Джон Робертс - Черные щиты

— Стало быть, ты оставил их далеко позади. Когда, ты полагаешь, они окажутся здесь? — спросил Крийша.

— Учитывая характер местности, примерно через два часа, мой генерал, — ответил разведчик. — Но мне трудно представить, как они смогут сохранить такой темп бега без передышки.

— Ты принес прекрасные известия, мой мальчик! — воскликнул генерал, после чего обратился к окружавшим его офицерам: — Предположим, они будут двигаться без остановки. Дайте солдатам подкрепиться, но не зажигайте костров. Когда дикари покажутся, я подам сигнал. А до тех пор не покидать боевых позиций и быть готовыми к бою. Всем разойтись!

Офицеры отправились к своим отрядам. Они были взволнованы, как люди, которые напуганы, но не желают даже думать о своем страхе. На месте они сообщили подчиненным приказ командующего. Солдаты присели перекусить, переговаривались друг с другом; в их голосах чувствовалась тревога.

— Шаула! — окликнул король. Писец поспешно приблизился. — Карту, — коротко велел Пашар.

Королевский писец развернул свиток, на котором была подробно изображена местности, где они сейчас находились.

— Дочь моя!

Шаззад был прекрасно знаком этот не допускающий возражений тон.

— Да, отец?

— Какой кабо у тебя под седлом?

— Красавица. Она лучше всего подходит для путешествия.

— Оседлай самого быстрого кабо. Если что-то пойдет не так, — не медля скачи в столицу и не останавливайся, пока за твоей спиной не захлопнутся городские ворота. Ты поняла?

— Если такова твоя воля, отец. — Принцесса с любопытством взглянула на карту.

— Сейчас мы находимся вот здесь, мой господин. — Писец ткнул в свиток перепачканным в чернилах пальцем. — Но это старая карта. На ней не указаны высоты, а я всегда твердил о чрезвычайной важности этих сведений.

— Я знаю, Шаула. Нас с трех сторон окружают холмы.

— Это невыгодное положение, отец? — вмешалась в разговор Шаззад.

— Может стать таковым, если у противника сильная конница и мощное метательное оружие. Насколько нам известно, копьями и дротиками они пользуются, но верхом не ездят вообще. Если они разместят своих солдат на этих высотах, то будут иметь преимущество, двигаясь со склона. Однако не думаю, что это поможет им смять боевые порядки армии, которая знает, как воспользоваться этими сведениями.

Шаззад показалось, что в голосе отца не чувствуется былой уверенности. Она подала знак своему конюху:

— Приведи мне Молнию.

Слуга тут же отправился оседлывать самого быстроногого кабо Шаззад.

Последние несколько дней армия Неввы двигалась вдоль берега большой реки, и генерал Крийша решил использовать этот поток для укрепления левого фланга. Он выстроил пехоту в три шеренги так плотно, что щиты стоявших рядом воинов соприкасались друг с другом. В тылу оставались резерв, включавший примерно одну пятую его сил, и конница. Всадников он собирался ввести в бой, когда варвары дрогнут. Крийша не сомневался, что дикарей приведет в панику вид всадников, которые помчатся на них, подняв смертоносные копья, способные пронзить даже самые крепкие щиты. Только обученная и дисциплинированная пехота может устоять и не рассыпаться в стороны перед лавиной несущихся кабо. Вне всякого сомнения, эти варвары не имеют ни малейшего понятия о дисциплине.

Готовить войско к бою — дело, не терпящее суеты. К полудню каждое отделение стояло на своей позиции. Когда командиры убедились, что все в порядке, они разрешили солдатам сесть на землю, чтобы те понапрасну не тратили силы перед боем. Примерно через час впереди показались отряды захватчиков.

У короля глаза были столь же зоркими, как в молодости, и он успел заметить дикарей на гребне горы на минуту или две раньше, чем ему успели доложить об их появлении. Расстояние все еще было слишком большим, чтобы различить детали. Пашар видел только крохотную фигурку человека, двигавшегося впереди войска противника. В руках тот держал нес большой овальный черный щит. Через пару минут с ним поравнялись другие воины. Отряд дикарей по-прежнему передвигался бегом. Скоро в пределах видимости оказались уже сотни варваров. Многие из них остановились, увидев перед собой армию неприятеля и, горланя боевые песни, пустились в пляс.

— Издалека они вовсе не внушают страха, мой господин, — заметил Шаула.

— После такого бега они должны быть совсем измотаны, — предположила Шаззад.

— Ты права. Я тоже пока не вижу ничего, что могло бы вселить в меня тревогу, — отозвался король. — Но боюсь, как бы эти хитрые дикари не приготовили нам какую-нибудь неприятную неожиданность.

Король оказался прав. Дикари сгрудились на гребне холма над армией Пашара. Они стояли, опираясь на длинные черные щиты, словно на непробиваемую стену. В руках варвары держали длинные копья с лезвиями из бронзы. В центре их расположения появился мужчина, почти на голову возвышавшийся над остальными воинами. Островитяне затянули грозную боевую песню, в такт мелодии ударяя по щитам тупыми концами копий. Тщательно начищенный перед боем металл блестел под лучами солнца так, что казалось, будто дикари стоят среди языков пламени. Копье в руках гиганта отливало серебром.

— Должно быть, это и есть прославленный Гассем, — предположил Пашар. — Даже прежние короли Неввы не были столь расточительны. Все металлы ценны, так как встречаются крайне редко, но сталь — самый драгоценный из всех.

— Похоже, этот человек хочет начать переговоры, отец, — сказала Шаззад.

Высокий воин поднимался по склону холма в сопровождении пятерых шессинов. Впереди шел воин из другого племени, одетый в яркий килт. Его голову украшал капюшон из скальпа зубастой рептилии. Он нес длинный, высеченный из камня шест, на котором болтался лоскут белой ткани — древний знак перемирия перед битвой.

— Давайте, я поговорю с ним, мой господин, — предложил генерал Крийша. — Не думаю, что он может сообщить нам что-то интересное, но формальности должны быть соблюдены.

— Согласен, но я пойду с тобой, — сказал Пашар. — Хочу поближе взглянуть на этого человека.

— Нет, государь, вам ни в коем случае нельзя этого делать! — воскликнул генерал. — Во-первых, это излишняя честь для дикарей. А во-вторых, мышление варваров настолько примитивно, что они запросто могут нарушить условия перемирия. И в-третьих, этому Гассему все равно осталось жить не более часа, так что нет никакого смысла к нему приглядываться.

— Гассем все же король, — ответил Пашар, — хоть и самозванец. А мы, монархи, считаем, что нас отличает особая аура королевского величия. Пренебрегать этим не следует. К тому же мы подъедем к ним верхом. Судя по моему опыту, примитивные люди гораздо серьезнее относятся к различного рода табу, чем народы цивилизованного мира. И, в конце концов, мы должны предоставить ему возможность добровольно сдаться, а короли редко сдаются в плен кому-либо, кроме того, кто равен им по положению.