Дмитрий Емец - Светлые крылья для темного стража

— Заболел паренек! Солнечный удар! Водичкой спрыснем — новенький будет! — охотно и быстро пояснял один на ходу.

Другой отмалчивался. Скалил полоску белых зубов. Часто оглядывался на Мефа. Желал запомнить.

«Нет, не испугались! Быстро просчитали, что следов оставлять нельзя. Никаких лишних эмоций! Серьезные ребятки!» — оценил Меф.

Он подошел к старику. Тот стоял, все еще держа наготове занесенную палку. Резиновый наконечник вздрагивал, точно укоряя верхние этажи соседнего дома.

— Все в порядке? — спросил Меф.

Старик настороженно оглянулся, секунду помедлил, изучая его лицо, и опустил палку.

— Доведи меня до квартиры, дружок! А то мне как-то нехорошо… — попросил он и вдруг навалился на Мефа шаткой тяжестью.

Меф едва устоял на ногах, но старик уже выправился и даже ободряюще улыбнулся. Алкоголем от него не пахло, даже близко. Да, сомнений нет, парни нападали на трезвого и совершенно нормального человека. Меф понял, что правильно поступил, швырнув банку.

— Не обращай внимания! Все нормально. Только голова немного кружится, — сказал старик, пытаясь улыбнуться.

Меф повел его к лифту. Пожилой человек ступал довольно твердо, вот только губы у него были синие. Даже с фиолетовым отливом. Меф пожалел, что, в отличие от Дафны, не обладает даром исцелять.

— Вызвать «Скорую»? — предложил он.

— Не стоит… Это бывает. Все лекарства у меня дома.

— Чего они от вас хотели? Ну эти, трое? — спросил Меф.

Старик отпустил его руку и оперся о кафельную стену у лифта. Меф ощутил короткую, сразу отхлынувшую волну сомнения.

— Ну как тебе сказать?.. Для одинокого человека у меня слишком большая квартира. Некоторым кажется, что она должна быть компактнее. Два метра в длину и сантиметров шестьдесят в ширину… — мрачно пояснил старик, не то вшагивая, не то падая в подошедший лифт.

Меф последовал за ним. Лифт поднимался толчками, очень медленно. Их лица соседствовали: Буслаев и старик были одного роста. Только один рвался вверх, другого же время пригибало к земле.

Старик, не отводя глаз, спокойно разглядывал Мефа. Его голова была похожа на облетевший одуванчик. Беззащитная, голо-пористая, на тонкой шее. Когда старик говорил, голова вздрагивала и откидывалась назад, точно от ветра. Желто-седые волосы торчали как пух и усиливали сходство с одуванчиком.

— Что, страшный? — понимающе спросил старик.

— Да нет, — поспешно заверил его Меф и, понимая, что старик ему не поверил, добавил: — Ерунда все это!

Старик усмехнулся, оценив искренность.

— И правда, ерунда! Как ни крути, большая часть жизни приходится на старость. От пятидесяти до восьмидесяти столько же, сколько от нуля до тридцати. Сейчас тебе, конечно, не понять, но когда-нибудь… — Старик замолчал и уверенно протянул Мефу коричневатую, неожиданно сильную ладонь.

— Будем знакомы. Азеф Ефимыч. Но это длинно. Зови меня Азеф.

— Мефодий.

Старик на мгновение закрыл глаза, точно пробуя имя на вкус.

— Звучно. Ко многому обязывает, — вполголоса оценил он.

Квартира у старика была большой и гулкой. На рассохшемся дубовом паркете лежали яркие пятна солнца. Массивный, семидесятых годов приемник, ловя неведомую волну, откашливал забытый фокстрот. На ковре висела тусклая, узкая, сильно загнутая сабля с неотчетливой, почти безвольной рукоятью.

— Персия. Конного боя. В пешем ей только колбасу пилить, — не задумываясь, сказал Меф.

— Я вижу, ты знаешь в этом толк… Подарок одного монгола. Хороший был парень, занимался джигитовкой. С коня тушил саблей свечи. Мы вместе гастролировали много лет, — сказал Азеф, не оборачиваясь.

Он стоял у шкафа с лекарствами, деловито выщелкивая на ладонь таблетки. Меф был послан на кухню за водой. Когда он вернулся, губы старика уже не были синими.

— Вы циркач? — спросил Мефодий.

Старик ответил не сразу. Медленно, мелкими глотками выпил воду и поставил чашку на подоконник.

— Воздушный гимнаст, хотя сейчас в это непросто поверить. Ты когда-нибудь слышал о Сулержицком?

— Нет.

Азеф махнул рукой.

— Неважно. Поговорим о другом. Ты помог мне. Зачем?

— Ну надо же помогать людям… Вы не звали на помощь. Почему? — с интересом спросил Меф.

Старик покрутил в пальцах коробку, поставил ее на место и пальцем захлопнул шкафчик.

— Не люблю казаться слабым. Ты ведь тоже не любишь, не так ли?

— Мало кто любит. Если только слабость не используется как атакующее оружие, — сказал Меф, вспоминая Вихрову. — Эти трое… Они вернутся?

Старик внимательно посмотрел на Буслаева. В его взгляде, как показалось Мефу, скрывалась ирония. Еще бы: шестнадцатилетний юнец с хвостом светлых волос, чудом подшибивший налетчика банкой со сгущенкой, лезет покровительствовать. Наглое, самоуверенное, хотя, возможно, не самое плохое поколение.

— А если вернутся, ты что, будешь меня защищать? Наберем много банок со сгущенкой, с кукурузой, с зеленым горошком и устроим тотальную войну? — спросил он.

— Ну хотя бы попытаемся, — осторожно сказал Меф.

Азеф кивнул, оценив точность и искренность ответа.

— Что ж… Лучше вдвоем, чем одному. Но поначалу попытаюсь разобраться сам. Не в первый раз, — сказал он, кивнув на телефон.

В его тоне было нечто такое, что Меф почувствовал: Азеф ставит точку и просит его уйти.

— Ну как хотите! Если что — звоните! — сказал Буслаев и продиктовал свой номер.

Старик записал номер прямо на обоях, использовав ручку, болтавшуюся на нитке у телефона. Мефу показалось, для того, чтобы не обижать своего молодого знакомого. Меф вышел на площадку и сел в лифт, чувствуя на себе внимательный, испытующий, почти физически ощутимый взгляд старика.

Кабина была уже внизу, а старик все смотрел на закрывшиеся двери лифта.

Внизу у подъезда Меф нашел свою сгущенку. От знакомства с затылком банка не пострадала, хотя этикетка и была счесана последующим падением на асфальт.

«На ужин пригодится», — решил Меф.

Глава 3

Недогавриков и городские озеленители

Характер страны — это усредненный характер ее жителей. Сила страны — это сумма характеров ее жителей.

Сухой палец времени перекидывал на счетах жизни костяшки дней.

Нередко в районе полудня само собой получалось, что Меф оказывался недалеко от Большой Дмитровки. Стоило забыться, и ноги сами несли его в канцелярию. Однако за две недели Меф уступил искушению лишь однажды. И то, чтобы забрать свои вещи.

Отогнув сетку, Меф привычно наклонился, чтобы не задеть нижнюю перекладину строительных лесов. Жутко вспомнить, сколько синяков набил о нее он сам, а еще больше высоченный Мошкин. Один Чимоданов был такого удачного для быта размера, что поручни в метро, дверные притолоки и прочие неудобства, с которыми постоянно сталкиваются высокие люди, не представляли для него опасности. Даже подголовники автомобильных сидений оказывались у Чимоданова как раз на нужной высоте.