Сергей Гавань - Изумрудный трон

— Вы ведь сын Амфирен?

— Да. Я не стыжусь этого, если вам интересно.

— Это похвально. Союз человека и диастрийки необычен. Я не знала, что от него могут родиться дети.

— Как видите, я здесь. Я и мой горб.

Зифрен задержала взгляд на его спине, потом посмотрела в пустоту поверх его плеча.

— Беррун и Амфирен нанесли мне тяжкий удар, убежав из Шуруппака, — медленно произнесла она. — Мой народ немногочислен, и подобный поступок был крайне неуважительным и болезненным.

«И что ты хочешь от меня услышать, рыжая бестия? Что бы я извинился за то, что меня произвели на свет?»

— Возможно, это вас успокоит, но моя мать бросила нас с отцом, когда мне было пять лет. Я считал, что она вернулась в Шуруппак.

— Нет, мы её больше не видели, — сказал Энхенгаль, который вышел из неприметного входа в боковой стене, держа в руках два стула. — Думаю, вы будете рады этим креслам, когда начнёте торг. Годы не отбили у моей супруги любовь к этому занятию.

— Супруг, я ещё ничего не решила, — резко отозвалась Зифрен. — Мы как раз окунулись в недавнее событие, связанное с Амфирен.

— Возможно, нам стоит поговорить об этом после дела? — мягко, но настойчиво уронил Триксель, покорно опустив голову.

Диастрийка задумалась, вновь глядя поверх его плеча. Триксель обернулся. Никого. Наверное, это одна из причуд женщины. Наконец, её взгляд стал осмысленным. Она вздохнула.

— Что же, рассказывайте.

Триксель с готовностью кивнул.

— Леди Зифрен, я прибыл сюда из-за своего отца. Полгода назад, незадолго до моего отплытия, его поразила странная болезнь. У меня имеются некоторые познания в алхимии и лечении травами, но они оказались бесполезны. Не помогли и другие лекари. В отчаянии я перепробовал все варианты, к которым имел доступ, с тем же результатом. Именно тогда я понял, что нужное мне лекарство может находиться именно здесь. Я сразу снарядил корабль, пересёк два океана и заключил сделку с дивайном Двином. Без него я не надеялся сюда попасть, по понятным причинам. И вот, стоя перед вами, я надеюсь лишь на вашу милость.

Триксель умолк, восстанавливая дыхание. Во время речи он заставил потрудиться лицевые мышцы, чтобы придать себе вид сокрушённого и потерявшего всякую надежду человека. Словно она, могущественная Зифрен, была единственной соломинкой, способной вытащить его из трясины.

Так оно, в общем-то, и было на самом деле. Горбун не знал, куда ещё пойти, если ему откажут в Шуруппаке.

— Дивайн Триксель, я знал вашего отца, — негромко сказал Энхенгаль, подойдя ближе к горбуну. — Он отличался хорошим телосложением и здоровьем. Сложно поверить, что его могла поразить неизлечимая болезнь. Опишите симптомы.

Триксель пустился в перечисление.

— А ещё он порой становится похожим на ребёнка, — закончил он. — Его разум словно перестаёт понимать, где он и кто он. Иногда я прихожу проведать его в опочивальне, и он кричит, считая, что я грабитель или наёмный убийца. Он всё чаще перестаёт меня узнавать.

Триксель почувствовал, как щиплет в уголках глаз. Сжав зубы, он прогнал предательскую слабость. В зале воцарилась тишина. Горбуну показалось, что Зифрен и Энхенгаль разговаривают взглядами. Что-то между ними было неладно. Со стороны они казались ему рассерженной змеёй и заклинателем, который пытался её успокоить.

«Должно быть, тысяче лет негативно сказываются на отношениях».

— Лично я думаю, что это… — не выдержала женщина.

— Супруга… — предупреждающе поднял ладонь мужчина и посмотрел на Трикселя. — Дивайн Беррун многое для вас значит.

— Я приплыл ради него сюда, лугаль, — просто сказал человек, глядя на Зифрен.

Глаза диастрийки сузились, но через мгновение её лицо разгладилось и стало приветливым.

— Тогда начнём торг.

Коротко кивнув, Триксель приготовился к долгому спору. Раскрасневшийся Двин прочистил горло, чтобы поддержать его, как было условлено. Зифрен сцепила перед собой ладони и впилась в горбуна взглядом медовых глаз.

— От тебя, дивайн Триксель Нурвин, мне нужна лишь одна незначительная услуга. Когда я призову тебя к исполнению твоей части сделки, ты скажешь «Да».

Триксель наморщил лоб и посмотрел на Энхенгаля. Тот в свою очередь хмуро уставился на супругу. Двин почесал щёку.

— Слово «Да»? — уточнил горбун. — Я должен один раз сказать слово «Да»?

— Да, — улыбнулась Зифрен.

— Это «Да» будет подразумевать за собой согласие что-то сделать?

— От тебя мне требуется лишь произнесение слова вслух, громко. После этого твоя часть сделки будет считаться выполненной. Если я попрошу тебя совершить самоубийство, и ты скажешь «Да», то тебе не нужно будет его совершать.

— И до какого момента будет действовать наша сделка?

— До твоей или моей смерти, разумеется.

— В чём подвох, простите за подозрительность?

— Никакого подвоха. Я могу просто спросить, прекраснее ли я всех женщин на свете, и ты скажешь «Да». Безобидная просьба, на мой взгляд.

Триксель задумался, борясь с сомнениями. Ему очень не нравилось это условие. Оно было слишком простым и одновременно непонятным, чтобы можно было сразу увидеть настоящую цену, уплаченную за жизнь отца.

«Впрочем, какой у меня есть выбор? Вдруг она попросит согласиться с какими-нибудь пустячными словами? Во время беседы она не раз показывала свою странность. Может быть, всё обойдётся».

— Посмотри на моё великодушие, — мягко произнесла женщина, словно почуяв его внутренний конфликт. — Я могла приказать тебе совершить убийство, или потребовать половину дивинара твоего отца. Я могла даже потребовать взамен то, что спрятано под Канстелем.

Триксель похолодел, в голове промчался вихрь из панических мыслей.

«Откуда она знает? В замке есть шпион? Но зачем ей это?»

— У меня нет других вариантов, верно?

— Верно.

— Что же, тогда я согласен.

— Прекрасно, — Зифрен встала с трона и спустилась по голубым мерцающим ступенькам. Триксель в свою очередь поднялся с кресла и шагнул навстречу ей, согнувшись, словно побитый пшеничный колос. Когда они сошлись, оказалось, что ростом женщина едва доходила ему до груди. Задрав голову, она посмотрела в его глаза и протянула небольшую изящную ладонь. Горбун крепко сжал её в своей, сухой и узкой.

Ничего не произошло. Триксель криво улыбнулся.

— Я думал, нам придётся расписываться кровью или закреплять договор ещё каким-нибудь экстравагантным способом.

Рукопожатие распалось.

— Мы не варвары, дивайн Триксель. Давайте прощаться. Мой лекарь будет ждать вас у ворот Эрешкигаль завтра утром. Учитывая последние события, я думаю, вы захотите скорее вернутся в родной дивинар.