Барбара Хэмбли - Ледяной Сокол

Пальцы Руди, лежавшие в ладони Джил, шевельнулись.

В течение целой недели, предшествовавшей сегодняшним событиям; стояла ясная и сухая погода, а снежная буря, вызванная магическими средствами, была не настолько долгой, чтобы насквозь промочить обломки ветвей, что лежали в Щелях между камнями и под выступами в стенах ущелья. Ледяной Сокол набрал вполне достаточно веток и гнилушек, перетащил их в подходящее местечко, сложил из ветвей защитную стенку, как всегда делали люди его клана в зимнее время.

Пока он занимался этим, Джил исследовала тело Руди, разбираясь со сломанными костями и раздробленными ребрами, подсчитывая повреждения и делая все для того, чтобы Руди смог наконец более или менее свободно дышать. Ледяной Сокол был немного удивлен тем, что молодой чародей остался в живых после такого падения. В слабом луче фонаря Джил он видел, что одна сторона лица Руди обожжена, точно так же, как прошлой осенью, когда случился взрыв в лаборатории Ингольда. Перчатки мага сгорели целиком, а одежда на нем превратилась в почерневшие лохмотья.

– Сомневаюсь, чтобы стражники добрались сюда до наступления дня, – сказал Ледяной Сокол, закончив работу. – Ветер утих, но снег идет слишком сильно. Через несколько часов перевал закроется.

Джил какое-то время молчала, но ее глаза потемнели. Звездочки снежинок лежали на черных растрепанных волосах, окружавших лицо темным облаком. Женщина и Ледяной Сокол смотрели друг на друга, прекрасно зная, о чем думает каждый из них, и что должно быть сделано теперь.

– Ты продержишься тут до рассвета, сестра моя?

Джил кивнула.

– Тошнит от всего этого, – сказала она, выпустив изо рта облачко серебристого пара. – Уж извини, Ледышка.

– Я сделаю, что смогу, постараюсь найти след, догнать их… Ну, по крайней мере, я буду поблизости на тот случай, если парнишке удастся сбежать.

– Очень обнадеживает. – Джил разбирала имевшееся у них имущество: фонарь, стрелы, плащ из медвежьей шкуры… В нише, где Сокол развел костер, было достаточно тепло, и дров хватало, чтобы поддерживать огонь до наступления дня. Джил предложила Соколу часть запаса еды, который прихватила из Убежища по его же совету, однако Ледяной Сокол покачал головой:

– Мы не можем знать будущего, сестра моя. Твоя жизнь может зависеть от этих крошек.

– Лично я думаю, что Тир слишком рассудителен, чтобы пытаться бежать, если они уже миновали перевал, – сказала Джил, добавляя к вещам, предназначенным для Сокола, рыболовный крючок и пару складных ножей. – Ему ведь всего восемь лет. Куда бы он пошел? Да… кому мне следует сейчас молиться?

– Богу цивилизованных людей, богу прямых дорог. – Ледяной Сокол в последний раз проверил свое снаряжение, но его мысли уже умчались к обледеневшим скалам по другую сторону водопада, туда, где перед перевалом с особой силой дул ветер. – Он хранитель предков Тира, и он – защитник Убежища. И то знание, что несет в себе Тир, может спасти всех нас, если в будущем объявится еще какое-то зло.

– А как насчет твоих собственных предков, Ледышка?

Да, он как-то рассказывал Джил о своих предках, о Черном Колибри и Хранителе Молний, и о многих других, чья кровь пролилась на резные колонны разрушенного Дома Предков, что стоял у подножия Охотничьей горы. Он рассказывал о тех ки, присутствие которых можно было ощутить в тишине, когда ветер шевелит подвешенные на ветках кости, волосы, деревянные амулеты… Полдень, вождь, вырастивший Сокола, и шаман Сторожевая Вода часто говорили о своих корнях, сидя у зимнего костра на стоянке, вечерами, когда глаза собак горят, как лампы, потому что они тоже слушают речи людей.

Ледяной Сокол очень нежно относился к Джил, но он не был уверен, что она действительно понимает, каково это – ощущать связь с предками.

– Мои предки сочтут, что это будет справедливо, если я заплачу жизнью за собственную глупость, – проговорил он после долгой паузы.

И за жизнь Руди. И за жизнь Тира. И за жизни всех живущих в Убежище. Это был вполне естественный образ мышления для предков – ну, по крайней мере, для предков Ледяного Сокола.

– Но я уже одиннадцать лет не обращался к Великим, – медленно продолжал он. – Так что вряд ли они сейчас откликнутся на мою просьбу. Я виноват перед ними и перед своим кланом. Я ушел слишком далеко от тех мест, где родился. Я бы вернулся туда сейчас, но если я встречусь со своим кланом, это будет значить для меня смерть.

Он быстро обнял Джил и начал взбираться наверх по скользким ото льда камням. Его длинные светлые косы змеились на ветру. Сокол приближался к перевалу Сарда, за которым лежал путь в мир, от которого он отказался навсегда.

Глава четвертая

За одиннадцать лет до этого дня Ледяной Сокол ушел от клана Говорящих со Звездами при обстоятельствах, которые если и не навеки отрезали ему путь назад, то уж во всяком случае сделали бы его возвращение домой не слишком приятным. Потому что было бы нелепо предполагать, что кто-либо из живущих в Истинном Мире – хоть клан Кривых Холмов, хоть клан Земляных Змей, да и любое другое племя из тех, кого цивилизованные грязекопатели чохом именовали Белыми Всадниками, – проникся бы доверием к тому, чьи предки были врагами их предков. Так что к востоку от гряды гор для Ледяного Сокола места не было.

В детстве Сокол не раз слышал истории о племени прямых дорог, о грязекопателях, населяющих долины рек. Он слышал о них, хотя области обитания клана Говорящих со Звездами лежали далеко к северу от неровной линии шахт и поселений грязекопателей, что тянулись от Черной Скалы до Дилла, у Западного океана. Полдень и Сторожевая Вода объясняли Соколу: грязекопатели – сумасшедшие (в чем он позже и сам убедился); они ленивы и совершенно не понимают важных вещей; они просто невообразимо ненаблюдательны, они ничего не видят в мире вокруг себя.

В теплых краях, где было так много воды и где растения сами собой щедро лезли из земли, грязекопатели завели себе королей и воздвигли стены, и воспитали воинов для охраны тех, кто не брал на себя труда научиться защищаться самостоятельно. Люди там могли себе позволить быть бездельниками и оттачивать искусство сочинения затейливых историй о вещах, никогда не существовавших, и о событиях, которых никогда не было на самом деле. По крайней мере, они этим занимались, пока их короли были живы, а стены стояли нерушимо.

После прихода дарков, разумеется, все стало совсем иначе.

В то лето, когда Ледяному Соколу исполнилось семнадцать лет и он шел на восток через тот самый перевал, по которому сейчас двигался на запад, дарки были для него просто одной из сказок грязекопателей – сказкой о том, чего никогда не бывало.