Елена Белова - Дураков здесь нет! Или приключения дракоши

— А я бы стала лисичкой, — подыграла я. — Хомячки и всякие панцирные меня не достойны.

— Вы… — недоуменно начал маг и тут же замолк.

Подействовало! Со стоном и рычанием самая слабая часть отряда — девушки-драконши стали подниматься на лапы; видимо, им больше всех не хотелось становиться хомячками. За ними — остальные. Дрожащие, усталые, голодные, Сыны Неба побрели по тропке к подготовленному убежищу.

Настоящий король всегда знает, что и как сказать. Вот и Атталике, посмотрев на промерзших и усталых гостей-беженцев, скомкал все пышное выступление и сказал только:

— Трудные времена легче встречать плечом к плечу. Не по нашей вине мы были разделены. Но в наших силах объединиться. Добро пожаловать!

— Добро пожаловать… — отзывается под каменным сводом. — Добро пожаловать…

— И пусть беды и обиды унесет с собой сезон бурь. — Белый дракон склоняет перед гостями голову. — Добро пожаловать.

— Спасибо, — Рэй от имени племени начинает говорить что-то о благодарности за приют и помощь, по пещере плывут аппетитные запахи от разложенного угощения, и крылья Рика обнимают меня крепко-крепко, и все будет хорошо, теперь все будет хорошо… почему я реву, как первоклашка?

Глава 8

НОВАЯ ЖИЗНЬ

Счастье — это когда у тебя все дома.

Три месяца спустя

День был солнечный и ветреный.

То, что надо.

То есть вообще-то такая погода для драконов не самая лучшая, но ветер вовсю трепал флаги и гирлянды, и это как-то делало мертвый город более живым. Жизнь в Ирраше наладится еще не скоро. Окрестности почистили от аррохи, и стало безопасно, да и стены-крыши уцелели, но тут еще полно возни с ремонтом, проверкой-починкой уцелевших систем водопровода, освещения и тому подобного. И с едой тут еще долго будет плохо, в окрестных лесах и реках не водится ничего крупнее насекомых.

Но Рэй товарищ упертый. Думаю, к следующему сезону бурь стая Сынов Неба уже вовсю обживет здешние дома. Тем более что Рэй подозрительно тесно общается с моим папой. Если все так, как я думаю, то папино обещание уйти на покой в очередной раз накрылось даже не тазом, а целой медной ванной, и городу-курорту светит нешуточная встряска. Например, я своими ушами слышала планы по организации животноводства и…

Ладно, все это может подождать. Вообще-то, наверное, кое-кто скажет, что наше сегодняшнее дело тоже могло бы подождать. Проблем-то куча, самим бы обустроиться сначала. Но и драконы, и маги как-то разом решили, что нельзя заставлять ждать тех, кто столько лет стынет камнем в подземелье.

И поэтому сейчас мы — та еще толпа! — стоим у открытого проема и смотрим, как маги тонкой цветной цепочкой окружают темный провал в старое убежище и как, подчиняясь движениям обманчиво слабых человеческих рук, из темноты всплывает первая драконья фигурка…

…Он кажется очень маленьким, драконенок, свернувшийся в комочек. Тонкие детские крылышки чуть встопорщены, словно в последний момент он хотел прикрыть головку, но так и не успел.

— Это мой! — моментально взвивается над замершими драконами быстрый голос, и к малышу бросается красивая серебристая дракоша. Знакомая, кстати, дракоша — видались на острове Невест когда-то. — Мы с мужем как раз мечтали о братике для нашей дочки…

— Арр? — удивляется темно-синий дракон. Похоже, это и есть тот самый муж, который «мечтал». Только для мечтающего у него не самый подходящий вид — изумленный такой. Короткий взгляд супруги, и дракон тут же приходит в себя. — Аррр! Конечно!

Беригей тоже удивлен — похоже, эта пара в потенциальных родителях не числилась, — но доволен.

Они дышат на малыша вместе, и красноватое, еле заметное на солнце пламя окутывает каменное тельце целиком, не пропуская ни самого маленького коготка, ни чешуйки. И обнимают крыльями, ласково шепча, что все хорошо, все теперь будет хорошо, и не надо плакать, вот так, хороший малыш… хочешь игрушку?

А из темного провала уже поднимается следующее тельце. Тощий юнец. И еще два малыша. И мальчишка-подросток…

Они по-разному встречают свободу. Кто-то радостно визжит, кто-то удивленно крутит головой и сыплет вопросами. Кто-то плачет. Но многие — и их большинство — растерянные, замученные и поэтому слишком тихие. И все нервно косятся на безоблачное небо — не верят, что уже безопасно.

— А где поедатели?

— А сколько прошло времени? Больше месяца? Или меньше?

— А покушать есть?

— Ой, Орро! Хиран! Ура!

Детишек разбирают по семьям и стаям, греют и поят теплым рыбным отваром. Шум постепенно нарастает.

— А я не хочу без Риты. Где Рита?!

— Будет тебе Рита, — успокаивает Рриша. За эти месяцы приемная дочка чуток подросла, окрепла и, кажется, слегка переобщалась с Маринкой. Сейчас, например, она очень уверенно держит за крылышко ревущего мальчишку в два раза крупней себя и авторитетно советует ему успокоиться и не вести себя, как Дадли из Гарри Поттера. М-да… Маринка и принц, узрев мое лицо, переглядываются с «воспитательницей», одобрительно поднимают вверх оба крыла и, хихикнув, скрываются в толпе — искать, кого б им утешить-успокоить. Моральная поддержка, ага. Рик прячет улыбку. Шиарри молчаливо высится рядом, готовый прийти на помощь.

А на площадь поднимают все новых и новых драконов. Хрупкий подросток, с почти прозрачными крыльями. Двое малышей-близнецов. Крупный паренек, кажется, весь составленный из одних косточек и чешуек. Молодая девушка, тощая до торчащих ребер. Настолько худого дракона я просто никогда не видела. И моя приемная мама тут же начинает хлопоты.

— Одеяло! Теплый отвар! Гарри, не стой, помоги мне.

Кажись, мне тоже светит сестричка? А что, здорово.

Но познакомиться с новоявленной родственницей мне не судьба, по крайней мере, сейчас. Странное чувство в животе, достававшее меня уже несколько дней, вдруг вернулось прямо в тот момент, когда будущая сестричка открыла глаза.

И это были вовсе не порхающие бабочки, которые так любят описывать в любовных романах.

Судорога.

Ох, не вовремя. Черт, почему? Ведь еще четыре дня в запасе было!..

— Саша, что? — Рикке склоняет ко мне голову.

— То самое, — выдыхаю я сквозь стиснутые зубы. Черт, черт, черт… твою ж косметичку!

— Сейчас?! Ох, держись, родная.

А куда я денусь. Рик у меня золото, он ни словом, ни взглядом не напоминает, что просил посидеть дома, под присмотром, не ища проблем ни на голову, ни на хвост. Он просто наколдовывает вокруг ширму-палатку, прикрывая меня от посторонних глаз. Так что последнее, что я вижу, — это неподвижный взгляд своей копии. Одну из них ухитрились и сюда притащить, на добрую память, мол. Морда статуи отчего-то кажется презрительно-злорадной, и я закрываю глаза. И так знаю, что дура. Приспичило ж мне поприсутствовать на празднике. Очень хотелось своими глазами увидеть, как детенышей из убежища расколдуют. Не давали они мне покоя.