Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – рейхсфюрст

Девочка вздрогнула и широко распахнула глаза, когда фея открыла ротик и что-то пропищала.

Я сказал ей шепотом:

— Я что-то тугой стал на ухо, скоро оглохну, как Бетховен. Кричи громче.

Она пропищала снова, но я услышал только:

— …не могу… слишком…

— Я наклонюсь, — прошептал я, что для нее должно слышаться подобно раскатам грома, — не пугайся…

Она не ответила, я начал наклоняться к ней, но крылышки за ее спиной затрепетали. Она взвилась в воздух так быстро, словно прыгнул кузнечик.

Я замер, чувствуя потерю, но буквально через мгновение за ухо ухватились крохотные лапки, тонкий голос пропищал прямо в ушную раковину:

— А так?

— Слышу, — сказал я с облегчением.

Малышка замерла, глядя на меня счастливыми глазами, а фея прокричала:

— Ты кто?

— Не ори, — предложил я, — а то я чувствую себя вдвойне женатым человеком. Когда ты там, я слышу хорошо.

— Да? — проговорила она уже тише. — Странно, у тебя тут такие заросли, можешь в самом деле оглохнуть.

— Это чтоб непрошеные феи в уши не заползали, — объяснил я. — Когда сплю, например. А то заползут и яйца отложат! Но для тебя готов расстаться с ними, правда! Хочешь повыстригать?

— Еще чего, — ответила она оскорбленно.

— Не хочешь? — удивился я. — А у нас это высшая честь и демонстрация полного и безграничного доверия. Видишь, какие мы разные, но чувство красоты, как погляжу, универсально. Ты самая красивая из всех фей, что я видел!

В ее звеняше-пишащем голоске я уловил буйное ликование:

— Правда? Я тоже так все время думаю, а мне говорят, что я дура.

— Тем более, — сказал я убежденно, — красивая!.. Вы эндэмы или ваш ареал обитания пошире?… Водитесь ли только в местном королевстве… тьфу, для вас эти имена ничего не значат. Много ли вас, как народа или популяции?

Она пропищала озадаченно:

— Не знаю…

— Но ты других видела?

— Да…

— И… что?

Она ответила с недоумением:

— А ничего…

— Подросток, — сказал я понимающе, — а то и вовсе ребенок. Ничего, скоро захочешь и другие игры… Если, конечно, у вас период счастливого детства не затягивается лет на сто или тысячу… В общем, припархивай сюда, когда захочешь. Сладкий и свежий сироп всегда будет тебя ждать. Можем сделать и еще всякие лакомства!

Она пискнула:

— Какие?

— Всякие, — повторил я. — Разные.

Глава 7

Выходя во двор, все еще думал об этих дракончиках, крохотной фее. Такую красоту нельзя изгонять, нужно только найти, как ее встроить в наш суровый и морально чистый пуританский христианский мир, раскрывший перед человеком путь прогресса.

Когда вернусь, дам задание отцу Тибериусу, а он засадит за книги кого-нибудь из ученых монахов. Цистерианцы — народ ушлый, где-то да отыщут намек на то, что Господь создал эти создания, чтобы освещали дивными огоньками его эдемский сад и ночью. Красотой нужно иметь возможность любоваться в любое время суток, это неотъемлемое право цивилизованного человека, а Господь точно имеет в виду построение правового и в некоторой степени гуманного общества под четким и ясным наименованием Царства Небесного…

А раз они создание Господа, то их нельзя уничтожать и преследовать, вот так-то. Штраф такой-то, а за повторное деяние — каторга на каменоломнях. Убил в третий раз — казнь через повешенье с конфискацией и лишением титулов. Как за порчу особо важного имущества.

Тут, правда, есть нюансы, все-таки это не имущество… ну тогда как за издевательство над животными. В цивилизованных странах на первый раз тоже отделываются штрафом, хоть и не мелким, а потом уже и тюрьма. Только я не обещаю комфортное содержание, ибо я гуманист, а гуманист не может быть ко всем ахах, если к одним гуманист, то для их оппонентов выглядит лютым злодеем.

Во дворе кипит натурально-общинная или, как ее правильнее, трудовая деятельность. Я посмотрел свысока, в смысле, с высокого крыльца, мелькнула мысль, что нужное выполнил, в права вступил, можно и в Варт Генц, но свободного времени еще масса, при моей скорости могу успеть туда-обратно сотни раз, пока подойдут мои войска…

Алвима вышла из-за построек, улыбнулась сдержанно, но когда подошла ближе, я рассмотрел, как дивно сияют ее крупные черные глазищи, а пухлые губы за ночь стали еще вздутее.

— Мой господин, — сказала она смиренно, — что-нибудь изволите?

— Да, — ответил я.

— Я готова служить.

— Пойдем в дом, — сказал я, — расскажешь немного о своем крае и соседях. А то я знаю королевство Турнедо и королевство Варт Генц, но что между ними затаился и такой вот мирок, даже не догадывался.

Она ответила еще смиреннее:

— Как велишь, мой господин.

Я хотел было пропустить ее вперед, но она остановилась, я вспомнил, что в их племени женщина идет только позади, пожал плечами, но в чужой монастырь со своим уставом не хожу, вообще по монастырям как-то не вообще, прошел вперед, но в холле остановился в изумлении.

На боковой стене зеркало, которое вчера почему-то не заметил, сейчас сразу уставился в туповатом изумлении. Всадник проедет, не пригибая головы и растопырив ноги, рама толстая, массивная, для таких размеров так и должно быть, однако же…

— Здорово, — сказал я, — никогда таких громадных не видел. А почему не в твоей спальне?

Она взглянула на зеркало, перевела взгляд на меня.

— Не перетащить, — объяснила она, — вон какое громадное. И в дверь не пройдет, пришлось бы стену ломать. А самое главное, иногда я там себя не вижу.

Мое сердце подпрыгнуло и замерло в охотничьей стойке.

— Ого! А что видишь?

— Ничего, — ответила она хладнокровно. — Когда гроза, то там все зеленое и как будто круги идут по воде, а когда слишком жарко — плавают всякие пятна. Как в глазу, если надавить пальцем на глазное яблоко.

— В грозу и жару, — повторил я.

Она сказала терпеливо:

— Не только. Еще в какие-то дни, я не запоминала. Иногда все хорошо, а там вдруг ничего. Просто серо. Так что оно служит… когда само захочет.

— Как я вчера его не увидел, — пробормотал я.

— А вчера его и не было, — ответила она спокойно.

Я дернулся.

— Чего?

— Сегодня появилось, — пояснила она. — Обычно там ровная стена, но иногда это зеркало почему-то вот так…

— И часто?

— Не часто, — ответила она, — но надолго. По несколько недель. Потом снова пропадает.

Я сказал с тоской:

— Сколько загадок чудных, а я какой-то хренью занимаюсь! Я имею в виду политикой, не обижайся.

Выходя из зала, я не утерпел и оглянулся на странное зеркало. У него даже рама выполнена в виде эдакой красивой дуги, как обрамление дверного входа. Хотя, может быть, выдаю желаемое за действительное. Столкнувшись с разрастающимися размерами земель, где пасусь, старательно ищу возможности передвигаться быстрее и без особых усилий, вот и высматриваю то, на что раньше не обращал внимания.