Андрей Астахов - Сломанная корона

– Аааааааааааа! – заорал я дурным голосом, скинул с себя одеяло и вскочил с кровати, словно ошпаренный. А потом застыл, как ударенный громом, разглядывая и ощупывая себя в ярком свете канделябров. Консультант покашлял в кулак и деликатно отвернулся.

– Нет, ты не отворачивайся! – Я вцепился пальцами с наманикюренными, выкрашенными алым лаком ногтями в воротник Консультанта, притянул его к себе. – Вот, значит, что ты мне хотел сказать, ворон драный?! Убью к чертовой матери!

– Зайка! – Марика прикрикнула на меня, и руки мои сами собой разжались. – Не веди себя как вздорная торговка. Все хорошо, милый. Все в порядке.

– В порядке? – взвизгнул я. – В порядке? И что я теперь буду делать? Брить ноги, ходить на каблуках и покупать прокладки?

– Успокойтесь, Алексей Дмтриевич, – Консультант участливо заглянул мне в глаза. – Поверьте, это был единственный способ…

– Да чтоб вы все сдохли! – Я в ярости хватил кулаком по канделябру, и тот с грохотом упал на пол. – Вы хоть понимаете, что натворили, в кого меня…Нет меня, понимаешь? Я ж теперь…Я стал девкой! И как меня теперь зовут, а? Леха стал Лелей. Я – Леля!

В углу комнаты было большое зеркало. Я кинулся к нему, глянул на себя – и встал, как вкопанный. У меня не было сил даже выматериться. Из зеркала на меня смотрела Марика – растрепанная, с перекошенным от ярости лицом, с расширенными безумными глазами, да еще одетая лишь в черные кружевные трусики и пару шелковых чулок.

– Вот только попробуй сказать, Осташов, что тебе не нравится то, что ты сейчас видишь, – прозвучал у меня в голове голос Марики.

Я ничего не сказал. Просто не мог ничего сказать, у меня снова отнялся язык. Я был в полном ступоре и ошалело пялился на свое отражение в зеркале (И это теперь я? Боже ж ты мой!), пока Консультант не подошел сзади и не набросил мне на плечи красный бархатный халат.

– Здесь холодно, – сказал он. – Можете простудиться.

– Почему Марика? – сказал я, борясь с охватившей меня нервной дрожью.

– Она сама предложила нам свою помощь, – сказал Консультант. – И это был лучший выбор, уверяю вас. Вы теперь получили все способности Марики.

– На что ни пойдешь ради любимого человека! – хихикнула в моей голове вампирша.

– Это невозможно, – сказал я. – Это просто сон. Или я сошел с ума. Скажите мне, что я спятил. На всю голову рехнулся. Меня это больше устраивает.

– Вы совершенно нормальны, дорогой друг, – ответил Консультант. – Не отчаивайтесь, все будет хорошо. Ваше тело находится в специальном хранилище, наши специалисты восстановили его, устранили все повреждения, однако для окончания Анастазиса необходима голова. Если вам удастся заполучить у Мастера вашу голову, вы получите свое тело обратно, гарантирую вам это. У нас отличные анастазиологи. Вы станете самим собой. И все встанет на свои места.

– Я эту… на куски порублю, – прошипел я, сжимая кулаки. – Наизнанку его выверну.

– А я тебе с удовольствием помогу, зайка, – добавила Марика.

– Вот, выпейте, – Консультант протянул мне какую-то склянку из темного стекла. – Поможет справиться с волнением.

Я машинально взял склянку и выпил ее содержимое. Снадобье было отвратительным на вкус, и меня замутило.

– Дорогой, держи себя в руках, – менторским тоном сказала Марика.

– И что теперь? – произнес я, запахивая халат.

– Все остается в силе. Вы продолжаете делать то, что от вас требуется.

– Скажите честно – это все мое больное воображение?

– Еще раз говорю, все у вас в порядке! Вы всего лишь потеряли возможность находиться в своем теле. Не призраком же вас оставлять! – Консультант ободряюще мне улыбнулся. – Успокойтесь, все будет хорошо. А мне надо идти. Всего наилучшего!

Он исчез. Я некоторое время пялился в пустое пространство, где еще недавно стоял Консультант, потом снова подошел к зеркалу и распахнул халат.

– Тебя возбуждает это зрелище, милый? – спросила Марика.

– И что я теперь буду делать? – сказал я, обращаясь к самому себе. – Ептыть, никогда не думал, что такое возможно. Только в каком-то фильме американском видел.

– Ты чем-то недоволен, зайка?

– Недоволен? Я на седьмом небе от счастья! Всю жизнь мечтал побыть женщиной.

– Ты это серьезно?

– Нет, шучу. А вообще-то, грех жаловаться, – я еще раз критически глянул на себя в зеркало. – Если я и стал теткой, то, по крайней мере, очень симпотной.

– Это что, комплимент?

– Нет, самоанализ. Все могло быть хуже. Меня могли бы засунуть в тело людомеда. А так вроде ничего, – я откинул с лица волосы, которые назойливо лезли мне в рот, и показал себе язык. – Вот только придется научиться ходить на каблуках и писать, присев.

– Осташов, ты просто свинья. Я позволила поселить тебя в своем теле, а ты еще издеваешься.

– Марика, не злись. У меня сейчас такое состояние… не опишешь. Лучше помоги мне.

– Чем я могу тебе помочь, зайка?

– Для начала давай оденемся.

Это была здравая идея, тем более что в спальне было реально холодно, и я, когда нервная горячка стала утихать, начал мерзнуть. Весь мой хабар лежал на низком столике рядом с кроватью. Только сейчас я понял, что означали слова «вторая версия». Многие мои вещи были изменены в соответствии с дамской модой. Кольчуга Толлиана превратилась в какой-то символический кольчужный топик. Я провозился с ней довольно долго – во-первых, некоторые сложности вызвал появившийся у меня бюст (елки-моталки, никогда не думал, что одно из главных украшений женского тела причиняет столько неудобств!), а во-вторых, застежки находились на левой стороне. Сапоги Огнеходца обзавелись каблуками – слава Богу, невысокими! – а катана и вакидзаши стали как будто чуть легче и короче и теперь спаркой носились на спине, на особой кожаной перевязи. Пояс Повелителя Стихий превратился в массивную панцирную цепь с пряжкой, Перчатки Короля Воров были украшены вышивкой и стеклярусом. Несокрушимая Наручь выглядела отныне как набор широких, украшенных самоцветами браслетов, которые я, один за другим, надел на левую руку, после чего натянул перчатки. Одевшись, я сделал несколько шагов по комнате.

– А ты неплохо управляешься с моим телом, – хмыкнула Марика. – Как ощущения?

– В области груди очень непривычные.

– И только?

– Еще я чувствую, что мне кое-чего не хватает.

– О, дорогой, отсутствие мужского достоинства, конечно, большущий недостаток, но по-другому никак нельзя – ты же не хочешь превратить нас в монстра! Мы ведь теперь с тобой одно целое.

– «Потому оставит человек отца своего и мать свою, и прилепится к жене своей; и будут одна плоть», – сказал я. – Бытие, глава вторая. Великая все-таки Библия книга.