Ника Емилина - Неистребимые кровью

– Стиральную машину себе нашёл! – возмутилась я, выпаливая первое, что пришло в голову, стаскивая с лица загадочное и благоухающее нечто.

Валериль замер. По крайней мере, мне так показалось. А потом он потянулся к столу и зажёг потушенную свечу.

Его глазам предстала восхитительная картина Репина маслом. За столом сидит очаровательная эльфийка с широко раскрытыми, от понимания полученной информации, глазами. А за её спиной, на пыльном кособоком диване, нагло развалилась ваша верная слуга, я, то бишь, с рубашкой онемевшего Валериля на коленях.

– Э-э-э… – протянули разом все трое.

В таких ситуациях обязательно нужно что-то сказать, что бы замять неприятную паузу.

– Ты не будешь очень против, если я оставлю это себе на память? – мило улыбаясь, предложила я, демонстрируя Рилу его же рубашку.

И зачем мне нужна эта вонючка? Вдыхать противные ароматы моего старого, по всем параметрам, знакомого?

Я уже хотела предложить должность обладателя рубашки одного из сильнейших кому-нибудь другому, когда Валериль, наконец, опомнился.

– Что вы здесь обе делаете?!

Нет, ну это уже слишком. Он что, совсем ополоумел? Хотя, уже, по-моему, дальше не куда.

Что я делаю? Лично я пришла давать трёпку. А Мэириль…

– Валериль, – произнесла Мэириль, робко поглядывая на эльфа и косясь на меня, – я… хотела поговорить с тобой.

Валериль долго смотрел на неё, пока эльфийка не опустила глаза, а затем тяжело вздохнул и, одним шагом преодолевая расстояние, разделявшее его и эльфийку, придвинувшуюся ко мне, взял её выше локтя и вытащил на улицу.

Я же вновь заняла позицию у окна.

– Ну? – коротко бросил Валериль. – О чём же ты хотела со мной поговорить?

– А… – протянула эльфийка, явно чего-то смущаясь. – Ты не мог бы поставить блок от подслушивания?

– Не мог бы.

– Но нас подслушивают! – явно намекая на мою персону, воскликнула Мэириль.

– И пусть им будет за это совестно, – с какой-то долей сарказма произнёс Рил.

– Ты меня компрометируешь!

– Мэириль, – протянул Валериль в таком тоне, будто ему уже давно надоели с этой темой. Тоже мне, ловелас нашёлся! – Ты сама себя компрометируешь, приходя ко мне.

В ответ – молчание. Неужели эльфийка растеряла всю свою прыть?

– Хорошо, – видимо, ей тяжело далось это решение, точнее, слово, – я пришла лишь для того, что бы задать тебе один единственный вопрос.

Я вздрогнула. Вопрос. Один единственный вопрос. Как много значат для меня эти слова. В голову закрались тяжёлые воспоминания. Вопрос погубил часть моей жизни.

– Мне надоело! – крикнула я прямо в лицо молодой женщине, моей матери. У неё были такие же чёрные, как и у меня, волосы и глаза яркого изумрудного цвета. – Я больше не буду сидеть взаперти. Почему я обречена на это?!

– Велина, солнышко…

– Не называй меня солнышком!

– Прости, – женщина опустила глаза. – Пойми, у тебя есть… особенность, которая состоит в том, что медальон, весящий у тебя на шее…

– А я не хочу слушать об особенностях! Я человек и точка, – пропуская сквозь уши все слова матери, заявила я. – Из-за загадочных особенностей моего проживания на этом свете я не видела света вот уже тринадцать лет. И я хочу исправить это упущение.

– Что ж, – как-то мрачно проговорила она, – Ты в праве распоряжаться сама своей судьбой.

Я довольно хмыкнула и прошла к дверям.

– А…

Я обернулась.

– Ты хотела что-то спросить? – посмотрела я на мать.

– Последний. Один единственный вопрос. За что ты меня ненавидишь?

Я люблю тебя. Просто ты ничего не смогла сделать с моей жизнью и с жаждой свободы. И я вернусь. Обещаю.

Но сказать я этого не смогла.

Женщина пробежала мимо меня, заливаясь слезами.

Прости меня, мама.

Потом я узнала, что она попала под… колёса кареты. А отец… Его убили. Когда он заливал своё горе в трактире.

Когда я осталась без родителей… я была готова к самоубийству. Точнее, я уже готова была его совершить – утопиться в озере по близости, когда госпожа остановилась рядом, собираясь вымыть лошадь, запыленную дорогой.

Так я попала к ней. Я прожила у неё четыре года. И всё это время меня не покидали слова матери об особенности. И всё это время меня терзал последний вопрос, на который я так и не ответила. Последний вопрос, который тяжким грузом лёг на моё сердце и душу.

– Валериль, действительно ли ты любил меня? Или ты способен лишь на ненависть?

Слова пронзили меня лютой болью. На глаза навернулись слёзы.

Я обещала, что вернусь. Несмотря ни на что. Я вернусь домой, даже если меня больше никто не встретит. Просто потому, что это мой дом.

– Что ж, – подумав, ответил Рил, – видимо, я не способен на это чувство. А теперь… уходи.

Да что это с ним?! Не узнаю. Обычно весёлый и общительный, он превратился в какого-то зверя, неразговорчивого и безмолвного, вечно думающего о своём, о зверином.

Меня укололо плохое предчувствие.

Послышался негромкий всхлип и звук быстрых отдаляющихся шагов. А ведь ты, Рил, умеешь разбивать девичьи сердца.

Итак, я совершила обратный рейд к кровати, на ходу стирая с лица слёзы и думая, не выдадут ли меня покрасневшие глаза.

Дверь скрипнула.

Валериль молча пересёк комнату и сел за стол, облокотившись на спинку мягкого, но пыльного кресла.

– Рил…

Он поднял голову, намереваясь заглянуть мне прямо в глаза.

– Почему ты соврал мне?

В какой-то момент в его взгляде промелькнула растерянность, но скрылась под воздействием силы воли.

– Я не врал, я просто…

– …не говорил правду, – усмехнулась я, глядя на него исподлобья. – Валериль, ты мне соврал. Почему?

Валериль отвёл взгляд и сощурился, будто пытаясь что-то припомнить.

– На счёт чего, позволь узнать, я тебе соврал? – раздражённо переспросил он.

Ах так?! То есть врал ты мне не один раз? Ну, правильно. Нечего строить себе воздушные замки. Я же не рассчитывала, что Валериль – невинная дева… ой.

– На счёт чего?! – грозно протянула я, понимая, что в данный момент готова крупно нахамить кому угодно. На месте Валериля, я бы воспользовалась моментом и приволокла ко мне властелина. – Насчёт того, что ты – один из сильнейших. Насчёт того, что ты – не эльф!

– А я не врал, – пожал плечами Рил. – Я и есть эльф. Но только ровно на половину.

– Да, – я уже захлёбывалась от подкатившей к горлу ярости, – ты… ты…

Меня сбивало с толку его неподдельное спокойствие. Как крепкая, непробиваемая стена он оставался на своём месте, уверенно глядя мне в глаза. Он даже не поинтересовался, откуда я всё это узнала! Хотя, и так очевидно, от кого. А не будь я такой дурой – сама могла бы догадаться. И турнир этот завтра…