Ян Ирвин - Врата трех миров

— Остановись, а не то погибнешь! — сказал Шанд.

— Заткнись, старый дурак! Я еще увижу твой конец.

Поднеся флейту к губам, Мендарк извлек из памяти ноты и заиграл такую дикую мелодию, что его собственный разум едва ли мог ее постичь.

— Только не на машину! — заорал Шанд.

Слишком поздно! Вся комната вспыхнула невероятными цветами, пол и стены заходили ходуном, зазвучала неслыханная музыка. И материя Непреодолимой Преграды начала отшелушиваться слой за слоем, как страницы горящей книги. По воздуху поплыли кусочки Стены, обуглившиеся хлопья — как во время пожара в библиотеке. Флейта предала Мендарка. Непреодолимая Преграда распадалась!

Мендарк заиграл снова, напрягая всю волю и разум, чтобы настроиться на Непреодолимую Преграду и крепко ее запечатать. Но он слишком поздно осознал, что не знает, как это сделать. Теперь все изменилось. Стена стала прозрачной, и Мендарк увидел, что готово ворваться на Сантенар с той стороны. Формы и пространства бездны вздрагивали. Из тумана вынырнула тень, потом еще одна. Флейта создавала сотню существ, тысячу. Целая армия собралась по другую сторону Стены.

Армия транксов и лорсков, и сотни других созданий столь же кровожадного вида. За всю бесконечную историю бездны никогда еще не было подобного единения между ее обитателями — но такая созревшая слива, как Сантенар, заставила их забыть о своей старинной вражде. Мендарк медленно поднялся с сиденья, не отрывая взгляда от этого кошмара. Рука, державшая флейту, опустилась. За Стеной перед ним предстали сотни и сотни, которые было не счесть. Потом взгляд его устремился вдаль, и сотни превратились в тысячи и в тысячи миллионов — они маршировали шеренгами, маршировали на войну с Сантенаром. Мир, который Мендарк любил больше жизни, был обречен. И сам он тоже был обречен.

Мендарк поднял флейту, потом опустил. Он больше не осмеливался шутить с Непреодолимой Преградой. А нет ли другого способа?

Пока он размышлял, что-то шевельнулось на полу, где лежал мертвые. Это был один из транксов, проникших на Сантенар, из его груди и спины все еще торчали копья. Он метнул сломанное древко в Мендарка, выбив у него из рук Золотую флейту. Она упала на пол, издав единственную чистую ноту, от которой замерцали прозрачные слои Непреодолимой Преграды. Транкс подполз к флейте.

Мендарк выругался и потряс ушибленной рукой. И вдруг засмеялся от радости, поняв, в чем заключалась проблема. Два устройства мешали друг другу. Он повернул рычаги, и машина Рулька сдвинулась с места.

Он плавно развернул машину. Остальные встали у него на пути. Что же сначала, Стена или его враги? Иггур совершал какие-то движения пальцами — он собирался нанести Мендарку удар с помощью чар. Несколько аркимов подняли свои луки. С грустью Мендарк заметил, что даже верная Таллия что-то взволнованно обсуждает с Шандом, явно замышляя погибель своего Магистра. Все они хотят машину только для себя. Но ни один из них не может спасти мир. Только он в силах это сделать. Мендарк решился и направил машину прямо на своих врагов.

— Нет, Мендарк! — со слезами воскликнула Таллия. — Ты хочешь запомниться потомкам таким? — Она протягивала к нему руки.

Но даже Таллии не позволено стоять у него на пути. Мендарк приготовился поразить ее и поднял было кулак. Когда же они посмотрели друг на друга, у Мендарка защипало в глазах. Милая Таллия, они пережили вместе так много! Убить ее оказалось труднее, чем он себе представлял. «Но я должен!» В эту минуту транкс с трудом поднялся. Он весь был утыкан копьями, которые при любом движении подрагивали. Транкс поднес флейту к губам и дунул в нее. Машина Рулька резко оторвалась от пола и перевернулась. Мендарк слетел вниз. Приземлившись на ноги, он по инерции пробежал несколько шагов, чтобы не упасть. Но сделал один лишний шаг.

Транкс взмахнул своей могучей рукой, и острые, как кинжалы, когти распороли Мендарку живот. Он пополз к машине, оставляя за собой кровавый след. Транкс заиграл другую мелодию.

На заднем плане авангард бездны добрался до Стены и прижался к ней. Стена приняла их формы, словно была резиновой.

— Что он делает? — шепотом спросила Лилиса.

— Созывает своих, — ответила Малиена.

— Мендарк! — закричала Таллия. — Останови их!

Мендарк попытался забраться на машину Рулька, но, поскользнувшись в своей крови, снова упал. Глядя вверх, на чудесную машину, он плакал.

— Мендарк! — снова завопила Таллия. — Останови же их, скорее!

Она попыталась броситься к Мендарку, но Джеви с Лилисой удержали ее. С трудом поднявшись на колени, Мендарк начал действовать руками, создавая чары. Флейта раскалилась докрасна. Издав пронзительный вопль, транкс выпустил ее из рук. Мендарк выпрямился, но у него из живота начали вываливаться внутренности. Взглянув на смертельную рану, он вправил их обратно и поплелся к флейте. Когда Мендарк поднял ее и заиграл протяжную мелодию, из его пальцев и изо рта пошел белый дым.

Вокруг Мендарка образовался пузырь. Он раздувался с каждой новой нотой, и наконец все в комнате оказались внутри него. Транкса отталкивало назад, пока он не оказался зажатым между пузырем и стеной Большого Зала, и его раздавило. Осталось лишь пятно на стене.

— Все закончилось? — спросила Лилиса, глядя на шеренги существ, которые уходили в глубь бездны, в бесконечность.

Пузырь продолжал раздуваться, пока не коснулся Стены Непреодолимой Преграды. Он прилип к ней, заткнув крошечное отверстие в ней и сделав Стену непрозрачной. Но все они знали, что то, что ждет своего часа по другую сторону Стены, совсем рядом.

Джеви отвел от лица Лилисы прядь ее платиновых волос:

— Нет, Лилиса, до этого еще далеко!

Напряжение начало сказываться на Мендарке. Неужели он упадет, не закончив работу? Пузырь перестал расти. Мендарк ослабел. Упав на колени, он схватился одной рукой за живот, но продолжал играть. И вдруг на конце флейты появился крохотный кровавый пузырь, и нота зазвучала диссонансом. Флейта выпала из рук Мендарка. Он умер.

Таллия подбежала к человеку, которому так долго и так верно служила, чтобы сослужить ему последнюю службу. Склонившись над его телом, Таллия пригладила ему волосы, закрыла глаза и поправила одежду так, чтобы она прикрыла ужасную рану. Потом медленно понесла его через зал к остальным. Мендарк казался совсем маленьким в ее руках. Там она опустилась на колени, глядя на него, и ее красивое лицо стало торжественно-печальным.

— Я позабочусь, чтобы этот подвиг был записан для потомков, — сказала она, — хотя и сомневаюсь, что он перевесит остальные твои деяния. Тот, кому я присягала на верность, погиб, моя служба закончена.