Анна Хель - Дорога к предательству

— Ты совершенно права.

— Тогда как? Ты же мертв! Ох, прости… любопытство, чтоб его…

— Боги явно обделили тебя чувством такта, но не мне судить. Я попробую объяснить это проще. Эмоции — это свойство психики, напрямую зависящее от работы мозга. Тело может быть мертво, но если работает мозг и сохранилась душа, почему бы не возникнуть чувствам?

В груди стал разгораться небывалый азарт. Как всегда, жажда знания убивала всякую тактичность и осторожность. И от не-мертвого не укрылся огонек в моих глазах.

— В таком случае, почему их так трудно разглядеть?

— А почему человек лишенный одной ноги не может нормально ходить? В данном случае так же. Хотя, здесь требуется оговорка, — настроение Лардана внезапно переменилось. — Я сам предпочел забыть о чувствах.

Явственные боль и сожаление охватили некроманта. Сейчас он как никогда стал похож на живого человека. Прежде, чем мне удалось задать новый вопрос и перевести тему, Дан продолжил:

— Когда я очнулся и понял, что жизнь потеряна навсегда — единственным чувством оказалась боль. Затем пришли ненависть, ярость, страдание и сожаление. Все это запросто могло свести с ума, и я предпочел отказаться от каких-либо эмоций. Пообещал отныне существовать ради двух вещей: мести и науки.

— Но это слишком грустно… не может быть, чтобы ты желал себе такой судьбы.

— Кто знает? Может хотя бы тебе удастся разжечь огонь в холоде смерти?

И что бы это могло значить?..

— Какую плату ты хочешь получить за сведения о той книге?

— Я давно хочу взять кого-нибудь в ученики. Думаю, ты вполне могла бы подойти.

Стало понятно, насколько бесконечно одинок этот человек. Он успел разочароваться в семье, в обществе и даже в дружбе… но все равно решился на новую попытку. Проверить на прочность отношения учителя и ученика — вот, что двигало им. Уж точно не потребность разделить свои кропотливо накопленные знания.

— Я подумаю над этим. Обязательно.

Очередная стоянка обустраивалась в крайне непривычной атмосфере. Брат с сестрой смирились с присутствием некроманта и всеми силами старались разрядить обстановку. Конечно, в большей степени этим занималась Дара. Она пыталась завести с Ларданом непринужденный разговор и сохранить приветливость на лице. Холодные, полные лаконичности ответы не-мертвого не располагали к дружеской беседе, но, во всяком случае, имели место быть.

Естественные потребности всегда заявляют о себе в самый неподходящий момент. Вот и ко мне, прямо посреди ночи, воззвал выпитый накануне чай. Выбираться из нагретого спального места и отходить от распространяющего живительное тепло костра не хотелось катастрофически. Тихо вздохнув, я все же решилась на этот малоприятный шаг и обронила:

— Не стоит сопровождать меня.

Уверенность, что все присутствующие услышали мои слова, была непоколебимой. До сих пор удивляла способность д'рахмов столь чутко спать. Ну а Дан… он не спал никогда.

Предприятие по походу в кустики прошло успешно, но неизвестно чем порожденный страх уговаривал возвращаться скорее. Все же это не куцая рощица средней полосы России, а вполне состоявшийся лес, населенный дикими животными и еще бог знает чем.

Кусочек пламени, прихваченный прямо из костра, успокаивающе согревал руки и дарил уверенность. К сожалению, нет ничего хуже мнимой защищенности. Ведь в момент опасности решительность сменяется паникой, не влекущей за собой ничего хорошего.

Внезапно я ощутила на себе чей-то пристальный взгляд. Врожденный рационализм принялся выдавать объяснения этому чувству одно за другим. Но множество обнадеживающих предположений никак не помешали испуганно заозираться. Вокруг был лишь темный лес, неожиданно показавшийся враждебным. От чего-то безмолвные тени деревьев стали зловещими, а в шорохе листвы начал угадываться тревожный ропот.

Несмотря на общую напряженность, звук шагов за спиной застал меня врасплох. Из груди вырвался непроизвольный вскрик, но я быстро взяла себя в руки. По всей видимости, д'рахмы предпочли проигнорировать мою маленькую просьбу. На плечо легла чья-то рука, окончательно утвердившая личность Дарлемы. Второй раз уже так подкрадывается. С подобным успехом и заикой остаться не долго.

— Дара, я же просила воздержаться от сопровождения.

Увы, но ответ оказался произнесен достаточно приятным, но мужским и совершенно незнакомым голосом. Только теперь стало понятно, что рука у весьма изящной Дары не могла быть такой тяжелой. Повышенной температуры тела за д'рахмой я тоже не замечала.

— Достаточно неосмотрительно, должен заметить. В твоем случае сопровождающий необходим всегда.

Меня прошиб холодный пот. Оцепенение охватило все тело. Я боялась даже повернуться и взглянуть на говорившего. И где была сверхопека д'рахмов, когда оказалсь так нужна?

Незнакомец положил вторую руку на другое плечо и буквально вдавил в землю. Зачем? Думал, что убегу? Да я даже слова сказать не могла!

— Не стоит так бояться. Ведь ты пока жива.

Удивительно, но достаточно сомнительные слова чуть успокоили. Ровно настолько, чтобы сипло произнести:

— Кто вы?

Ответ лег мне на шею с теплым дыханием неизвестного.

— Неужели это так важно?

По коже пробежали мурашки — это оказалось слишком приятно. Тьма меня побери! Тело против воли и доводов рассудка отозвалось томительной дрожью. От незнакомца столь чувственная реакция не укрылась, и он мягко хохотнул.

— Опрометчиво было прийти сюда одной.

Волна неконтролируемых эмоций накрыла здравый смысл с головой. Сочетание опасности и желания смогло распалить дремавшую в глубине души женщину. Было что-то притягательное в этой неизвестности, в независимости чувства от зрения. И это испугало меня. Парадоксально, но собственная реакция может показаться гораздо страшнее реальной угрозы. Я напряглась и приготовилась к рывку.

Ночной знакомый, вероятно, почувствовал перемену и едва слышно рассмеялся. Трепещущий на ладонях огонек рухнул из трясущихся рук. Последняя надежда на более-менее серьезное сопротивление с легким шипением растворилась у ног. Темнота тут же сковала пространство вокруг, принеся с собой леденящий ужас.

Страх зачастую порождает безумную браваду и, защищаясь от собственного испуга, я громко произнесла:

— Предпочитаю наслаждаться экскурсией в одиночестве, чтобы в полной мере оценить экспонаты.

— Вот оно как…

Глубокий голос отразил задумчивость говорившего. Спустя бесконечно долгое мгновение он грубым рывком развернул меня лицом к себе. Тихий вскрик боли не успел сорваться с губ. Пугающие глаза этого человека смотрели с пробирающим до дрожи вниманием патологоанатома. При всем желании, издать хоть какой-нибудь звук оказалось невозможным. Так же, как и перестать смотреть.