Раймонд Фейст - Тень темной королевы

Их встретила такая вонь, что он поперхнулся. Натан чуть помедлил, потом отступил на шаг и сказал:

— В свое время мне приходилось работать с пьянчугами, парень, это запах прокисшей блевотины. Никогда не пытайся утопить свои беды в вине. Это медленная и болезненная смерть. Смело встречай их, а одолев, забывай про них.

Что-то в его голосе подсказало Эрику, что Натан не просто повторяет старую мудрость, а говорит убежденно.

— Я наведу здесь порядок, сэр, а вы пока отдохните в трактире.

— Пожалуй, мне лучше лична познакомиться с трактирщиком, в конце концов он — мой арендатор. И кроме того, я не прочь перекусить.

Внезапно Эрик осознал одну вещь, о которой до сих пор не задумывался. Должность кузнеца предоставлялась гильдией и патент давал исключительное право на работу в городе, но в остальном кузнец, как любой ремесленник или лавочник, должен был сам подыскать и оборудовать себе рабочее место.

— Сэр, у Тиндаля не было семьи. Кому…

Натан положил руку Эрику на плечо.

— Кому я должен заплатить за инструменты?

Эрик кивнул.

— Мои собственные инструменты идут медленной скоростью и прибудут со дня на день. У меня нет ни малейшего желания присваивать то, что не принадлежит мне по праву. — Натан в задумчивости поскреб отросшую за день щетину. — Договоримся так: когда ты соберешься покинуть Равенсбург и начать собственное дело, то заберешь их. Ты был его последним учеником и по традиции именно ты должен выкупить у вдовы все инструменты. Но семьи у него не было, так что и выкупать не у кого, не так ли?

Эрик понимал, что ему сделано невероятно щедрое предложение. Было принято, что ученик подрабатывал во время учебы, чтобы, получив степень подмастерья, мог сам купить полный набор инструментов и наковальню, а также при необходимости оплатить постройку кузницы. Поэтому большинство подмастерьев начинали карьеру с весьма скромным набором орудий труда, а Тиндаль, при всей его лености, был коваль-мастером целых семнадцать лет и имел любой инструмент, какой только существует в кузнечном деле, а некоторых у него было даже по два и по три. При хорошем уходе их хватило бы Эрику на всю жизнь!

— Если хотите, я провожу вас на кухню.

— Я найду дорогу. Только скажи мне, когда комната будет прибрана.

Эрик кивнул. Натан направился к задней двери трактира, а юноша, набрав в грудь побольше воздуха, нырнул в каморку Тиндаля. Первым делом он распахнул настежь окно, но это не помогло. Эрик с трудом сдерживал тошноту, хоть и был привычен к резким и неприятным запахам кузницы или амбара. Как можно быстрее он собрал в кучу все тряпки и выволок их наружу. Глаза у него слезились. Отвернув голову и стараясь дышать через рот, он поспешил к большой железной лохани, которой мать пользовалась для стирки, и швырнул туда постель и одежду Тиндаля. Когда Эрик начал разводить под лоханью огонь, подошла Фрейда.

— Кто этот человек, заявляющий, что он — новый кузнец?

Эрик был не в настроении ругаться с матерью, поэтому он миролюбиво ответил:

— Новый кузнец. Его прислала гильдия.

— А ты сказал ему, что здесь уже есть кузнец?

Эрик закончил разводить огонь и выпрямился.

— Нет, — ответил он как можно спокойнее. — Кузницей распоряжается гильдия. А я в гильдии не состою. — И, думая об инструментах Тиндаля, добавил:

— Натан очень великодушен, он оставляет меня. Он оформит меня в гильдии как своего ученика и…

Эрик был уверен, что мать начнет спорить, но вместо этого она лишь коротко кивнула и молча ушла. Пораженный, Эрик стоял, глядя ей вслед, пока треск огня под лоханью не напомнил ему о деле. Он бросил в лохань лепешку твердого мыла и принялся помешивать воду вальком, чтобы оно разошлось побыстрее. Вода постепенно бурела, а ему все не давало покоя странное поведение матери. Никогда раньше он не чувствовал такой безысходности, исходящей от нее.

Оставив белье кипятиться в лохани, Эрик бегом вернулся в комнатку кузнеца. Он вынес наружу большой сундук и куль с личными вещами, а колченогий шкаф решил пока оставить на случай, если Натан решит держать в нем свою одежду; в конце концов, вытащить его никогда не поздно.

— Не много же он скопил, — пробормотал Эрик, оттаскивая сундук в дальний угол двора. Туда же он отволок и куль. На досуге надо будет разобраться в этих вещах. Есть немало бедняков, разбивающих жалкие огородики на краях виноградников, и обноски им всегда пригодятся.

Потом Эрик вооружился рогожкой и принялся сдирать со стен пласты грязи.

Эрик вошел на кухню и увидел Мило. Он сидел за большим столом напротив Натана, который приканчивал большую плошку тушеного мяса. Мило кивал, соглашаясь с тем, что только что сказал Натан, а Фрейда, стоя у раковины, безучастно прислушивалась к беседе мужчин. Заметив Эрика, Розалина, которая помогала ей готовить овощи для ужина, движением головы показала на Фрейду, взглядом выражая сочувствие. Эрик коротко кивнул и, подойдя к матери, сказал, что хочет умыться. Фрейда пустила его к корыту, а сама отошла к печи, где разогревался хлеб, купленный утром у булочника.

Натан продолжал беседу, прерванную на мгновение появлением Эрика.

— Да, у меня есть тяга к железу, и я ловко с ним управляюсь, а вот в лошадях, по правде говоря, не разбираюсь совсем. То есть я могу прибить подкову так, чтобы компенсировать хромоту, или сделать еще что-нибудь в этом роде, но в остальном я такой же простак, как и все.

— Тогда вы поступили мудро, оставив Эрика, — сказал Мило с едва ли не отцовской гордостью. — По части лошадей он у нас прямо волшебник.

— Господин ковальмастер, судя по тому, что вы рассказывали, вы могли бы выбрать любую большую кузницу во владениях барона или даже получить место у герцога. Почему же вы выбрали наш городок? — спросила Розалина.

Натан отодвинул пустую плошку и улыбнулся.

— По правде сказать, я люблю вино, вот и решил сменить обстановку.

— Совсем недавно мы похоронили одного кузнеца, который любил вино, а теперь получаем другого такого же! Должно быть, Равенсбург прогневил богов!

— выпалила, обернувшись, Фрейда.

Кузнец поглядел на нее, и когда заговорил, тон его был сдержанным, но было ясно, что он рассердился.

— Добрая женщина, я сказал, что люблю вино, а не пьянство. Я был хорошим отцом и мужем и долгие годы заботился о своих близких. Если я выпивал больше, чем стаканчик в день, это считалось событием. И я был бы благодарен вам, если бы вы не судили о том, о чем ничего не знаете. Кузнецы сделаны из того же материала, что и другие мужчины — и во всем похожи на них.

Фрейда отвернулась. Она слегка покраснела, но не сказала ничего, кроме:

— Огонь слишком сильный. Хлеб засохнет до ужина. — И сделала вид, что разгребает угли, хотя все знали, что это лишнее.