GO-блин - Ночной позор

Именно с этих гамбургеров и начался процесс разочарования в демократии и западном образе жизни, в последнее время вылившийся в настоящую ненависть. У Америки не будет ни единого шанса заграбастать нас, пока к нам не завезут настоящие, созданные по лучшему американскому стандарту бутерброды. Только на таких бутербродах население может превратиться в тупых животных, столь милых сердцу любого правительства. Без гамбургеров всякая попытка создать тоталитарное государство обречена на гибель.

Я ощутил во рту мерзкий привкус пережаренного маргарина, смыть который можно исключительно водкой, соса-солой, или, по выбору, черной вражьей кровью. Безобразный клоун в двадцати метрах от меня сделался вдруг проклятым символом, олицетворением всего ненавистного в жизни.

— Сдохни, гнида! — процедил я сквозь зубы и расстрелял в него всю обойму.

Гм…

«…Безупречных Изольде Тихоновне выдается месячное разрешение на использование бытовой магии в особо мелких масштабах, не выходя из квартиры…»

Черт, как же эта карточка заполняется?

Может, лучше таким образом:

«…выдать разрешение на применение магии в работе и быту, но не покидая установленных пределов помещения…»

Высунув язык от усердия, я выводил на официальном бланке различные словесные нагромождения, одно краше другого.

Нет, за применение волшебства для личного обогащения — отдельная такса! Вот, еще бланк испортил.

Я вычеркнул «работу», затем, подумав, скомкал бумажку и взял другую.

Старушка-просительница терпеливо ждала, сложив руки на заготовленном кошельке.

Так, давайте сначала попробуем.

«…в соответствии с установленными нормами оплаты за колдовство выдается дозволение… Вычеркиваем дозволение… Выдается форма на получение разрешения на использование в бытовых условиях мелкого колдовства, оплаченного заранее по прилагаемому тарифу в соответствии с законодательством…»

Фух, осилил. Ай да я!

А то посадили, понимаешь, и говорят: получай. То есть, выдавай. Короче, разрешай, а разрешая — властвуй… А как властвовать, не объяснили.

Сколько сам, бывало, приходил вот так, счета оплачивать на содержание этих дармоедов, и сидит через стол против тебя неторопливая рожа, карандаш слюнявит, так что буквы потом на разрешении выходят мутные и размусоленные, и страшно охота по роже этой чем потяжелее съездить, а нельзя.

За нарушение внутреннего распорядка в помещении Контроля карают весьма сурово, так что приходится сдерживаться.

Я послюнил карандаш и затейливо расписался.

Тихая старушка с ненавистью посмотрела на меня и отправилась дальше, по инстанциям. Мою справку предстояло еще завизировать, проштамповать тремя мокрыми печатями, погасить пеню, выставить дату, про-перфорировать в установленных местах и оторвать корешок по пунктирной линии.

— Следующий!

Мне пришлось расстаться со своими друзьями и компаньонами Уткой и Рыбкой. Закидон желал, чтобы я смог проработать во всех отделах Контроля и охватить своим негласным оком… А такое бывает? …и охватить своим негласным оком как можно большее количество народу.

Зовите меня Бонд, просто Бонд.

В кабинет вошел солидного вида мужчина в дорогом костюме. Во вздрагивающих слегка руках он сжимал толстую пачку справок. По недостаточной толщине ее я убедился, что ко мне посетитель зашел преждевременно.

— Вы побывали в комнате номер восемь? — сразу спросил я.— В этом месяце у нас нововведение. Сперва нужно зайти в кабинет девятнадцать, что на втором этаже, где вам выдадут чистые бланки. Затем,— я сверился с планом,— лифтом вы поднимаетесь до этажа семнадцатого, где в удобном, специально отведенном для этого помещении заполняете бумаги в трех экземплярах, проходите небольшой психологический тест для проверки лояльности нашей организации и сдаете обязательный экзамен на знание фактов из биографии Шовенгаса Анатольевича, у него в этом квартале день рождения. Мы должны помнить своих героев. После, опустившись на минус третий уровень, вы должны будете отыскать кабинет номер тринадцать, руководствуясь специально для этого нарисованными на стенах доступными и простыми указателями. Запомните, что нужные вам указатели синего цвета и расчерчены поперечными зелеными и красными полосками. Очень важно не спутать их с указателями, ведущими к пожарной лестнице, на них полоски чередуются согласно солнечному спектру, сперва красный, потом зеленый, а на нужных вам стрелках зеленый стоит впереди красного.

Мужчина почему-то побледнел и попятился к выходу, пухлыми пальцами пытаясь распустить галстук.

— Погодите, товарищ! Я же еще не объяснил! В кабинете номер тринадцать вам объяснят, как попасть к кабинету номер сто сорок восемь. В сто сорок восьмом кабинете вы предъявите документы, которые должны быть заполнены очень тщательно, иначе весь путь придется повторить сначала! Затем вы спуститесь по лестнице этажом ниже, где свернете направо, и будете идти по коридору до третьего по счету фикуса. А оттуда вам совсем легко будет… Эй! Стойте! Куда вы!

Ну вот, еще один убежал.

И что во мне такого ужасного?

Вот так, стараешься, рассказываешь им все подробно, и никто ж не ценит!

В следующий раз просто выдам официальную схему, пускай сами по бумажке попробуют разобраться. Это вам не московский метрополитен.

У моей новой работы, впрочем, есть и свои положительные стороны. Конечно, людская неблагодарность ранит сердце, зато некоторые сознательные граждане с успехом компенсировали мою личностную травму.

— У-у-у… М-м-м… З-з-з… Ц-ц-ц… Т-т-т… А есть ли возможность как-то избежать этих утомительных процедур? — медовым голосом спрашивали они.

Я возводил глаза к паутине на потолке и насвистывал известную песенку популярного когда-то шведского ансамбля «АББА», которая про деньги.

Некоторые, правда, не сразу въезжали, но здесь следует сделать скидку на мои музыкальные способности. Зато под конец дня я до того навострился, что даже вариации пытался выводить, разнообразя таким образом репертуар к вящей и пущей радости трудящихся.

В ящик стола ложился очередной конверт, и тогда я дышал на печать и нежно прикладывал ее к бланку.

На этом, собственно, мои обязанности исчерпывались. Контролю слава!

Конец рабочего дня меня, правда, разочаровал. В кабинет вломились Утка, Рыбка а также с десяток моих новых сослуживцев.

— Что завещал нам великий вождь мирового пролетариата? — спросил Утка. Тон его мне сразу не понравился.

— Ничего не знаю,— заявил я.— Вам чего нужно, товарищи?