Холли Лайл - Месть Драконов

Он остановился, немного не дойдя до уцелевшего островка растительности, и, стоя посреди грязного пепла, сказал: Встроме элада, Кейт , обратившись к ней с интимнейшим приветствием, принятым среди любовников, хотя оба они, по сути дела, даже не были знакомы.

Встроме элада , что означало: Наши души целуют друг друга . Кейт знала о его приближении. Она собрала все свои силы и сказала себе, что готова к встрече. Но когда Ри Сабир возник перед ней, и она впервые в жизни увидела его в человеческом облике, то едва не заплакала. Он был прекрасен… золотоволосый, высокий, стройный и мускулистый. Взгляд его бледных глаз перенес ее в прошлое — в переулок Халлеса, где они встретились в обличье Карнеев. Запах его застал Кейт врасплох, как было в тот первый раз, когда их пути скрестились. Запах этот казался ей наркотиком; действие его опровергало веления рассудка и воспитания, все, что знала она о правилах, принятых в Семье, о своем собственном месте в ней… испаряло ее решимость следовать тому, что считала она справедливым; запах этот проникал в сердце ее и самое нутро. Кейт ощущала животный голод, снедавший Ри; ощущала готовность его к Трансформации; она вдыхала запах его желания и чувствовала, как ответный пыл наполняет ее жилы.

Ри заговорил, и голос этот был голосом ее мечты; сочный, низкий, гладкий наверху, в глубине своей он таил хрипотцу, едва различимую даже ее слухом. Он сказал, Встроме элада . Если бы она сама могла выбирать слова, которые ему надлежало произнести в этот первый их миг, Кейт не пожелала бы никаких других. Наши души целуют друг друга. Ум ее, тело и душа в унисон говорили ей о том, что перед ней мужчина, о котором она грезила… которого мечтала отыскать… которого, по ее мнению, ей не суждено было найти. Вот она, ее долгожданная любовь, которую Кейт уже не надеялась встретить. В Ри было все, что она хотела получить от мужчины.

И теперь она намеревалась предать его.

И не могла не сделать этого… ради Возрожденного, ради собственной Семьи, ради своих друзей. И, понимая это, Кейт сказала:

— Ты принадлежишь к Сабирам, а я к Галвеям. Мы враги. И души наши никогда не соприкоснутся.

Она лгала и знала, что лжет уже тогда, когда слова только складывались в ее голове, знала прежде, чем они сорвались с ее губ, и поэтому она решила превратить ложь в правду, потому что ложь была благой и правильной, а желание ее — ошибкой. Кейт подпустила в голос нотку пренебрежения. Презрения. Ей без труда удалось найти в себе и пренебрежение, и презрение, однако, хотя Ри это не известно, к нему они не имели никакого отношения. Кейт ненавидела собственную слабость, собственное желание, эту страсть… она презирала себя за то, что может хотеть Сабира — Сабира! — и за то, что пыл этого желания сотрясал все ее тело… Еще она ненавидела себя за эту холодность души, жестокость, бессердечие, позволявшие ей предать его, хотя более всего на свете она хотела сейчас броситься навстречу Ри и заключить его в свои объятия.

Заметив боль в его глазах, Кейт увидела и то, как изменилась поза Ри. Он не опровергал ее слова другими словами, он отрицал их истинность своим телом — распрямив плечи и стиснув кулаки. Он сказал ей:

— Я пришел за тобой, — и в эту фразу вложил всю свою тоску и страсть.

Слезы вскипали в уголках ее глаз. Кейт жаждала Ри так, как жаждал ее он сам; это наваждение одолевало их обоих в равной степени.

— Я знаю. Я хочу… — Слова эти вырвались прежде, чем она успела остановить их, однако Кейт моментально овладела собой. Будучи Карнеей, она не сумела бы, подчиняясь лишь собственным порывам, достичь зрелости в мире, где принадлежность к подобным существам означала верную смерть. Расправив плечи, она дернула головой, прикрыв лицо волосами, и кинула на него яростный взор — она заставила себя вспомнить, что перед нею Сабир, что от рук его родичей приняла смерть ее собственная Семья. Она вспомнила запах горящих тел, вспомнила, как пересмеивались вокруг костра солдаты Сабиров, и заставила себя представить Ри среди них. — Чего я хочу, не имеет значения. Я знала, что ты окажешься здесь. Знала это с того самого дня, когда мы встретились в Халлесе.

— Ты хочешь меня не меньше, чем я тебя, — сказал он. Ри шагнул вперед к ее убежищу, и она, гордо вздернув подбородок, скрестила руки на груди.

— Я не хочу тебя, — объявила Кейт. — Карнея лишь часть меня, а не вся я, и я не хочу тебя.

Он сделал еще шаг, потом другой.

Да простят ее боги, как она хотела его! И как желала, чтобы с ним не случилось ничего плохого. Она не хотела становиться ему врагом.

— В жизни ты куда прекраснее, чем в моих видениях, — сказал Ри.

Кейт судорожно облизнула губы и прошептала:

— И ты тоже.

Здравая часть ее ума смотрела на них обоих, замерших друг перед другом, и вопила в отчаянии. Другая часть ее — та, что поддалась чарам, пусть и против воли, — понимала, что происходящее между ними отнюдь не выходит за рамки возможного в магических сферах. Она ощущала плотское желание, но дело было не только в нем. Она испытывала и любовь к нему, и если бы не ее Семья… но это чувство не было просто любовью. Мир сузился, и остались лишь он и она, и кровь, грохочущая в ушах, и мурашки, бегающие по коже, и внезапная пустота внутри нее.

Ри торопливо подошел к ней, и на мгновение, ожидая его прикосновения, Кейт забыла обо всем. На миг она забыла даже о том, что ей предстояло сделать.

Он опустил руки на ее плечи, и она охнула. Кейт не сумела бы подыскать слов, говорящих о таинстве его прикосновения… о магии идеального сочетания их тел. Тут бы и пропасть ей вместе со всеми ее спутанными мыслями и невыразимыми идеалами.

Однако у горла Ри из ниоткуда возник вдруг нож, а позади него Хасмаль. Приложив ладонь к груди Ри, она сказала:

— Не шевелись.

Глаза Ри округлились, и он застыл. Кейт ощутила дрожь, вдруг сотрясшую все его тело.

— Не шевелись, — негромко повторила она, — или умрешь. Дело не во мне или в тебе, Ри. Речь идет о Галвеях и Сабирах, Волках и Соколах… иначе просто не может быть.

Ян вышел из укрытия созданного для них Хасмалем экрана с улыбкой на устах и мечом в руке. Кейт видела ненависть в его глазах и почти что ощущала ее запах. Чары Хасмаля полностью укрыли обоих ее спутников, спрятав запах, форму, массу, тени, звуки сердцебиений, дыхания и непроизвольных движений. Однако сил его не хватило бы, если бы Кейт не предложила себя в качестве наживки. Оба они оставались полностью невидимыми лишь потому, что Ри обратил все свое внимание к ней.

— Как… — хотел было спросить Ри, но Ян рыкнул:

— Молчи, сукин сын.

Хасмаль более спокойным тоном приказал: