Елена Жаринова - Волчья Радуга

Глава 4

ДЕВУШКА И ВОЛК

Сирень в фарфоровой вазе на столе благоухала тонко и настойчиво, но ее аромат мешался с аппетитным запахом жареной колбасы: Катя готовила себе ужин.

Яичницу с колбасой девушка съела прямо со сковородки, щедро посыпав ее зеленым луком с огорода. Как всегда в деревне, на свежем воздухе, самая простая еда показалась удивительно вкусной. За окном темнело, клонило в сон, но Катя решила сделать еще несколько страниц: тогда завтра можно будет подольше поваляться на пляже. А сейчас погода как раз для работы.

Дневная духота не могла не разрешиться грозой. За окнами все время сверкало и громыхало, дождь барабанил по стеклам со страшной силой. В такую погоду хорошо работать над мистическим триллером — про оборотней или вампиров, над кровавым детективом, в конце концов. Кате, однако, предстояло переводить карамельную историю любви. Поглядывая в подстрочник, девушка пробегала пальцами по клавиатуре, не особенно задумываясь над художественными красотами своего творения. Какие уж тут красоты — при таком-то сюжете.

Вышло так, как она подозревала: незнакомца в белоснежном пальто, жгучего брюнета с широкими плечами, звали Рауль. Он был президентом одного из крупных банков, но очарование Фиби, скромной продавщицы в магазине, свело его с ума. Не прошло и педели их пылкого романа, как он предложил ей руку и сердце. Рауль, пригнув голову, вошел в маленькую квартирку, которую снимала Фиби. Девушка, запахивая полы коротенького шелкового халатика, опустила глаза, стараясь скрыть свое волнение. Рауль бросил к ее ногам огромный букет алых роз. «Моя любовь и все, чем я владею, принадлежит тебе, — сказал он. — Если ты согласишься стать моей женой, то сделаешь меня счастливейшим мужчиной на свете. Ибо никакое богатство не заменит любви прекрасной женщины».

Работая над переводом, Катя обычно не особенно вдумывалась в сюжет. Но эта очередная любовная глупость вызывала досаду. Ну сколько можно сочинять истории про золушек?! Ежу понятно: все, чего могла добиться пустоголовая Фиби от преуспевающего бизнесмена — это вечер в ресторане (подешевле, чтобы не встретить знакомых) и ночь в гостинице. Может, когда-нибудь любовь и сметала все преграды, но те времена давно прошли. Мужчины забыли о безрассудных чувствах, о безумствах и подвигах. Любовь их стала ленива, и малейшее препятствие сулит ей гибель. Не стоит ждать невозможного. Наверное, если людям выпадает долго прожить вместе, сродниться, срастись, они становятся друг для друга важнее всего на свете — это не чудо, просто психология. Вот, вспомнить хотя бы Мишу Титаренко — вроде бы и любви никакой, зато какая прочная привычка! Довольно вредная, между прочим. Но чтобы любовь с первого взгляда перевернула все твои жизненные устои? Не на одну ночь, а навсегда? Нет уж, увольте.

В общем, глупая книга. Зато эпиграф был выбран удивительно красивый, хотя не имел никакого отношения к ее содержанию. Катя снова и снова вчитывалась в загадочные слова перед текстом: «Там, где дни облачны и кратки, родится племя, которому умирать не страшно…» Франческо Петрарка… Катя на минутку прикрыла усталые глаза. Она увидела, как облака, не спеша, ползут по высокому бледному небу, и чьи— то глаза, туманные, как на картинах Боттичелли, смотрят вдаль.

Новый раскат грома вернул девушку к действительности. Удивительная вещь — язык. Слова могут быть бессмысленны сами по себе и при этом обладать магической силой — таковы все заклинания и заговоры. Пробормочет старушка-колдунья бестолковый стишок, и начнет работать механизм, который изменит твою жизнь… «Вот я сейчас твержу понравившиеся слова, — подумала Катя. — Они показались мне просто красивыми. А на самом деле я переписываю свои страницы в книге судеб. И строки о том, что должно было случиться, исчезают. А вместо них появляются новые. И тайна моего будущего скрыта в стихах давно умершего поэта…»

Кате стало жутковато. Она суеверно перевернула лист с эпиграфом и потянулась к сигаретам. Но прикурить ей не удалось: сквозняк задул пламя зажигалки, качнул под потолком лампочку в пластмассовом, засиженном мухами абажуре; а затем в доме погас свет.

Девушка распахнула дверь и выбежала на крыльцо. Дождь лил сплошной стеной. Вокруг — ни огонька: значит, электричество отключили по всей деревне. Что ж, баба Вера предупреждала, что во время гроз это возможно. Воздух был свежим, пахло мокрой сиренью. Над верхушками тополей зажигались и гасли бледные сполохи. Вдруг ослепительно-яркая молния вспыхнула прямо над головой, в саду стало светло, как днем. Беленные известью стволы яблонь скрестили ветви в причудливых арабесках; выложенная кирпичом дорожка у крыльца стала голубой. А прямо у крыльца, освещенный дрожащим сиянием, замер огромный оскаленный волк.

Правда, Катя быстро поняла, что это не оскал, а нечто вроде улыбки или попытки что-то сказать — такое выражение часто бывает у собак, когда они радуются хозяину. Стараясь не делать резких движений, Катя сказала:

— Привет! Мы, кажется, встречались? Что же ты здесь потерял, бедняга? Деревня — не место для волков. Ты, наверное, голодный. Принести тебе поесть?

Угостить волка докторской колбасой было бы даже забавно, однако, Катя не сомневалась, что дикий зверь испугается человеческой речи. К ее удивлению, волк не шелохнулся. Тогда Катя открыла дверь и в шутку пригласила:

— Ну, что же ты? Заходи!

Волк мгновение колебался, а потом решительно вспрыгнул на крыльцо и быстро, словно боясь, что она передумает, прошмыгнул мимо Кати на веранду. Вот так приключение! Улыбаясь, девушка вошла вслед за неожиданным гостем.

Прижавшись всем телом к холодному линолеуму, волк тяжело дышал и, не отрываясь, смотрел на хозяйку дома. По-прежнему стараясь двигаться осторожно, Катя порезала остатки колбасы, положила их на газету. Потом подумала и добавила пару кусков булки.

— Бутерброд с колбасой!

На этот раз волк не ломался. Он встал, подошел к угощению и начал есть — медленно, принюхиваясь к незнакомой еде. Все-таки, наверное, он был очень голодным: иначе, что могло заставить дикого зверя до такой степени довериться человеку? Пока он ел, Катя украдкой рассматривала его.

Живых волков она видела только в питерском зоопарке. Помнится, был там удивительный экземпляр. Все посетители собирались смотреть, как волк обедает: работник подавал ему огромные мослы, а тот хрустел ими, словно пирожными безе. Потом работник чесал зверю спинку, а волк, виляя хвостом, подставлял то один, то другой бок — как собака. А на клетке висела табличка с историей этого зверя: оказывается, он не родился в зоопарке, а был волчонком найден в псковских лесах. И нашел его как раз этот работник. С тех пор волк считал его то ли главой стаи, то ли своим хозяином. А чтобы развеять опасное заблуждение посетителей, вполне способных решить, что волк ручной, на клетку повесили еще и предупреждение: «Животное опасно».