Екатерина Боброва - Асхалут дракона

Тучи насекомых, привлеченных ароматом, роились над цветами. На это скопище крылатых, сосущих и жужжащих слетались их извечные враги - птицы. Опьяненные запахом насекомые летали слабо и с трудом удирали от охотников, те, впрочем, объевшись в первые дни, летали тоже не особо быстро, с трудом удерживая в воздухе обожравшиеся тушки. На эти тушки сверху пикировали хищные обитатели прибрежных скал, продолжая пищевую цепочку.

Люди, появившись здесь, сначала гребли все подряд: ловили руками одуревшую рыбу, били обожравшихся птиц, забивали морских собак и тьянов, до тех пор пока... пока кто-то особо умный не придумал, как использовать цветы водорослей, перегоняя их в крепчайшее пойло. Нет, с дааргом этот продукт конкурировать не мог. Дурманящие цветы после переработки теряли все свои веселящие свойства. Их пробовали сушить и заваривать - тщетно, напиток выходил крайне гадкий и горький, да еще и со слабительным эффектом. Пробовали курить сушеные водоросли, но те воняли так, что их вполне можно было использовать в качестве отравляющего газа для враждебной армии, появись та каким-нибудь чудом на затерянных в море островах.

Но человеческий ум пытлив и настойчив, особенно когда дело касается придумывания очередной отравляющей организм гадости. Водоросли давили, полученный сок сбраживали, разводили водой, перегоняли и полученное зеленоватое пойло поставляли на материк. Отдельная выжимка только лишь из цветов стоила от золотого за бутылку и отличалась кристальной прозрачностью, отсутствием запаха и похмельного синдрома. Дешевле обходилась покупка напитка, в который для удешевления добавлялись и сами водоросли. Он, конечно, пованивал и отличался мутно-зеленым видом, но в целом тоже был не плох, тем более что его следовало не нюхать, а употреблять внутрь. Сей продукт был назван "Пиратская совесть" - для дорого варианта и "Пиратский дух" - для дешевого, вонючего и неплохо расходился в прибрежных кабаках, доходя иной раз даже до столицы.

На пару недель раз в году острова сходили с ума вместе со всеми обитателями. На поверхности воды живописным ковром расстилались темно-зеленые щупальца водорослей, сплошь усыпанные мелкими фиолетовыми цветами. В воздухе над ними носились тучи мелких птиц, периодически прорежаемые хищными пернатыми. На мелководье мелькали темные туши мелких и крупных морских обитателей, по проплешинам, не спешащих зарастать можно было отследить залегшего на дне любителя дурман-водорослей. Время от времени из проплешин поднимались пузыри воздуха, и тогда нежный цветочный аромат на пару мгновений сменялся жуткой вонью. Слабительный эффект действовал не только на людей. Такое плотное скопление всевозможных форм жизни не было спокойно-статичным, и поверхность часто взрывалась тучей брызг. Разлетались в разные стороны ошметки водорослей - морские собаки устраивали дружеские догонялки, или вода окрашивалась красным - очередная добыча находила свой конец в пасти какого-нибудь хищника. Но охотились здесь редко. Дурман действовал на всех, приводя в мирное расположение духа, разве что птицы не были подвержены этому безумству, просто набивая свои желудки.

Люди тоже вносили свою лепту. Они собирали цветы на мелководье, буквально топчась по жирным тушам разлегшихся там тьянов, оберегая ноги от острых зубов морских собак. Те могли и хватануть наглеца, посмевшего наступить им на хвост.

Юркие лодчонки, несуразные плоты, больше напоминавшие корыта, да и просто соединенные между собой старые полусгнившие деревья, все, что могло держаться на воде, пребывало в эти дни на поверхности моря. И перекрикивая птичий гвалт, с них доносился смех, громкоголосое ржание, мелкое хихиканье, когда сил больше не оставалось, мелодичные вопли - под песню работа шла быстрей. Слова в данном случае не важны, все перекрывал душевный порыв.

К магу Риль попала только лишь на следующий день, когда ее терпение было уже на исходе, а жизнь Дон Маррона висела на волоске. После его трехдневных увиливаний, скрываний и пустых обещаний, она была близка к тому, чтобы уменьшить срок своего ожидания, подсократив кое-кому конечности или укоротив длинный лживый язык. Капитан тянул время, пытаясь придумать, как половчее использовать попавшую к нему в руки магиню, да еще в таком беззащитном состоянии с антимагическим ошейником на шее. Придумывалось плохо. Идея требовала длительной подготовки, ошибиться можно было легко, а птичка то тю-тю, из рук уже выпорхнет.

Маг по прозвищу Лохмач, как и положено многоуважаемому магу жил на отшибе. Хотя возможно он избрал себе столь отдаленное местожительство из-за своего приработка. Маг занимался улучшением пищевых качество производимого на островах напитка, мечтая перебить запах водорослей и тем самым сделать напиток более дешевым и еще более популярным. Посему уже на подходе к небольшому, сложенному из камней дому тяжелая вонь перебродивших водорослей сбивала с ног, вызывала рвотные позывы и одно единственное желание - удалиться отсюда и как можно дальше. Посторонние ароматы присутствовали, но вонь была сильней, крепко удерживая свои лидирующие позиции.

Не смотря на это, очередь желающих попробовать на халяву очередное творение Лохмача, оценить его вкус, крепость и аромат не иссякала. Дегустаторов не отпугивала ни вонища, ни отсутствие гарантии их выживания.

Риль поморщилась, приложила платок к носу - ткань помогала плохо. Около дома ветер еще как-то разбавлял колыхающее облако, а вот внутри помещения дышать можно было с трудом. Грозный на плече покачнулся, сипло крякнул и постарался не дышать, даже глаза прикрыл, чтобы от вони не слезились.

- Кого еще принесло? - сипло вопросил угол.

- Привет, Лохмач, - капитан вежливо поклонился углу, - Вот, одну убогую привел. Глянь, может, поможешь чем.

Риль нахмурилась - ее сейчас за больную рыбачку примут, неизвестно какую заразу подхватившую.

- Пусть к Бортихе идет. Она по бабам спец, - ворчливо отозвался угол.

Замечательно! Этот специалист по вони, единственным достижением которого стало абсолютное загрязнение маленького участка суши, еще и помогать не хочет! Да после него здесь лет сто никто жить не сможет!

- Уважаемый, - терпение Риль закончилось, - мне нужна ваша помощь, чтобы снять антимагический ошейник. Боюсь, Бортиха их в глаза никогда не видела.

Темный угол, наконец, заинтересовано зашевелился, и из него к окну выползла человеческая фигура. Лохмач выглядел под стать своему жилищу - длинная, потрепанная рубаха, серые, но вполне еще целые штаны, стоптанные сапоги и абсолютно лысая голова. Маленькие глазки немного терялись под огромным покатым лбом. Нос тоже был довольно выдающимся, а вот губы привыкли сжиматься в тонкую презрительную линию.