Владимир Моисеев - Боконист

Неожиданно ему захотелось позвонить Махову. Абсолютно бессмысленное желание. Было непонятно, как Махов может помочь с поисками работы, но это сути дела не меняло. Что-то подсказывало, что он должен сделать это немедленно, не откладывая.

– Привет, Петя! Как дела? – весело начал Виктор (грусть в голосе при разговоре с Маховым исключалась).

– Виктор, ты, что ли? Замечательно. А я сам собирался тебе звонить. Уже и к телефону подошел. Ты обратил внимание, как я быстро снял трубку?

– Вообще-то, я по делу, понимаешь, на днях классическим образом потерял работу – был отправлен на улицу пинком под зад! Так что теперь я безработный. Я бы перебился, но Ксения… Можешь помочь?

– Ух ты! Как не хорошо.

Виктор насторожился, реакция друга ему не понравилась. Он приготовился к неприятностям.

– Послушай, под каким предлогом тебя вышвырнули? – тихо спросил Махов.

– Незнание специфики…

– Вот как…

– Думаю, предлог.

– Да, пожалуй, предлог. Не слишком остроумный, но надежный – его очень трудно оспорить в суде.

Махов замолчал. В трубке слышалось тягостное сопение. Пауза получилась на удивление долгой и тягучей. Виктор не понимал, что так возбудило друга, поэтому решил не торопить его с ответом. Он долго ждал продолжения. Не дождался. Потом не выдержал:

– Так ты поможешь мне?

– А вот и помогу. Я, да будет тебе известно, сам потерял работу неделю назад, – озабоченно сказал Махов, интонации эти, столь не свойственные ему, еще больше насторожили Виктора. – И что важно – при схожих обстоятельствах. Не могу сказать, что занимаюсь поисками новой работы слишком усердно, думаю, что месяца на три мне денег для безбедного существования хватит, но кой какие справки навел, поспрашивал сведущих людей. И вот сегодня я получил довольно странное послание, насколько можно судить, это приглашение на какие-то смотрины. Проводит их известный инновационный фонд, занимающийся отловом, сортировкой и продажей состоятельным иностранным потребителям невостребованных российских мозгов, что-то вроде молодежной биржи труда, только умудряющийся зарабатывать на своем альтруизме деньги, надо полагать, не малые.

– Поздравляю, тебе повезло.

– Подожди, не перебивай. Пригласили не меня, пригласили нас с тобой. Так что можешь считать, что тебе тоже повезло.

– Бред. Кому мы можем понадобиться? Может, это проделки Айрис?

– Сомневаюсь…

– Да, не похоже…

– Надеюсь, что это просто загадка, а не тайна. Существует два правдоподобных объяснения. Вполне вероятно, что наши наниматели знали нас раньше… Но скорее всего, кто-то за нами следит…

– Тебе бы все шутить.

– Уверяю, что до твоего звонка мне и в голову не приходило, что здесь может быть какой-то подвох. А сейчас мне это предложение нравится гораздо меньше.

– Но мы пойдем?

– Обязательно. Во-первых, мне любопытно, а во-вторых, не можем же мы упустить такой шанс! Нам давно уже следует и себя показать, и на людей посмотреть. Встречаемся в семь часов на станции метро "Василеостровская".

– Форма одежды?

– Рабочая. В конце концов, нас пригласили не на званный вечер.

– Договорились. Что ж, пойду почитаю документацию, вдруг там устроят экзамен?

– Ты не понял. Вызов пришел не на специалистов по базам данных, а на Махова и Кларкова.

– И что это значит?

– Не знаю.

Без пяти семь Виктор занял место возле газетного киоска напротив станции метро "Василеостровская" и стал внимательно всматриваться в проходящих мимо него людей. Махов появился вовремя, что было на него совершенно непохоже.

– Ты сегодня пунктуален.

– Не на прогулку собираемся…

Некоторое время они молчали, но потом напряженность сама собой спала. Им интересно было поговорить друг с другом. Слишком многое надо было обсудить, за последний год в их общении образовалась настоящая информационная дыра, которую они оба постарались закрыть.

Сразу выяснилось, что Махов нисколько не изменился и меняться не собирался.

– Хороший ты человек, Виктор, но твоя нуль-транспортировка меня не увлекла, – сказал он жестко. – Как бы это сказать помягче, чтобы не обидеть, напоминает задачку из сборника "В часы досуга". Занимательно, но бесперспективно.

– Ты груб, Махов.

– Если бы мы с тобой рассуждали о цветочках, девицах или домашних животных, я бы нашел в себе силы быть вежливым. Но, поскольку речь идет о работе, позволь мне быть грубым, так легче говорить правду, не люблю, когда меня понимают неправильно.

– Но ведь ты сказал, что обдумаешь мое предложение.

– Уже обдумал. Правда, я не совсем понимаю, чем могу быть полезен? Но если смогу – помогу. А вот в подручные наниматься не желаю. Я привык работать один…

– Выслушать меня ты можешь? Поговорить со мной ты в состоянии? Свежий взгляд – это так важно!

Махов рассмеялся.

– Поговорить могу. Я уже говорю, разве нет? Но дружба – дружбой, а служба – службой. И я рад, что мы вовремя выяснили отношения, в дальнейшем будет меньше недоразумений. Кстати, чем тебя зацепила нуль-транспортировка? Не замечал прежде, что ты страстный любитель путешествий.

– Тут ты прав. Я человек сугубо домашний и перемещаться понапрасну не люблю. Но так получается, что пока эта проблема не будет решена, серьезного прорыва в познании мира не добиться. Особенно, если подтвердится, что нам мир многомерен.

– Не понял.

– Для меня нуль-транспортировка лишь полезная штуковина, с помощью которой можно легко понять, как устроен мир. Предложить модель – не проблема. Но потом надо разбираться, насколько близко нам удалось приблизиться к пониманию реальности. Это не просто. В первую очередь потому, что вопросы появляются не физические, философские. Например, неплохо бы найти ответ на вопрос, что такое реальность? Это то, что мы привыкли называть материальным миром, или то, что я думаю о мире, или то, что о нем думаешь ты? Звучит глупо, согласись, но мы можем только догадываться о том, как все устроено на самом деле… Ты так внимательно слушаешь, словно никогда не думал об этом! Не верю!

– Я так глубоко не капаю.

– Мне кажется, что реализация нуль-транспортировки – наилучшая проверка любой модели Мироздания. Прелесть, а не проверка, пальчики оближешь…

– Самореклама… Впрочем, продолжай. Хорошо излагаешь!

– Сколько себя помню, всегда любил задавать вопросы. Что, как и зачем. А в последнее время мне еще нравится получать ответы. И слава Богу, я не один такой. Любопытные люди встречались во все времена. Их называли исследователями или учеными. Сейчас их никак не называют, не потому, что они исчезли, просто отвлеченные исследования перестали интересовать граждан, народ потянулся к практическому применению, к тому, что приносит реальные удобства и реальную прибыль. Я никого не обвиняю, просто констатирую – познание мира сейчас мало кого интересует.