Ольга Онойко - Дети немилости

Перед принцессой стояла Эмерия.

Прежний Лонси узнал красивую женщину, которую он дважды видел впервые: вначале среди жарких холмов древней Хаскараи, где память его была стерта, а потом на совете принцессы. Здесь, в военной палатке, разбитой где-то среди диких степей, она вновь была в изящном платье, туфлях и перчатках по локоть. Но теперь перед магом разворачивался свиток истины...

Эмерия выглядела немногим старше принцессы; в действительности ей только что исполнилось шестьдесят девять. Великая Тень Аллендора, она привычно и холодно ненавидела знать и более всего – принцессу, у которой в последнее время состояла на побегушках. «Во льдах Лациат эта девочка оставила не только сердце, но и мозги», – думала она, улыбаясь той мягко, как мать. Под перчатками тени горели боевые заклятия. В юности она намеренно испортила свое совершенное тело этими татуировками, чтобы не работать под легендой проститутки. Эмерия думала о докторе Тайви: действительно ли этот могучий агент императора – предатель? И кого именно он в таком случае предает?

Под столом сидел Атергеро: пускал слюни и вертел в руках грубо вырезанный из дерева паровоз.

Лонсирем понимал, что обе женщины видят демона как здоровенного грязного полуидиота; Маг Выси видел создание огромной мощи, почти не оформленное, клубящееся, будто грозовая туча; создание это сдавливала и душила тысяча тысяч цепей. Ни один из магов, выписывавших жуткую упряжь, не думал об осторожности, каждый только старался вложить больше силы. Плоть для Атергеро была вторична, она не становилась ему защитой от этой тяжести; несчастный демон быстро сходил с ума.

Лонси стало его жалко.

Лонсирем вслушался в разговор.

– ...обратился с просьбой об экстрадиции, – говорила Лириния. – Я распорядилась удовлетворить ее. Смеха достойно – великая Уаррская Империя боится одного маленького пасквилянта... Восточная монархия отличается от аллендорской. Уарра – лоскутное одеяло, сметанное на белую нитку, хватит одного хорошего рывка, чтобы она рассыпалась на части. Князей Мереи до сих пор официально титулуют Владыками Севера. Княжна Мереи должна была стать императрицей, это привязало бы северян к центру. Поговаривают, что ее гибель не была случайной. В Меренгеа у нас есть потенциальные союзники. Стоит вступить в контакт с сепаратистами.

– Вы совершенно правы, – отвечала Эмерия.

Лириния утомленно опустила голову.

– Когда Гентереф и Истефи ответят? – пробормотала она.

– Тени Аллендора никак не могут ускорить их ответ.

Лириния глянула исподлобья.

– Воздержитесь впредь от подобных сентенций, Эмерия.

– Да, принцесса.

«Император, – думала Лириния. – Рескидди наверняка кинулись к нему. Император должен сделать свой ход. Пусть он поторопится. И пусть поторопится Мерау! Надеюсь, этот жирный юнец в самом деле так хорош, как о себе мнит».

Зеркало помутнело; Лонсирем встряхнулся, как мокрый пес, и потер виски.

«Славная игра, – сказала бесконечность. – Смотри еще».

...Ветер дико свистел снаружи; ледяной холод хозяином входил в глубь пещеры, огонь костра в страхе метался и прятался под поленья. Шкура черного пещерного льва застилала невероятно засаленные кожаные подушки. На шкуре, привалившись спиной к набитому мешку, полусидел бледный немолодой горец. Он кутался в тяжелый меховой плащ и время от времени бездумно нащупывал рукоять меча. Черты его лица заострились от давней усталости и недоедания, кости его болели, и ни костер, ни звериные шкуры не спасали от холода. Как ни крути, тридцать шесть лет – старость...

Веки горца приподнялись. Глаза его показались Лонси болезненно знакомыми – светлые, прозрачные, сиренево-голубые.

«Арияс», – понял Лонсирем, Маг Выси.

Арияс не думал словами, как Лириния: в воображении ему представали смутные меняющиеся картины, связанные со множеством обстоятельств, смыслов, перспектив, в нем загоралось эхо давнего гнева или предвкушение радости. Потревожь кто каманара в тот миг, когда мысли его обращались к напастям и неудачам, – встретил бы беспричинную неприязнь.

Разворачивался свиток...

Если выйти из пещеры и оборотиться на запад, на горизонте предстанет в окружении меньших гор неизмеримо огромная Амм-Лациат. Ее нужно обогнуть. За нею начнутся изобильные земли камана Уруви – сладкие ручьи, виноградники, кипарисы... Там будет отдых. Дзерасс ближе. Усилиями Наргияса Дзерасс когда-то склонялся к союзу, но все погибло из-за красивой девки. Проклятый Итаяс предсказывал, что зимой склонится Ора. Выйдет ли так? Мертвец больше не лезет в Аррат, но сам Аррат выпивает из людей силы, как упырь. Урувийцы не склонятся перед Таяном никогда – они склонятся перед Аллендором. Аллендор по-прежнему шлет оружие, но выступать не торопится. Ходят слухи, что Лиринне ударит по Уарре с юга. Здесь, в снегах, Таян будет стоять один.

Кес, любимый жеребец, пал... он долго кашлял, и сам каманар теперь кашляет – больно, тяжко, самым нутром. В груди клекочет.

Отчаяние, как лошадь, дышало в затылок, смеялось в лицо, как враг, и все сильней, все истовей каманар ненавидел своего сына. Лишившись мудрой дружеской поддержки Наргияса, он без особой радости, но рассчитывал на Итаясову демоническую силу и странный провидческий дар. Итаяс предал отца и отчизну. Он вел себя как человек без роду и племени, он отправился на юг, равнодушный к бедам родной земли. Убить императора? Очередное безумство. Дзерасская девка не родила ему сына, Демон обманулся в ней, и ни о чем не упредило его предвидение. «Не дотянуться до императора, – думал каманар. – Ничего не выйдет. Мертвецы убьют его, как пса... Он отправился в Рескидду».

Рескидда, город легенд. Рескидда, вечное лето, золотые крыши, мраморные полы.

Арияс зашелся в приступе кашля.

Лонсирему казалось, что он сам стал зеркалом и отражает предстающие ему картины. Но осознавал он намного больше, нежели мог увидеть глазами. Каждое видение заключало в себе полную амплитуду маятника – предысторию и итог, причины и следствия, мысли и чувства всех вовлеченных в события. Маг Выси видел, как Лириния косится на Атергеро – брезгливо, но с долей жалости, которой трудно было ждать от нее, и с долей страха, которого в ней вовсе нельзя было предположить. Маг понимал истоки этих чувств: картина проваливалась в прошлое, атомник падал на скалы Лациат, черное глянцевитое тело дракона струилось в небе... Маг видел Господина Выси, которому грозила смерть от воспаления легких; перед внутренним взором Лонсирема все недолгие годы горца собирались словно бы в один цветной шар. Честолюбивые мечты, радость молодой власти, короткая пора ликований и начало конца... Авилер Кеви в тридцать шесть лет только женился, а таянец к этому возрасту успел прожить жизнь и стать стариком.