Пол Андерсон - Сломанный клинок

Вскоре в зале сделалось шумно, однако стук в дверь, которая не была заперта, привлек всеобщее внимание. На пороге показался Асмунд.

Он был бледен и едва стоял на ногах, на плече его лежало нечто, завернутое в плащ. Он обвел взглядом залу, выискивая отца. Мало-помалу установилась тишина.

— Проходи, Асмунд! — крикнул Орм. — Мы заждались тебя…

Но Асмунд смотрел куда-то в сторону — на Вальгарда. С уст юноши сорвались странные слова:

— Я привел с собой еще одного гостя.

Орм сидел неподвижно, с лица его сползли все краски. Асмунд поставил свою ношу на пол. Она промерзла настолько, что ей вполне хватало руки Асмунда в качестве опоры, чтобы сохранять вертикальное положение.

— Я нашел его под камнями, — произнес Асмунд, по щекам которого струились слезы. — Мне стало стыдно, что мы поминаем его в тепле, а он тут один, стынет под вой ветра. В общем, я принес Кетиля домой — а в голове у него топор Вальгарда!

Он откинул плащ, и блики пламени упали на запекшуюся на лезвии топора кровь. Волосы Кетиля покрывала изморозь. Мертвые глаза уставились на Вальгарда. Опираясь на Асмунда, Кетиль насмешливо разглядывал своего убийцу.

Орм медленно повернулся к берсерку. У того от изумления и страха отвисла челюсть, но он быстро пришел в себя и рассвирепел. Вскочив, Вальгард воскликнул:

— Ты лжешь!

— Разве это не твой топор? — спросил Асмунд. — Хватайте его, добрые люди, вяжите братоубийцу, которого ждет виселица!

— Я требую правосудия! — крикнул Вальгард. — Дайте мне осмотреть оружие.

Никто не пошевелился, все были потрясены случившимся. Вальгард направился к двери, провожаемый гудением пламени.

У входа было сложено оружие. Вальгард вдруг резко наклонился, подобрал копье и бросился бежать.

— Не уйдешь! — Асмунд попытался преградить ему дорогу, вытаскивая из ножен меч. Вальгард ударил. Копье вонзилось в незащищенную грудь Асмунда, пригвоздило его к стене, и он умер, по-прежнему поддерживая рукой Кетиля.

Валъгардом овладело бешенство. Он зарычал, глаза его яростно засверкали, на губах выступила пена. Орм, который преследовал сына, напал на него сзади. Вальгард перехватил клинок отца, извернулся и всадил в горло старому дану свой нож.

Орм рухнул на пол, обливаясь кровью. Вальгард позаимствовал у него меч. В дверях толпились домочадцы. Вальгарх обрушился на ближайшего из них.

В зале царила суматоха. Одни прятались по углам, другие норовили утихомирить безумца. Клинок Вальгарда пел песню смерти. Друг за другом пали трое воинов. Но тут несколько мужчин, укрывшись за большой столешницей, отогнали берсерка от груды оружия. Все поспешили вооружиться.

Вальгард же, пользуясь случаем, накинулся на безоружных, что стояли меж ним и дверью. Они рассыпались в стороны, и он вырвался из залы. Снаружи его встретил воин с мечом и шитом. Натолкнувшись на железный обод, клинок Вальгарда переломился.

— Никудышная у тебя сталь, Орм! — вскричал викинг и могучим усилием вырвал свой топор из черепа Кетиля. Воин не ожидал от него такой прыти. Первый удар Вальгарда разнес на куски шит, вторым он отрубил нападавшему по плечо правую руку и выбежал из дома.

Вслед ему полетели копья. Он рванулся к лесу. Кровь отца, которая обагряла его ладони, застыла на морозе, и погоня сделалась бесполезной. Бегом, чтобы не замерзнуть, Вальгард двинулся на запад. Тело его сотрясали рыдания.

Глава 8

Ведьма сидела одна-одинешенька в полумраке. Послышался шорох, и из крысиной норы выкатился какой-то комок. Присмотревшись, она увидела свою колдовскую помощницу.

Утомленная и исхудавшая, крыса кое-как забралась на грудь ведьмы, прокусила кожу и прильнула к ранке. Напившись, она свернулась клубочком на коленях у хозяйки, поглядывая на нее своими глазами-бусинками.

— Ну, — спросила ведьма, — что скажешь?

— Долгим был мой путь, — ответила крыса. — В обличье нетопыря добралась я, гонимая ветром, до Альвхейма. Частенько, шныряя по тамошним залам, была я на волосок от гибели. Они догадливы, эти эльфы, и быстро сообразили, кто я такая. Но мне все же удалось подслушать их разговоры.

— Их замыслы не изменились?

— Нет. Скафлок думает совершить набег на Тролльхейм, надеясь сразить Иллреде, — ведь тот во всеуслышание объявил о конце перемирия. Имрик останется в Эльфхьюке, чтобы защищать его, если придется.

— Хорошо. Старый князь слишком ловок для нас, зато Скафлок в одиночку наверняка угодит в ловушку. Когда он отплывает?

— Через девять дней. У него около пятидесяти ладей.

— Эльфы плавают быстро, значит, они достигнут Тролльхейма в ту же ночь. Я научу Вальгарда, как поднимать ветер, и он будет там через три дня. Столько же времени потребуется ему, чтобы снарядиться. Выходит, чтобы он появился у Иллреде перед самым прибытием Скафлока, я должна продержать его у себя… Правда, ему надо будет собрать своих воинов… Впрочем, подчинить его мне не составит труда, он теперь изгнанник, который лишился всякого приюта.

— Ты не жалуешь его.

— Я не держу на него зла, ибо породил его не Орм, но он — мое подручное средство в опасной игре. Справиться со Скафлоком будет потруднее, чем убить Орма и двоих его сыновей или захватить их сестер. Он только посмеется над моими заклинаниями, — ведьма оскалила зубы. — Пусть его. Вальгард станет тем острием, какое пронзит сердце Скафлока. Что же до самого Вальгарда, я дам ему возможность возвыситься среди троллей, тем более если с его помощью они одолеют эльфов. Вдвойне сладка будет мне гибель Скафлока, коли вместе с ним и благодаря ему падет Альвхейм.

И ведьма принялась ждать — терпеливо и безропотно, как привыкла за минувшие годы.

Под утро, когда серый рассвет вырвал из мрака покрытые инеем ветви деревьев, в дверь ее хижины постучали. Она отперла, и Вальгард рухнул ей на руки. Он был едва живой от усталости, на одежде его виднелись кровавые пятна, а блуждающий взгляд был взглядом безумца.

Она накормила его мясом, напоила элем и настоем из трав, и через какое-то время он немного оправился.

— Лишь ты осталась у меня, — пробормотал он. — Женщина, чьи красота и распутство сгубили меня, я убью тебя, а потом брошусь на свой меч.

— Зачем ты говоришь так? — улыбнулась она. — Неужели все так плохо?

Он уткнулся липом в ее пахучие волосы.

— От моей руки пали отец и братья, — простонал он, — я изгнан, и нет мне прощения.

— Ты доказал всем, что ты сильнее тех, кто угрожал тебе, — возразила она. — Какая разница, кем они тебе приходились? Но коли мысль о погубленных родичах тревожит тебя, отринь ее, ибо ты невиновен.