Джудит Тарр - Владычица Хан-Гилена

Ан-Ш'Эндор. Это имя было у всех на устах. Говорили, что он двигается на юг. Что он без борьбы захватил Кувиен, засвидетельствовав почтение его вождям и устроив праздник для своего войска. Теперь на очереди у него Ашан. Впрочем, нет: на западе племена подняли мятеж, так что он сперва займется ими, а уж потом повернет на Асаниан.

— Славная битва нынче была, — говорил человек в одежде пилигрима, обтягивающей почти черное, как у уроженца севера, тело. — Слыхали, как он взял замок Ордиан? Замок совершенно неприступный, это вам всякий скажет. Еды и питья у них было на двухгодичную осаду, внутрь никак не проникнуть, разве что через ворота, и целый род обороняющихся сидит на стене. Так он что сделал? Расставил свое войско подальше от ворот, будто приготовился к осаде, а сам во главе отдельного отряда отправился вкруговую по дорожке, с которой и горный козел бы свалился. Ну, тамошние давай хохотать над войском, подзывать поближе к воротам да обстреливать требухой человека в королевских доспехах. Потом эта шутка обернулась против шутников: сотня луков нацелилась на них, и молодой задиристый парнишка предложил сдаться, прежде чем он отдаст их на растерзание своему войску.

Один из охранников купца коротко и презрительно рассмеялся.

— Это все сказки, — произнес он густым басом с западным акцентом. — Ему просто ни разу не попадалась на пути настоящая армия, он не сталкивался лицом к лицу со сталью Асаниана.

— Этот парень ничего не боится, — сказал первый мужчина. — Лезет туда, куда никто не полезет, и войско за собой тащит.

— Неужели? — спросил кто-то. — А ты его видел?

— Видел? Да я сражался вместе с ним. Это было еще до того, как я повидал мир: он был приемным сыном князя Хан-Гилена, а я служил в князевой страже. Ему было всего четырнадцать весен от роду, а князь прямо на поле битвы посвятил его в рыцари, и все войско выкрикивало его имя. Асанианец скривил губы.

— Даже если раньше он и был культурным человеком, то теперь напрочь позабыл об этом. Он горный бандит, бандитом и умрет.

— Нет! — воскликнул новый голос, очень юный, почти болезненно тонкий. Выискивая его источник, Элкан увидела худенького смуглого паренька в сером платье священного певчего. За спиной у него была арфа, а на узком ашанийском лице горели глаза. — О, все совсем не так! Он святой человек, король-бог. Он идет, чтобы потребовать принадлежащее ему наследство.

— Какое такое наследство? — подал голос увешанный драгоценностями молодой парень, судя по произношению, из местных землевладельцев. — Он потребовал себе Янон, во всяком случае, так говорят: его мать была незаконнорожденной дочерью тамошнего короля. Он убил короля ядом, насколько я слышал, а напав из засады, прикончил и королевского сына. По всей харчевне загрохотал голос пилигрима: — Прошу прощения, молодой господин, но это ложь чистой воды. Мать Сына Солнца по праву наследовала престол в Яноне, поскольку была дочерью короля от его королевы, асанианской принцессы. — Взгляд говорившего на мгновение задержался на человеке с запада. — Старый король умер, это правда, и, может быть, яд ускорил его кончину, но только мой господин не подсыпал яда ему в вино. У него был сын, который действительно являлся незаконнорожденным, — вот он-то и замешан в этом убийстве, это он пытался захватить трон. Сын Солнца сразился с претендентом на престол один на один, без оружия. Это был поединок о котором еще сложат песни! Мой господин — великий воин и великий король, но его нельзя назвать большим: он еще только наполовину вырос. А его дядя был великаном даже по меркам Янона и величайшим борцом на всем севере. Но они схватились, и мой господин победил, честно и благородно.

— И новый король пришел и занял свой трон, и боги пали ниц перед ним.

Глаза певчего сияли, голос его звучал как струны арфы, — Если он такое божье чудо, — не отставал асанианец, — то почему он покоряет север с помощью войска? Ему достаточно поднять руку, и весь мир падет к его ногам. — Он зевнул. — Этот парень не в себе. Помешался на власти. Он захватит то, что может захватить, уничтожит все, что может уничтожить, и будет попирать ногами королей. До тех пор, пока Асаниан не поднимется на битву с ним. Певчий оказался упрям в своем безумии. — Он несет свету мир Аварьяна. Но люди продались темным силам. Вот поэтому ему приходится пользоваться силой вооруженного войска — ведь другого языка эти люди не понимают. В конце концов все они покорятся ему. Даже Асаниан с его тысячью демонов. Его повелитель еще поклонится Повелителю Солнца.

— Луны, — вставил мужчина с запада. Парнишка, по-видимому, был готов сразиться за свои грезы. Но смех пилигрима успокоил обоих.

— Что до меня, то я выбираю золотую середину. Он самый лучший полководец завею долгую историю нашего мира. Если он гоняется за богом и за мечтой, что мне до того? Сражаться хорошо, грабить еще лучше, лишь бы за службу как следует платили.

На несколько мгновений воцарилась тишина, потом тему сменили. Впоследствии этот разговор то вспыхивал, то затухал, прорываясь сквозь винные пары.

Элиан зевнула и подумала о кровати. Но тут случайно услышанное слово пригвоздило ее к месту.

— …Изгнанница. — Она не видела говорившего, но голос был новый и раздавался близко. — Да, Кияли, Изгнанница, именно так ее называют. Половина бандитов на дорогах грабит путников от ее имени.

— А другая половина — от имени Сына Солнца, — вставил собеседник. — Если ты меня спросишь, то грабят одни и те же, а эти имена — просто хороший способ вытряхивать золотишко из закрытых кошельков. Ты знаешь, что они творят в отдаленных деревнях? Произносят имя Отверженной или Сына Солнца и говорят, чтобы местный люд им заплатил, тогда тамошние бандиты будут их защищать.

— Или уничтожат, если они откажутся… Но Сын Солнца действительно существует. Может быть, и та, другая, тоже существует. Я слышал, что она великая колдунья: она правит в лесах, никто не знает где, к тому же богата, как императрица. Живет за счет крови и страха, а спит на золоте. Второй мужчина рассмеялся. — Кто ж она тогда? Дракон? — Женщина. Но чудовище ужасное, все боги подтвердят. Моя самая младшая жена теперь…

Больше они не говорили ни об изгнанницах, ни о солнцерожденных королях, хотя Элиан прислушивалась изо всех сил. Наконец она поднялась. Она устала, и ею овладело мрачное настроение; кислый эль растревожил желудок. Она пробралась сквозь толпу, разыскивая ведущую к спальням лестницу. Впереди ее ждала ночь кошмарных снов.

За Эбросом пейзаж стал диким, города и деревеньки попадались все реже, и вплоть до северных гор тянулись холмы и леса. Здесь ходила дурная молва о разбойниках на дорогах, которые грабили и сжигали деревни, действуя по приказу тех, кто поклялся в верности не законному правителю, а юному чужеземному королю. Рассказывали даже совершенно дикую историю о том, что Мирейн якобы заключил союз с бандитами, чтобы расчистить себе дорогу перед походом на Сто Царств. Элиан начали попадаться навстречу люди, стремящиеся на юг, точно птицы перед штормом. Пилигримы, как многие предпочитали называть себя, или путешественники, — никто из них не направлялся в сторону севера. Те же, кого заставила идти на север нужда, были вооружены.