Джульет Маккенна - Огонь с юга

Когда металл достаточно нагрелся, камни пришли в движение. Изумруд проворно сместился, направляясь к северу. Желтая шпинель заставила отца и сына вздрогнуть, когда внезапно покатилась вбок и ударилась об аметист.

— Что это означает? — затаив дыхание, спросил Сиркет. Кейда не сводил глаз с камней, не глядел даже в заметки, которые делал. Несколько клякс не могли изменить их смысла. Сапфир неподвижно стоял на боку. Это ему мерещится — или синева темнеет? Небольшой топаз, приплясывая, подался на восток. Кейда оглядел рубин, покачивающийся туда-сюда.

— Поднимись и почитай для меня знаки в небе, — медленно распорядился он. — Прочти главный квадрат, а затем начерти треугольник с юга.

Оттуда-то и идет беда. Посмотрим, что ты увидишь.

— Как желаешь, отец мой, — Сиркет закрыл рот и покинул чертог. Кейда по-прежнему наблюдал за камнями. Да, этот сапфир определенно темнеет. Дурное предзнаменование: нам грозит некий могущественный муж. Рубин и изумруд вместе выглядят как прямое указание на несчастье с юга. И оно таково, что шпинель, камень невинности, настолько страшится, что ищет укрытия у аметиста. Значит, владению Дэйш нужны надежные союзники. Но топаз предостерегает об измене. Измене со стороны Чейзенов или о предательстве какой-нибудь ищущей падали ящерицы, вроде Уллы Сафара? Алмаз, сердолик и лунный камень так беспомощны, неподвижны и немы.

Кейда сложил камни обратно в ящичек вместе со сложенным листком тростниковой бумаги. Найдя прямоугольник мягкой кожи в ящике стола, он, обернув пальцы, поднял медную пластину с углей и повесил обратно на крюк.

Что теперь? Небо еще недавно ни на что не намекало, как-то непохоже все это на правду. Сиркет увидит что-то новое. Попросить Джанне погадать по полету птиц — это явно следующий шаг, но с этим надо подождать до зари. Почти для любого прорицания нужен дневной свет, не так ли? Лунный свет слишком ненадежен, чтобы читать в нем знамения, когда подозревается опасность от могучего волшебства. А разве не многозначительно само по себе, что все другие средства постижения истины недоступны? Конечно. Надо пойти и самому посмотреть, что происходит.

Кейда быстро вернул все в шкаф и тщательно его запер. Подхватив свой шлем и приблизившись к двери, он окликнул одного из меченосцев, сопровождавших его сюда.

— Скажи Серно, пусть даст знак «Скорпиону» идти к берегу. — То был единственный корабль, на котором он согласился бы отправиться на юг, если существует хоть какая-то вероятность, что слухи о магии не пусты. — Дайте им знак, чтобы забрали Атуна.

Когда посланец побежал прочь, Кейда крикнул вверх по лестничному колодцу:

— Телуйет! Сиркет!

— Мой господин? — Голос раба донесся до него с вершины башни.

— Спускайся сюда. — Кейда обернулся к оставшимся стражам. — Вы трое, нам нужен олененок. Возьмите след и не возвращайтесь, пока не принесете добычу.

Один из тех, кого он выбрал, бросил взгляд на темную громаду гор; кольчужное плетение, обрамлявшее его шлем, зазвенело.

— Олени не зашевелятся до рассвета. Он достаточно скоро.

— Принесете его ко мне во двор. — Кейда кивнул появившемуся на ступенях Телуйету и Сиркету позади него. — Мой сын почитает по внутренностям. — Он взглянул на Сиркета и улыбнулся, увидев ошеломленное лицо сына. — Ты часто стоял подле меня. Справишься. Было что-то новое в небе?

— Чтение трианта ничего не дало. — Сиркет едва ли не сплюнул с досады. — Древо Кантиры в дуге страха и вражды, но ничто другое не намекает, чего именно нам следовало бы страшиться. Копье устремляется в дугу смерти и страсти, но нет небесного камня сколько-нибудь близко — ничего, чтобы намекнуть, где сосредоточить наши силы или какими насильственными действиями наши враги могут нам угрожать.

А разве отсутствие знаков само по себе не знак? Все наши гадания связывают нас с нитями прошлого и будущего, когда мы различаем узоры событий, которые привели нас к этому настоящему и предполагаем их незримое развертывание, чтобы иметь лучшее руководство. Никакая сила не нарушает естественного порядка вещей столь всеобъемлюще, как скверна чародейства.

Догадываясь, что все пристально наблюдают за ним, Кейда неторопливо улыбнулся.

— Мы закончили. Погаси огонь и запри, Сиркет. Вы трое, препроводите моего сына во двор, Телуйет пусть идет с ним рядом.

— Почему Сиркету понадобится читать по внутренностям олененка? — спросил Телуйет.

— Потому что мы поведем корабль к югу. — Кейда стремительно прошелся, чувствуя, как неприятно стопам в отсыревших чулках. Одежда под его броней напиталась потом.

— Это то, чего попросило у тебя послание? — настороженно спросил Телуйет.

— Я прочел кое-какие сложные знамения. — Голос Кейды призывал раба умерить свое любопытство. Кейда задержался у развилки тропы. — Я иду прямо на берег ждать «Скорпиона». Принеси мне немного одежды попроще. Скажи Джанне и Рекхе, что я пошлю почтовую птицу, как только будут новости.

Телуйет стоял упрямо и неподвижно.

— Госпожа Джанне не одобрит твоего намерения направиться на юг без ясного представления о тамошних бедствиях.

— Тогда можешь благодарить судьбу, что она не похожа на Чэй Уллу, которая поднимает хлыст на любого раба, подвернувшегося под руку, если хоть чем-то недовольна. — И Кейда ухмыльнулся Телуйету. Раб не ответил улыбкой.

— Она даст тебе пощечину, когда мы вернемся, если сочтет, что ты ее заслужил.

— Не впервые, — кисло согласился хозяин. — Поэтому я и собираюсь ждать на берегу, пока она надежно заперта во дворе.

Телуйет больше не стал открывать рот почем зря и повернулся на пятках. Кейда последовал другой тропой и вскоре достиг берега. Торопливые стопы рыбаков, бежавших к лодкам, истоптали белый песок. Теперь никого не было видно; даже фонарики над висящими сетями словно прикорнули. Кейда медленно пошел вдоль берега, выискивая что-нибудь необычное, выброшенное морем, любой знак несвоевременного поведения крабов или каких других обитателей лагуны. «Все, что было, все, что есть и все, что будет, неразделимо. Мы живем в настоящем, но все, что мы видим, является нам в незримом отсвете того, что уже миновало. Будущее может озариться для нас свечением, исходящим из настоящего, если мы заметим, как оно преломилось в зеркале природы. Мы должны учиться видеть каждый отдельный знак и растолковывать его смысл ради целого».

Они стояли на этом самом пляже, когда отец произнес эти слова. Дэйш Рэйк вознес большой камень высоко над головой, прежде чем метнуть его. Все дети ликующе завопили, когда камень врезался в воду.