Кристофер Паолини - Эрагон

Перед ними был округлый зал диаметром, наверное, в тысячу футов, стены его, постепенно сужаясь, поднимались к вершине Тронжхайма и были изрезаны арками — по одному ряду арок на каждом уровне города-горы. Пол был сделан из полированного сердолика, и в центре его был вырезан молот, обрамленный двенадцатью серебряными пентаграммами — точно такой же, как на шлеме Орика.

Из этого зала в разные стороны расходились четыре коридора, включая тот, по которому они только что прошли. Коридоры как бы делили Тронжхайм на четыре части. Справа и слева от того прохода, что был напротив Эрагона, виднелись высокие арки и уходящие куда-то вниз, в подземелье ступени. Боковые проходы были похожи друг на друга, как зеркальные отражения.

Потолок украшал звездный сапфир цвета кровавой зари и поистине чудовищного размера. В нем было, наверное, шагов тридцать в длину и почти столько же в высоту. Его коронка представляла собой полностью распустившийся цветок розы, резьба по камню была столь искусной, что цветок казался почти живым. Сапфир был окружен широким поясом горящих светильников, отбрасывавших вниз полосы яркого света. Сверкающие лучи, исходившие от звезды в глубине резного сапфира, делали его похожим на гигантский глаз, глядящий на них сверху.

Эрагон ошалело озирался. К подобному зрелищу он был совершенно не готов. Казалось, что такое чудо, как Тронжхайм, никак не могли создать смертные существа. Город-гора превосходил все, что он когда-либо видел. Вряд ли даже сам Урубаен мог сравниться с тем великолепием, которое предстало здесь его взору. Тронжхайм был поистине выдающимся памятником могущества, высочайшего искусства и упорного труда гномов!

Лысый колдун вышел вперед и сказал, обращаясь к Эрагону:

— Далее тебе придется идти пешком.

Из толпы раздались неодобрительные крики. Потом кто-то из гномов увел Торнака и Сноуфайра, а Эрагон слез со спины Сапфиры, но дальше пошел рядом с нею. Лысый вел их по сердоликовому полу к тому коридору, что находился справа.

Они прошли по нему пару сотен шагов и свернули в другой коридор, поменьше. Их по-прежнему сопровождал целый отряд воинов, хотя здесь и было уже довольно тесно для такого количества вооруженных людей. Коридор еще четыре раза круто повернул, и они оказались перед массивной дверью из кедрового дерева, явно очень древней, испятнанной черным. Лысый отворил ее, пропустив внутрь всех, кроме охраны.

АДЖИХАД

Эрагон вошел в элегантно убранный кабинет с высоченными потолками, стены которого сверху донизу были заняты книжными полками из кедрового дерева. Винтовая лестница кованого железа спиралью поднималась к небольшому балкончику, расположенному примерно на высоте второго этажа, где стояли два кресла и стол. Повсюду — на стенах и на потолке — висели светильники, так что читать или писать можно было в любом месте комнаты. На полу лежал большой овальный ковер весьма искусной работы. У дальней стены возле просторного орехового стола стоял мужчина.

Его кожа цвета эбенового дерева, натертого маслом, блестела в свете ламп. Голова наголо обрита, а подбородок украшала коротко подстриженная черная бородка. Лицо у него было даже красивое, крупной лепки, из-под бровей посверкивали мрачноватые умные глаза. Он был широкоплеч, могуч и строен, и красоту его фигуры подчеркивал красный, узкий в талии камзол, расшитый золотой нитью и надетый поверх дорогой, того же оттенка рубашки. Он держался с большим достоинством, и от него исходило ощущение величия и властности.

Когда он заговорил, голос его звучал мощно, уверенно и спокойно:

— Добро пожаловать в Тронжхайм, Эрагон и Сапфира! Меня зовут Аджихад. Садитесь, прошу вас.

Эрагон и Муртаг уселись в кресла, а Сапфира устроилась за ними, словно охраняя. Аджихад щелкнул пальцами, и откуда-то из-за лестницы появился человек — точная копия того лысого колдуна, что стоял рядом с ними! Эрагон изумленно захлопал глазами, а Муртаг весь напрягся.

— Ваше удивление вполне понятно, — сказал Аджихад, чуть улыбнувшись. — Я бы назвал вам их имена, но имен у них нет.

Сапфира неодобрительно зашипела. Аджихад задумчиво на нее посмотрел и сел на стоявший за письменным столом стул с высокой спинкой. Лысые Двойники убрались за лестницу, где и замерли, вытянувшись в струнку. Аджихад, аккуратно положив перед собой руки ладонями вверх, некоторое время внимательно изучал Эрагона и Муртага — под его взглядом Эрагону даже стало немного не по себе, — потом Аджихад поманил к себе Двойников, и один из них поспешно к нему подошел. Аджихад что-то шепнул ему на ухо, и лысый, внезапно побледнев, отрицательно помотал головой. Аджихад нахмурился и кивнул, словно подтверждая этим кивком какие-то собственные предположения.

Потом он перевел взгляд на Муртага и промолвил:

— Ты поставил меня в затруднительное положение, отказавшись от проверки. Тебе было позволено войти в Фартхен Дур, поскольку мои Двойники уверяли, что способны контролировать тебя, а также потому, что ты действовал на стороне Эрагона и Арьи. Я понимаю, есть вещи, которые ты хотел бы утаить от нас, но до тех пор, пока ты будешь скрывать их, мы тебе доверять не сможем.

— Вы так или иначе не стали бы мне доверять! — с вызовом заметил Муртаг.

Аджихад сдвинул брови, в глазах его вспыхнул опасный огонек.

— Знакомый голос! Хотя прошло уже двадцать лет и еще три года с тех пор, как этот голос в последний раз оскорбил мой слух… — Он резко встал из-за стола, в каждом его движении чувствовалась угроза, грудь бурно вздымалась. Двойники встревоженно зашептались. — Но раньше этот голос принадлежал другому человеку, хотя это был, скорее, зверь, а не человек! Встань!

Муртаг неохотно подчинился, хмуро поглядывая то на Двойников, то на Аджихада.

— Сними рубашку! — приказал Аджихад. (Муртаг пожал плечами и стащил с себя куртку и рубашку.) — Повернись! — продолжал Аджихад. И как только Муртаг повернулся, свет упал ему на спину и страшный шрам стал отчетливо виден.

— Муртаг! — выдохнул Аджихад. (Орик даже крякнул от изумления.) Аджихад резко обернулся к Двойникам и громовым голосом вскричал: — Вы знали об этом?!

Двойники поклонились:

— Мы обнаружили его имя в памяти Эрагона, но не подозревали, что именно этот юноша — сын такого могущественного человека, как Морзан. Нам и в голову не могло прийти…

— И вы ничего мне не сообщили?! — гневно продолжал Аджихад, подняв руку и не давая Двойникам вставить ни слова. — Ладно, с вами я поговорю потом. — Он вновь повернулся к Муртагу. — А прежде мне надо решить эту загадку. Ты по-прежнему отказываешься пройти проверку?

— Отказываюсь! — Муртаг поспешно оделся. — Я никого не допущу в свою память!