Илона Эндрюс - Магия скорбит

Даже от воспоминания о той боли захотелось свернуться в клубок.

— Опаснейший идиотизм. Ты же могла без руки остаться.

— Чуть не осталась. Но анализ крови получился чистый, а амулет у меня в черепе — который ты потом вытащил во время той вспышки — скрыл магию при м-сканировании. Мне дали чистый сертификат, но все равно перевели в Атланту. Тед Монехен, рыцарь-протектор, перевел меня на запасной путь. Я до приезда сюда готовилась стать Мастером-по-Оружию. По огнестрельному.

Рафаэль кивнул:

— Я так понимаю, это важная шишка?

— И очень. Я прошла все инструктажи по безопасности, все тесты. Осталась только официальная номинация рыцарем-протектором моего капитула. Но Тед никогда ее не произнесет.

— А почему?

— Чует, что во мне не так что-то. Не может точно понять, что, а пока что я — единственный рыцарь, не ведущий ни одного дела. У меня даже кабинета своего нет.

Рафаэль упрямо выставил челюсть. Я такое уже у него видела и знала, что это значит.

— Этот взгляд мне знаком.

Он обернулся ко мне, ослепительно улыбаясь.

— Какой взгляд?

— Обещай мне, что ты никогда, ни прямо, ни косвенно не причинишь Теду никакого вреда, действуя в моих интересах. Рафаэль, я серьезно. Вполне серьезно. Обещай.

— То, что он с тобой делает…

— Это то, что делала бы я на его месте. Вступая в Орден, я знала, чем рискую. Орден ничего не сделал такого, что не укладывалось бы в условия нашего контракта. Все отступления — с моей стороны. Я пошла на обман, и если он обнаружится, я заплачу полагающуюся за это цену. На это я шла.

— Что за цена?

Резкий всплеск тревоги на миг помешал мне говорить.

— Меня вышвырнут пинком под зад.

— И это все? Ты уверена, что никого не пошлют тебе вслед — сделать так, чтобы ты с гарантией не перешла к противнику?

— Уверена. Там мозги промывают отлично. Чтобы переступить через преданность Ордену, мне пришлось бы сильно себя ломать, даже если бы меня вышвырнули на улицу. Пообещай.

— Хорошо, обещаю.

Несколько минут мы ехали молча. У Рафаэля потемнели глаза:

— Наверное, нам следует быть поосторожнее с публичной демонстрацией нежности.

Я посмотрела на него — даже не на, а сквозь него, как невероятно усталый солдат после битвы.

— Ой, нет. Ты не понял природу наших отношений. Ты принадлежишь мне. Если в пределах видимости появляется смазливая бабенка, ты немедленно начинаешь публично демонстрировать нежность ко мне. В противном случае я буду отгонять их выстрелами, а подстрелить гражданскую вертихвостку наверняка будет сочтено «неподобающим для рыцаря поведением».

Рафаэль едва заметно улыбнулся, показав кончики зубов.

— А что подумает Тед на тему о том, что ты завела шашни с будой?

— Ради бога. Пусть покажет мне раздел устава, где это запрещается. Устав я знаю не слабо, могу цитировать целыми абзацами и ручаюсь, что знаю правила лучше Теда.

Мозгу понадобилась секунда, чтобы обработать только что произнесенные мною слова, и я удивилась, сколь многое я воспринимаю как само собой разумеющееся. И я тихо добавила:

— По крайней мере я надеюсь, что ты будешь публично проявлять свое ко мне неравнодушие.

Рафаэль тихо засмеялся — как смущенный волк.

— Вот этим ты такой классный рык альфы испортила!

Я видала Рафаэля в бою — он разрушителен, смертоносен. Как он распорол голову Цербера — тут нужны были та сила, та ярость берсеркера, из-за которых так опасаются буд в любом бою. Физически он куда мощнее меня. У меня рост едва-едва пять футов четыре, у него — шесть с мелочью. Он меня тяжелее на восемьдесят фунтов мышц, тренированных постоянным упражнением. Он признан лучшим бойцом клана буд. Но он самец, а самцы буд не любят быть альфами. На роли альфы оказалась я, даже не успев сама сообразить.

— Я не хотела сказать…

— Я доверяю тебе быть лидером почти всегда, — перебил он. — Только с некоторым условием: когда я буду настаивать всерьез, ты будешь слушать.

— Договорились, — выдохнула я.

«Казино», главная база Народа в Атланте, занимает ту огромную территорию, где когда-то размещался Купол Джорджии. Архитекторы Народа взяли за образец Тадж-Махал и увеличили этот образец вдвое. Чисто-белое в свете дня, «Казино» будто плывет над асфальтом, поддерживаемое на плаву сверкающими струями бесчисленных фонтанов вдоль стен. Стройные башни тянутся на головокружительную высоту, обступив затейливо украшенный центральный купол. Их соединяют элегантные переходы, эфирное плетение паутины или резьба по слоновой кости, сделанная искусным художником. Резные центральные ворота всегда открыты, а в сторожевых будках и у военных машин на толстых стенах всегда выставлен полный караул.

Я припарковалась на боковой стоянке и толкнула Рафаэля, чтобы отложил книгу Кейт.

За сто ярдов от ворот мы оба, не сговариваясь, остановились. По парковке тошнотворными миазмами расходилась вонь нежити. Ее никакими словами не опишешь, но если хоть раз услышишь этот запах, не забудешь. Резкий кожистый, сухой запах, определенно запах смерти, но не разложения — запах сухожилий и мускулов, обернутых мерзкой, отвратительной магией.

Меня чуть не настиг рвотный спазм. Рафаэль остановился, я последовала его примеру.

Когда-то я проходила акклиматизационный тренинг для привыкания к запаху и присутствию вампиров. Но одно дело — смотреть на одиночного вампа, которого крепко держат на цепи за двадцать ярдов от тебя, совсем другое — идти в логово, где их больше трех сотен.

Мы прошли через двери, где стояли двое близнецов-часовых, одетых в черное и вооруженных зловеще изогнутыми ятаганами, и оказались среди моря игровых автоматов. Воздух звенел какофонией гудочков и колокольчиков, вспыхивали огни. В маниакальной радости кричали посетители, кто-то смеялся, кто-то изрыгал проклятия. Почти половину автоматов переделали так, что электричество им не было нужно. Так что даже в период вспышки однорукие бандиты будут все так же быстро и беспощадно высасывать деньги из чужих карманов в сундуки Народа. Исследования некромантов стоят недешево.

Мы остановились перед столом клерка в деловом костюме. Я представилась, показала удостоверение Ордена, объяснила, что мне нужно видеть Гастека Молодой человек, представившийся как Томас, быстро нацепил на лицо улыбку.

— Мне очень жаль, мэм, но он невероятно занят.

— Скажите ему, что я пришла от Кейт Дэниэлс.

У Томаса глаза стали большие-пребольшие. Он постучал по интеркому, что-то туда прошептал, кивнул нам.

— К сожалению, он в конюшнях и прямо сейчас выйти не может. Но он с нетерпением ждет встречи с вами, и очень скоро вас к нему проведут.