уйдете своим путем, он своим, и все случится как должно.

– Мы приехали за советом, – тщательно подбирая слова, ответил волшебник, – и ответами на наши вопросы. Получим ли мы их?

– Зависит от того, что это за вопросы. – Бледные губы тронула слабая улыбка. – Спрашивай.

– Как обрел бессмертие Повелитель? И можно ли сделать его опять смертным?

– Может ли умереть то, что уже умерло? – грустно отозвалась Эрна.

– В нашей магической школе этот вопрос ставится немного не так. Если умерший не ведет себя так, как умершему подобает, есть ли способ его к этому принудить? Обычно есть, но при трансмутации Повелителя использовалась немного другая магия. Ваша магия. Поэтому я и спрашиваю вас. Есть ли способ упокоить эту устойчивую к традиционным методам нежить? И если вы не знаете ответа, можете ли вы нам объяснить, как его поднимали, чтобы мы, исходя из этого, нашли ответ сами?

– Он входил в гробницу Ушеба. Это вон то строение, что виднеется среди деревьев, где вы только что были. К сожалению, это все, что я знаю. Кровь и смерть – магия мужчин, мне эти знания недоступны.

– А если теоретически? – не удержался Мафей.

– Постой, не торопи, – остановил его наставник. – Все должно делаться по порядку. С самого начала. А началось все с того, что когда-то Скаррон появился здесь в первый раз. Еще живым. И если наши источники не врут, до Падения. При каких обстоятельствах это произошло?

Выслушав перевод вопроса, гостья надолго задумалась, словно вспоминая события, случившиеся за столетие до ее рождения.

…Когда на территории нынешней Конфедерации процветали союзные державы Хетми, Харзи и Шамри, а на месте Гиблых Тоннелей блистала великолепием древняя столица, народ куфти (численностью около пятидесяти тысяч человек) жил в этих же самых горах, в нескольких поселках, рассеянных по территории «автономной республики», официально входящей в состав Хетми. Об этом маленьком загадочном народе (а главным образом, о его великом прошлом) ходило множество легенд, правдоподобность коих ограничивалась лишь фантазией составителей, и бедные куфти постоянно страдали от нашествий всевозможных искателей древних тайн.

Слонялись по этим горам романтичные юноши и девы, жаждущие обрести сверхъестественные способности и познать что-нибудь эдакое, необычное и загадочное.

Рылись во всех мыслимых и немыслимых местах доморощенные кладоискатели самых разных уровней – от одиночек с рюкзаком, лопаткой и картой до солидных мужей с дюжиной охранников, полусотней работников, бульдозером и экскаватором. Последних, кстати, никакое количество охраны не спасало от гнева возмущенных колдунов.

Носились по местам Силы всяческие исследователи с приборами собственного изготовления в руках, огнем познания в глазах и странными мыслями в головах – например, разыскать следы пришельцев из иных миров или доказать инопланетное происхождение местных жителей.

Но самыми хлопотными и утомительными были визиты столичных ученых. Этнографы и антропологи бродили по деревням, приставали к людям, отвлекали их от работы и доставали глупыми вопросами. А археологи так и норовили чего-нибудь разрыть или куда-нибудь залезть, причем непременно куда не следует. В частности, злополучная гробница Ушеба приманивала любопытных ученых, как известная субстанция – мух.

Согласно историческим источникам означенный Ушеб жил во времена расцвета Куфтийской империи и подвизался в качестве придворного мага при каком-то из древних правителей. По легенде он не то чтобы умер и был похоронен, как положено порядочному покойнику, а самозахоронился заживо, пытаясь осуществить некий ритуал собственного изобретения. Что там у него вышло и вышло ли вообще – никто не знал многие века, но одно известно точно: покойный из своей гробницы так и не вышел, хотя, по идее, должен был – если древние легенды не врут, целью проводимого ритуала было достижение бессмертия. Входить внутрь никто даже не помыслил, ибо, прежде чем замуроваться, маг официально предупредил всех, кого мог: каменная пирамида с замурованным входом есть не прихоть и не проявление тщеславия, а разумная предосторожность. Создана она для того, чтобы уберечь мир от страшных несчастий, если окажется, что великий Ушеб ошибся в своих расчетах.

Судя но всему, выходило, что ошибся-таки, но столичных археологов не останавливали туманные намеки на возможные несчастья. Они стаями кружили около гробницы, пытаясь найти способ проникнуть внутрь, не взламывая вход. Последнее было непременным условием доступа к исследованию пирамиды, в чем давалась подписка в государственных органах, разрешающих исследования, и приносилась клятва на крови перед старейшинами племени. Нарушать обещания археологи не рисковали, так как несчастья, поджидающие клятвопреступника, не отличались ни туманностью, ни сомнительной вероятностью. Все уже усвоили, что любая, даже самая тайная, попытка поковыряться в древней кладке становится явной и заканчивается одинаково: группу в полном составе отлавливают по окрестностям, грузят в прибывшую из ближайшего города санитарную машину и увозят в специализированное заведение для душевнобольных.