Тимофей Печёрин - Город отражений

Так вот, в Отраженске ничего подобного я не заметил. Здания заметно старые, вида весьма неприглядного, здесь, правда, наличествовали. Но были они столь же безликими, как и прочие городские постройки. Типичный бетонный жилой дом, типичная пятиэтажка из кирпича, типичное административное здание и так далее.

В высшей степени странно было наблюдать такое в немаленьком городе, основанном отнюдь не вчера. Но странность превращалась в очевидность, стоило мне принять рассуждения спутников об искусственности этого мира. Когда жизни в нем по большому счету нет, когда время властно разве что над телами и вещами, но не над душами людей… да и откуда им взяться, душам-то у отражений? Тогда и нечего сохранять в памяти, тем более коллективной.

И обольщаться по поводу шапки Мономаха на логотипе газеты «Правая Правда» не стоило. Символы можно использовать и не осознавая их реального смысла. Подобно тому, как в моем родном мире имелись и горячие поклонники диады «Инь-Янь», не имевшие отношения к восточной философии, и любители рисовать перевернутые пентаграммы, жертвоприношений, к счастью, не устраивая. Что там, многие из моих сверстников даже на людях называли себя эльфами, орками, хоббитами и иной сказочной нечистью. Хоть вроде родились в России-матушке, а не в каком-нибудь Средиземье.

Дорога наша окончилась перед не столько высоким, сколько раскинувшимся вширь бетонным зданием. На козырьке над широким крыльцом парадного входа располагалась большая надпись: «Дом Прозрения», а слева и справа от нее — условные схематичные изображения глаза, почему-то с почти вертикальным щелевидным зрачком.

«Тпру! — таким расхожим междометием прокомментировала остановку сама Эдна, сидевшая за рулем, — идем, не будем рассусоливать».

Сама она выскочила наружу ловко, чуть ли не в ту же секунду, что и открыла дверцу. Но все одно, нам пришлось дожидаться, пока из машины выберется Вилланд. Да и мне, пребывающему в теле весьма крупного мужчины, потребовалось побольше времени, чтобы вылезти. Выпрыгивать, как чертик из коробочки, я со своими здешними габаритами не мог. Еще этот Богомолов, похоже, имел лишний вес и, само собой, проблемы с сердцем… правда, пока малозаметные.

Так мы и направились к крыльцу Дома Прозрения: ковыляющий Вилланд с тростью и карабином, Эдна при ножах, рассованных по карманам специально надетого джинсового костюма. И я — сам по себе способный сойти за оружие.

Медсестра за стойкой регистратуры в ужасе взвизгнула, увидев вооруженного человека, даром, что инвалида. Человеку же этому пришлось наставить на нее ствол, чтобы утихомирить.

Такой аргумент оказался вполне достаточным, чтобы медсестра замолчала. Но и только-то. Почти ничего полезного мы от нее все равно не добились. Грамотно описать Аль-Хашима, точнее, похожего на него пациента, я оказался не в силах. Да и разговаривать, выдавая служебные тайны, медсестра была не расположена даже несмотря на дуло, глядевшее прямиком ей в лицо. Лишь на один вопрос — «Не поступал ли в Дом старик такой… восточной внешности?» — она позволила себе оговорку. Правда, не по Фрейду, а по Шерлоку Холмсу, Дюпену или еще какому-нибудь герою классического детектива.

«И вы тоже?..»

Насколько я уловил суть этой то ли случайно, то ли рефлекторно оброненной реплики, Надзиратель прибыл раньше нас. И тоже успел справиться насчет Аль-Хашима.

А значит, следовало поторапливаться.

Мы разделились. Вилланда с ружьем оставили возле регистратуры. И чтобы дежурную медсестру караулил, не давая делать глупости, и просто как наименее мобильную боевую единицу. Сам я направился к лифту, расположенному поблизости, в вестибюле. Более же ловкая и шустрая Эдна устремилась вверх по лестнице.

Так мы и договорились передвигаться — преодолевая этаж за этажом. И всякий раз выглядывая в коридор, пытаться обнаружить хоть что-то, заслуживающее внимания. И если на втором этаже нас ждали тишь да гладь, то на третьем с ходу натолкнулись на сюрреалистическую картину. Огромный рыжий детина — этакий викинг, а может, пропавший брат Джигурды — висел примерно в двух десятках сантиметров от пола. А висел он потому, что за горло его держал, приподнимая, не кто иной как Надзиратель за душами. На фоне своего не то противника, не то жертвы, он выглядел каким-то тщедушным, субтильным. Отчего вся сцена расправы над «викингом» смотрелась вопиюще неправдоподобно.

Конечно, вряд ли именно этот рыжий бык являлся отражением Аль-Хашима. Но все равно, не сговариваясь, на пару с Эдной мы решили вмешаться. Ибо во-первых, враг твоего врага может стать союзником, а во-вторых, помешать Надзирателю никогда не будет лишним.

Полетел один из ножей, пущенный умелой рукой разбойницы. И поразил прямехонько кисть руки нашего противника. Да той самой, которой тот сжимал горло «викинга». Последний с хрипом и кашлем осел на пол, когда пальцы Надзирателя разжались. Но, видимо, оказался не робкого десятка, поскольку сумел-таки подсечь своего душителя ногой.

Надзиратель, разумеется, рухнул на пол… однако, в следующий миг, мячиком подскочив, снова поднялся на ноги. Но к счастью, тут уже подоспели и мы с Эдной. Причем на ходу я еще сподобился заметить и подобрать с пола пистолет, оброненный, не иначе, нашим врагом.

В момент, когда «викинг» и Надзиратель схватились вновь, я нажал на курок. Возможно, из пистолета палить гораздо проще, чем из карабина. Да только ни я, ни, как видно, Матвей Богомолов, должными навыками обращения с огнестрельным оружием не обладали. Пуля едва попала в ногу долговязому бородачу. И не убила, конечно же. Но и ее хватило для того, чтобы Надзиратель взвыл от боли… а противник его получил преимущество.

Рывком «викинг» опрокинул Надзирателя на пол… вернее, повалились они вместе. Теперь, как мне казалось, промахнуться было бы трудно. Я нацелил пистолет прямо в бородатую голову, прямо в это лицо, мерзкое, как блевотина, нажал на курок… но пистолет ответил лишь сухим щелчком. Использованный мной патрон в обойме оказался единственным. И мне не требовалось семи пядей во лбу, чтобы догадаться, кому оный предназначался.

Пришлось хорошенько так, от души, пнуть Надзирателя под ребра. И еще разок — тот согнулся в три погибели, сжимаясь от боли. В то время как Эдна, прошмыгнув мимо меня в палату с открытой дверью, обнаружила там Аль-Хашима.

— Скорее! — выкрикнула она, — старик, мы пришли тебя освободить!

— О, добрая юница, — донесся до меня знакомый голос, — да прольются все ручьи под твои благородные ступни.

Сам старик-алхимик, кстати, в этом мире почти не изменился. Разве что борода стала покороче. К облегчению своему я видел, как он медленной старческой поступью выходит в коридор.