Никос Зервас - Дети против волшебников

Между тем, человеку, вылезшему из кустов кизила, не впервой было проникать за охраняемый периметр. Человек терпеливо дождался, пока отвернутся вертлявые камеры на высоких столбиках проволочного забора — и ползком перебрался в заросшую колючим кустарником низинку. Здесь человек почесал зудящий шрам на заднице, закусил ус и привычным движением раскрыл небольшой кофр, в котором находился, в разобранном виде, бесшумный спецавтомат «Вал» производства климовского оружейного завода. Неторопливо скрутив воедино небольшую, но страшную вещь, человек со шрамом на заднице выставил из кустов толстое дульце. Поймал в прицел сонного снайпера на ближайшей вышке. Подождал, пока снайпер присядет на стульчик и, вздохнув, мягко спустил курок.

Снайпер оказался молодцом, на пол падать не стал. Так и остался сидеть на стульчике, как бы задумчиво разглядывая пуговицы о себя на животе. «Что поделать, — человек с „Валом“ вздохнул о сражённом натовском снайпере. — Он был военным. Военный всегда готов встретить свою пулю». Старым казачьим методом, по-пластунски, забрасывая ногу, подполковник прополз по краю лётного поля — туда, где поблескивал на солнце целый городок метеорологических приборов. Схоронился за стеклянной коробочкой аккумуляторных батарей анеморумбометра — и тёмное дульце «Вала» снова вытянулось навстречу очередной вышке.

Отсюда уже просматривались машины возле ангаров. Человек с бесшумным автоматом присвистнул в усы: и правда, было чему подивиться. Ближе всех красовался оранжевый «Сааб Дракен», удивительно похожий на гигантский дротик для игры в дартс. Чуть дальше грелся на солнышке, будто выброшенный на сушу электрический скат, чёрно-зелёный «Еврофайтер».

«Ага. Вот только теперь я вполне понимаю замысел Геронды», — улыбнулся человек с «Валом». Он уже увидел то едиственное, то могло заинтересовать здравомыслящего русского офицера на этой базе. Уродливый и тёмный, плоский точно летучая тарелка инопланетян. Во-он стоит, возле ангара с цифрой «4». Чудо враждебной техники, мутант среди воздушных кораблей — ночной истребитель-бомбардировщик «F-117», разработанный с применением антирадарной технологии «Стеле».

«Пилот находится в кабине, — догадался Телегин, приметив, как шевелятся рулевые лезвия. Вздохнул и с удвоенной резвостью пополз к ангарчику с цифрой „4“. — Будем надеяться, что машина заправлена».

Лейтенант ВВС США Давид Пейн так никогда и не узнает, что с ним произошло. Он уже собирался покинуть тесную кабину бомбардировщика: медленно поднялась зубчатая откидная крышка люка, похожая на челюсть тиранозавра. Оставалось только вытащить из бортового компьютера полётную электронную карту. И тут… словно из воздуха высунулись чьи-то сильные руки, ухватив сзади за шею, немножко свернули её — так, что пилот мигом потерял сознание. «Ты выживешь, но летать не сможешь уже никогда», — пробормотал господин подполковник, стягивая с Давида Пейна жемчужно-зелёный шлем с чёрным пластиковым забралом, похожим на стрекозий глаз.

— Тьфу ты, гадость! — сплюнул подполковник, заметив на правом плече американского пилота жёлтую эмблему, в центре которой темнела голова рогатого дьявола, хищно скалившего клыки. — Как не боятся летать с такой чертовщиной?

Надо было спешить — внутри шлема уже зазвенели в динамиках вопросительные эскапады на плохом английском: турецкие парни в башне недоумевают, что там за возня на «Стелсе»? Как назло, машина стоит задом, из башни кабина не видна… Жёлтая машинка понеслась к бомбардировщику с дальнего конца поля — Телегин посмотрел и сочувственно покачал головой: «Не-е, братцы, слишком медленно… Эдак вы никак не успеете!»

— Так, угу, — бормотал Телегин, выбрасывая лейтенанта Пейна из кабины. Вот теперь на башне точно начнётся переполох — но поздно. Телегин уже сидит в кресле пилота, личная идентификационная карточка пилота принята бортовым компьютером, и теперь понятно, что топливные баки заправлены на славу.

Тренажёр-симулятор, на котором Виктора Петровича обучали в Москве, это, конечно, хорошо… Но особенно радовало Телегина то, что сербские друзья ещё в девяносто девятом году разрешили поглядеть на кабину сбитого ими «F-117». Всё то же самое, только дюжина кнопочек прибавилась… Немного смущало Виктора Петровича лишь то, что на лётных курсах он успел в совершенстве изучить только взлёт. Процедура посадки давалась ему гораздо тяжелее… честно говоря, на тренажёре он так ни разу и не смог приземлиться правильно. Впрочем, на этот раз приземление, скорее всего, не понадобится. Телегин закрыл глаза, быстренько припоминая, вслепую касаясь пальцами рычагов: «Ага… форсажик на месте… закрылки у нас туточки… Ну, пора».

Он посмотрел в небо, будто испрашивая разрешения на взлёт. И улыбнулся: почему-то ясно почувствовал, что разрешение получено. Ночной бомбардировщик, точно чёрная льдина, взмыл над томной, розовой от закатного солнца Смирной.

Ванька Царицын босиком шёл по длинному коридору, соединявшему Отрог Полуночи с главным подземным капищем. В руке Ванька имел трофейный итальянский мини-автомат «Беретта», в черепе — головную боль пополам с неугасающим мотивом песни про крейсер «Варяг», а на груди, под чёрнобагровой тканью моргнетильской мантии — деревянный крест. Следом за несгибаемым кадетом лысый и красный барон фон Бетельгейзе тащил на широкой спине Асеньку Рыкову, которая ослабела настолько, что не могла идти быстро.

Внезапно Царицын нагнулся и поднял с каменного пола огрызок московского сухаря. Вот здесь, по этим камням, они вели Тихогромыча на казнь! «Значит, мы почти у цели», — Ванька шмыгнул носом и, обернувшись, сделал страшное лицо:

— А ну поживее копытами, господин барон! А то оборву золотую нить жизни!

Бетельгейзе прибавил прыти. И всё-таки — они появились в капище слишком поздно. Ванька осознал это, когда в конце коридора замерцали зелёные отблески и ломаное эхо донесло обрывки знакомого льдистого голоса:

— Всё готово к жертвоприношению, господин проректор! — объявил невидимый пока Колфер Фост. Последние метры Ванька и пленный барон пробежали галопом; кривой коридор последний раз вильнул — и закончился: тёмный лаз вывел Царицына прямо под копыта здоровенного каменного лося, возвышавшегося посреди подземного зала. Тут было полно народу — вся профессорско-преподавательская корпорация! Ведьмы и колдуны толпились у четырёх столов, расставленных квадратом под самым брюхом каменного идола, а на столах…

— Господи помилуй! — прошептала Асенька.

Ваня ничего не сказал — стиснул зубы так, что заныли челюсти: опоздал! На страшных чёрно-зелёных столах лежали… дети. Надинька с завязанными глазами, Петруша с мешком на голове и оборванные, исхудавшие гречата. Этим двоим почему-то оставили открытыми глаза, и было видно: лицо Кассандры блестит от слёз, а Ставрик угрюмо зыркает по сторонам, наблюдая, как вокруг него поспешно раскладывают звонкие серебряные приборы.