Генри Каттнер - Темный мир

Мы ехали шагом под тяжелыми, нависающими над самой головой ветвями. Когда мы покинули тень, отбрасываемую замком, и глаза мои привыкли к темноте, я смог разглядеть подступающие к дороге деревья. Между ними и черными стражниками сада не было ничего общего, и все-таки их очертания были непривычно дики для обитателя Земли. Не могу объяснить причину тревоги, хлынувшей на меня сверху и со всех сторон.

Около часа, а то и более, длился наш переход. Из-за наших спин поднималась в небо луна. В ее золотистом свете в долине под нами виднелась башня — темная, без окон башня, со острыми шпилями, как бы вылезшая из черной земли и черного скопления старых и кровожадных деревьев.

— Кэр Сапнир!

Мне уже приходилось бывать в этом месте. Ганелон из Темного Мира мог ориентироваться здесь с закрытыми глазами.

Кэр Сапнир. Сапнир? Изучая на Земле магию, я встречался с этим именем на страницах древних фолиантов. Старинное имя в Гасконии… Ну конечно же!

Месса святого Сапнира!

Человек, которому служили эту мессу, должен был умереть, — это я тоже помнил. Будут ли сегодня служить черную мессу лорду Ганелону?

Нет, это не было Кэр Ллуром. Каким-то образом я знал и это. Кэр Ллур находился совсем в другом месте, а не в башне, предназначенной для паломников. Но сюда, в Кэр Сапнир, как и в другие храмы Темного Мира, Ллура можно вызвать, чтобы он принял участие в пиршестве. И если его вызвать на поминальный пир — он непременно явится.

Умрет ли сегодня Ганелон? Я с силой натянул поводья, заставив скакуна заплясать на месте. Воздух вокруг был наэлектризован, и я не мог понять, что послужило этому причиной. Медея, державшаяся рядом со мною, была удивительно спокойна. Эдейри всегда оставалась спокойной, при любых обстоятельствах. Что касается Матолча, то этот человек вообще был лишен нервов. И все-таки в звуках ночи было что-то тревожное, заставлявшее учащенно биться сердце.

Передо мною и членами Совета безмолвной монолитной колонной шествовали воины и группа девственниц. Казалось, воины толкали перед собою клубок из человеческих тел. Движения тех и других были монотонно-механическими, как будто они заснули при выходе из замка и до сих пор не могли проснуться. Члены Совета не сочли нужным пояснить мне, с какой целью столько девственниц вели в Кэр Сапнир. Но почему никто из них не попытался скрыться в лесу? Не напряженность ли тому виной, сгущавшаяся в темноте вокруг нас?!

Я не мог ошибиться: кто-то ждал нас в ночи.

Люди леса

Наш отряд уже приступил к спуску в долину, как неожиданно-пугающе в глубине леса кто-то протрубил в рог. В ту же самую секунду улюлюканье и громкие воинственные клики взорвали тишину, под неудержимым напором многих сотен тел затрещали иссохшиеся ветки, яркие вспышки выстрелов осветили придорожные кусты. Еще одна секунда, и на дорогу вырвалась беснующаяся толпа, вознамерившаяся охватить со всех сторон колонну воинов, отсечь от нее группу девушек-рабынь. Скакун подо мною испуганно заржал и замотал головой, словно отбивался от назойливых слепней. Вглядевшись в нападающих, я ощутил физически, как бешеная злоба вновь оживает в моем сердце. Вид лесных жителей придал новых сил притаившемуся во мне Ганелону, и он в очередной раз попытался завладеть моим разумом. Огромных усилий стоила мне победа над лордом. Выведенный из равновесия неожиданным поворотом событий, я в то же время сознавал, что в сложившейся ситуаций я могу извлечь определенную пользу.

Я наблюдал, как Медея привстала на стременах и посылала молнию за молнией в зеленых человечков из своей черной трубки, которая дергалась в ее руках после каждого выстрела. Эдейри спряталась за спины воинов и не принимала участия в разыгравшемся сражении. Ее маленькая, скрюченная, закутанная в плащ фигурка казалась ворохом тряпок, но даже в этой ее неподвижности было что-то устрашающее. Почему-то я ни секунды не сомневался, что она способна в один миг уничтожить всех нападающих, стоит ей только захотеть.

Что касается Матолча, то он давно уже покинул седло. Его брошенная на произвол судьбы лошадь, одурев от громких криков, ломилась в придорожные кусты и исчезла за стволами деревьев; сам Матолч бросился в битву, как одержимый. От его неистового клича мурашки побежали по моей спине. Я догадывался, что изумрудно-зеленый плащ накинут на плечи существа, ничего не имеющего общего с человеком, — недаром лесные жители отшатывались в разные стороны, когда он прорубался сквозь их ряды к началу колонны.

Нападавшие предпринимали одну отчаянную попытку за другой, надеясь вызволить из плена своих соплеменниц. Было не трудно догадаться, какая цель движет ими. Я видел также, что ни в одиночку, ни скопом не осмеливаются они нападать на членов Совета. Все их усилия были направлены только на то, чтобы смять шеренги воинов, обратить их в бегство. Но ход сражения сложился не в их пользу. Девушки-рабыни вели себя как-то странно апатично: никто из них не предпринял попытки добежать до деревьев, где цепи рабства спали бы сами собою. Если они и обладали когда-то целенаправленной волей, то давно уже лишились ее. Они уподобились роботам, не способным на самостоятельные действия и выполняющим чужие приказы.

У лесных жителей явно отсутствовал предводитель. Когда я в этом убедился, то сразу же догадался, кто тому виною. Я, и никто иной. Видимо, Эдвард Бонд задумал и составил план операции, но не смог возглавить нападение…

Битва уже затихала, хоть воинственные клики по-прежнему раздавались со всех сторон.

Молнии Медеи не знали промаха; лишенные нервов воины стреляли, как на учении; глубокое горловое рычанье Матолча действовало эффективнее любого оружия, — нападавшие отшатывались от него, как от лика чумы. Правильный вывод напрашивался сам собою: как только Матолч окажется среди своих воинов, организованный сломает хребет неорганизованному.

Ганелон советовал мне принять участие в сражении рядом с оборотнем, — неукротимый инстинкт повелевал мне биться с ним плечом к плечу. Но Эдвард Бонд думал иначе; Эдвард Бонд тоже знал, где ему следует находиться.

Я сорвал с глаз и натянул на лоб золотистую маску, затем пришпорил своего скакуна, направив в сторону Матолча. Одно то, что я восседал на лошади, давало мне преимущество над всеми участниками сражения. Я поднялся на стременах и гортанный крик Ганелона едва не разорвал мои легкие.

— Бонд! Бонд! Эдвард Бонд!

Все, в том числе и повстанцы, услышали меня. Утих на мгновение шум сражения и каждый из облаченных в зеленые одеяния обернулся в мою сторону.

— Бонд! Эдвард Бонд! — приветствовали они своего утерянного предводителя.