Виталий Зыков - Под знаменем пророчества

— Кажется, кто-то здесь решил, что мою собственность можно портить безнаказанно?! — Голос К’ирсана, звенящий от смертельного льда, прокатился по залу и странным образом заставил смолкнуть все разговоры. Наёмники ещё некоторое время бесновались, но смолкли и они, поддавшись навалившейся вдруг тишине.

— Господин! — голос Гхола прозвучал неестественно звонко. Гоблин попытался зачем-то взмахнуть рукой, но из носа тут же полилась кровь, и он вновь прижал к лицу обрывок какой-то грязной тряпки.

— Я задал вопрос! — стальной, полыхающий злостью и нечеловеческой яростью взгляд Кайфата пробежал по лицам людей, заставляя их вжимать голову в плечи и отворачиваться. В обеденном зале повис прогорклый запах страха.

Чуть позади товарища замер Тёрн, заложив большие пальцы рук за ремень на поясе. Он хорошо был знаком со способностью К’ирсана наводить ужас на людей и потому теперь с удовольствием ждал развязки.

Натянувшееся струной напряжение лопнуло по вине Руала. Зверёк стрелой метнулся к гоблину, взлетел к нему на плечи и угрожающе зашипел, поглядывая на замерших людей. Это-то и стряхнуло непонятное наваждение, окутавшее наёмников.

— Да чтоб мне в Бездне сдохнуть! И мы стерпим такое оскорбление от какого-то вонючего урода?! — Вояка, отнявший у урга монеты, злобно оскалился и вызывающе ссыпал добычу в собственный кошель. — Ребята, а ну давай, бей…

Дальше события понеслись со скоростью лесного пожара. Кайфат сделал несколько стремительных шагов вперёд, поймал кисть крикливого охранника и, хитро её заломив, потянул вниз и в сторону. Ещё одно неуловимое движение, и противник упал на колени, раскрывшись для добивающего удара. К’ирсану хватило одного резкого движения локтём, чтобы любитель лёгких денег рухнул на пол со сломанной шеей. Не давая остальным опомниться, капитан выдернул меч и текучим, хищным движением прижал кончик клинка к горлу ближайшего наёмника.

— Хо, да ты теряешь сноровку! — Тёрн присел на корточки и теперь возился около тела охранника. — Если лекаря вызвать, то этот негодяй, может, даже и выживет. Как думаешь, добить?

К’ирсан издевательски изогнул правую бровь и поинтересовался у словно бы окаменевших солдат:

— А вы что молчите, может, и вправду стоит его добить? А?

Подвыпивший вояка с нашивками капрала облизал пересохшие губы и медленно покачал головой, с испугом косясь на обнажённый клинок Кайфата. Дымчатую сталь гномов ни с чем не спутаешь, и такое оружие больше пристало Мечнику или даже Мастеру Меча. Сейчас десятнику было плевать на свой авторитет в отряде — он просто страшно хотел жить и не желал подыхать в грязной таверне из-за проклятого Светом гоблина. Остальные его бойцы тоже что-то не спешили ввязываться в драку с воином, от которого так и тянуло стылой сыростью Бездны.

— Мы приносим извинения… за ущерб, который был невольно нанесён имуществу господина… — Капрал всё-таки справился с внезапной вспышкой страха и теперь пытался уладить дело миром. — Это была ошибка!

— Правильно, ошибка. — ласково подтвердил К’ирсан, и от звука его голоса у многих мурашки побежали по коже. — Надеюсь, последняя…

Клинок спрятался в ножнах столь же быстро, как и появился. Смазанное движение, свист рассекаемого воздуха, и капитан уже развернулся к выходу. Хлюпающий носом Гхол рванул следом, точно боясь остаться в одиночестве, лишь Тёрн не спешил. Он с сожалением оглядел замерших посетителей трактира, подбросил в руке срезанный кошелёк раненого охранника и самым наипаскуднейшим образом ухмыльнулся.

— Надо же, сегодня без крови обошлось. Вам неслыханно повезло, мужики!.. Ах да, этому болвану всё же вызовите лекаря поскорей, а то сдохнет ещё!

На улице Согнар согнал усмешку с лица и, догнав товарища и его раба, обеспокоенно посоветовал:

— Думаю, стоит уйти из этого квартала побыстрей. Не хватало ещё со стражей столкнуться: думаю, им сильно не понравится, что кто-то позволяет себе мордовать до полусмерти добропорядочных горожан. Впрочем, и эти вояки ещё могут очухаться да решить отомстить…

— Мне почему-то кажется, служителей закона больше возмутит наглый грабёж, который учинил один сержант, — равнодушно буркнул К’ирсан, погружённый в свои мысли.

— О, ну ты, капитан, и скажешь иногда. То боевой трофей и урок всякой пьяни, — с удовольствием встряхнув чужой кошелёк, ответил Тёрн и тут же поинтересовался: — Слушай, К’ирсан, ты сегодня действительно поразительно терпелив. Ещё какой-то сезон назад сначала ты переломал бы все кости половине этого десятка, а уцелевшим вправил мозги в нужную тебе сторону. Теперь же почти никто и не пострадал…

Кайфат с интересом покосился на друга:

— Ты настолько кровожаден?

— Нет, просто любопытно вдруг стало. Думал, хорошо знаю своего капитана, а ты опять изменился.

К’ирсан со свистом выдохнул сквозь сжатые зубы и вдруг ответил неожиданно правдиво:

— Я устал от крови. Хотя нет, неправильно, я устал от той маски, за которой прячусь уже несколько лет. Холодный, бездушный зверь, способный запугать даже самого смелого охотника… Заманчивая и оттого очень опасная роль в спектакле богов! Это как идёшь по тропе жизни, идёшь, остановился, а ты уже не тот, что-то потерял, какую-то незаметную, но важную часть себя прежнего. Страшно и мерзко растворяться в звере!

Согнар, услышавший такие рассуждения от хладнокровного воина, бывшего цепного убийцы на сворке у короля Зелода, содрогнулся.

— Знаешь, Тёрн, разум — это та ступень, что возвышает человека, эльфа или гнома над животными. Он невообразимо ценен, но одного его мало. Лишённый барьеров морали, всего того, казалось бы, лишнего груза, что стесняет нас, мешает жить, разум перерождается в нечто ограниченное и ненужное. Он становится опасным для нас самих и ломает внутренний стержень, саму основу души. Бездушие же отвратительно, оно хуже животного существования и требует немедленного искоренения.

Капитан помолчал, задумавшись, но через минуту вновь заговорил:

— На самом деле мне плевать на этих ничтожеств, ненавидящих любого, кто хоть чем-то отличается от них самих. И, сложись всё чуть иначе, я положил бы их всех, не давая даже подняться из-за стола, но жестокость без смысла, без цели, ради удовлетворения одной только жажды всемогущества… Это омерзительно и глупо! Жёсткость необходима в нашей с тобой жизни как, впрочем, и жестокость, вот только последней злоупотреблять совсем не стоит.

— Когда морализируют добрые, они вызывают отвращение… Когда морализируют злые, они вызывают страх, — внезапно серьёзно произнёс Тёрн, а Кайфат с удивлением уставился на друга.