Дмитрий Видинеев - Предел. Дети палача

— Да прибудет с тобой святая Дара! — женщина поклонилась и зашла в ворота.

Глава 7

Дождь прекратился, но небо оставалось серым. Издалека все еще доносились отголоски грозы. Влага оживила запахи трав, над землей стелилось легкое марево. Природа успокоилась, позволив лишь ветру шептаться в мокрой листве, как некое напоминание о своей необузданности.

Фарамор вышел на тракт и направился к месту недавней схватки. Он хотел почувствовать удовлетворение от вида мертвого Клюва, и его интересовало, выжил ли Слим?

Последнего он обнаружил мертвым. Слим лежал на спине в грязи, руки были согнуты в локтях, скрюченные, словно лапы паука, пальцы, говорили о невыносимой предсмертной муке. На то же указывало изуродованное лицо, на котором, несмотря на обгоревшую до кости плоть, все же проступала гримаса страдания. Пустые глазницы были наполнены водой, в которой отражались плывущие по небу тучи.

Фарамор с минуту смотрел на Слима, затем направился к обочине дороги, где он ранее обнаружил бесчувственную Невею. Хитреца Хета долго искать не пришлось — кукла лежала на примятой грязно-изумрудной траве и ее рыжие волосы прямо таки кричали: «найди меня!»

Он поднял Хитреца и с силой стиснул в руках, выдавливая впитавшуюся в него влагу. Затем сунул куклу за пояс плаща. Свой нож нашел так же быстро. Суму и мешок решил не брать, почему-то уверенный, что находящиеся в них вещи больше пригодятся. Он окинул взглядом место схватки и направился в сторону Совиного Ока.

На подходе к деревне Фарамор удивился: здесь будто бы и не было дождя. Только что он шел по раскисшей от грязи дороге, а тут все осталось как утром — сухим и пыльным, словно та, что находится под землей, отвела дождь от этого места.

— Ты многое можешь, не так ли? — пробормотал Фарамор.

Найрад оказался дома. Старик, прищурив глаза, сидел за столом и попыхивал трубкой. Он даже не повернул головы, когда в жилище вошел юноша и лишь пробормотал себе под нос:

— Быстро же ты вернулся. Пади случилось что-то?

Фарамор молча снял плащ и повесил на крюк возле двери. Потом подошел к столу, взял кувшин и жадно выпил несколько глотков воды.

— Вниз сейчас полезешь? — спросил старик.

— Полезу, — ответил Фарамор, и решительно направился к двери.

Спускаться в провал оказалось легко. Жители деревни постарались на славу, вбив множество широких деревянных планок на небольшом расстоянии друг от друга, видимо для того, чтобы и ребенок легко преодолел спуск. Фарамор медленно погружался в кромешный мрак, на ощупь определяя очередную опору для рук и ног. Он вдруг представил себе жителей деревни — женщин, стариков, мужчин и детей — каждый день карабкающихся по этой лестнице туда и обратно. Наверняка кто-то все же срывался вниз с жутким криком и разбивался о дно провала. Какова же должна быть сила, нет — чары, манящие людей в чертоги Сэдры?

Скоро ноги нащупали что-то более широкое, чем планки ступеней. Фарамор вгляделся и сообразил что это небольшая площадка для отдыха. «Очень предусмотрительно, — подумал он. — Уж в чем, а в отсутствии усердия строителей лестницы упрекнуть сложно».

Как бы то ни было, но он решил не останавливаться и полез дальше по планкам, которые обнаружил справа от площадки. Круг серого света над головой сужался.

Через несколько минут Фарамор остановился, посмотрел вниз и увидел слабое зеленое мерцание, словно там, в глубине витали мириады светящихся пылинок. Он вытер ладонью выступивший на лбу пот и последовал дальше. Планки-ступеньки стали осклизлые, это заставило двигаться более осторожно и медленно. Здесь, на глубине воздух был сырым, и пахло свежей могилой. Светлый круг наверху превратился в крохотное пятно размером с монету. Фарамору показалось, что прошла целая вечность, когда он добрался до устланного досками дна провала. И к некоторому облегчению не обнаружил скелетов, сорвавшихся вниз людей.

Вбок уходил просторный прямоугольный тоннель, стены которого были выделаны шестигранными плитами. От них исходило зеленое призрачное свечение. Фарамора поразило увиденное. Кто мог построить этот тоннель? Стены не каждого храма отделывают так искусно. А еще его интересовало, куда делась земля, если дыра, по которой он спускался, образовалась в результате обвала? Фарамор подумал, что с тех пор, как они с Невеей пришли вчера в Совиное Око, его жизненный путь начал состоять их сплошных загадок.

Он услышал далекий звук похожий на стон. Возможно, это ветер гулял в подземных пустотах, но Фарамору почудилось, что звук издает живое существо. Он двинулся по тоннелю. Каждый шаг отдавался гулким, улетающим вдаль эхом. Свечение стен превращало темноту в зеленоватые сумерки. Сырой воздух был пропитан запахом подгнивших фруктов — приторным, сладковатым. Иногда на стенах попадались плитки с вырезанным рунами и изображением глаза. Фарамор решил, что для древних строителей тоннеля эти изображения много значили, раз они не поленились украсить ими стены. Загадки глубокого прошлого, во всех смыслах. Судя по всему, тоннель был построен… страшно подумать, сколько столетий тому назад.

Впереди показался просвет. Фарамор ускорил шаг и скоро вышел в огромный зал. У юноши перехватило дыхание от увиденного. Вздыбив плиты пола, из-под земли выбивалось множество мощных, похожих на гигантские сухожилия стволов. Они тянулись ввысь, теряясь в темно-зеленой сумрачной хмари. От них исходило свечение, как от плиток в тоннеле и пульсация, будто внутри волокнистых стволов бились сердца. Стены зала окутывала изумрудная дымка, но Фарамор разглядел, что их испещряли темные, похожие на вены извилистые линии. Казалось, что зал состоит из плоти. Он был живым. Из скрывавшего потолок сумрака доносились тяжелые стоны, там шевелилось что-то черное и огромное, как туша исполинского спрута под толщей мутной воды.

Фарамор двинулся по изрезанным трещинами плитам. Он видел только стены сбоку, но впереди — лишь уходящие вдаль пульсирующие стволы, которые терялись во тьме, как деревья в ночном лесу.

— Я пришел, Сэдра, — произнес Фарамор. В горле пересохло, и голос прозвучал хрипло. — Я пришел! — уже более четко выкрикнул он.

Ответом ему стал очередной стон. Более сильный, чем прежде, обдавший его сверху теплой, пахнущей гнилью воздушной волной.

Впереди показались бледные твари. Опираясь на длинные руки, они выходили из-за стволов-сухожилий. Их рыбьи бессмысленные глаза светились. Некоторые твари поднимали морды и втягивали воздух треугольными дырами, заменявшими носы. Кто-то угрожающе щерил пасти и скреб когтистыми лапами по полу. «Неужели люди могут так измениться? — недоумевал Фарамор. — Какая же сила так их исковеркала?»