Терри Пратчетт - Вор времени

– Э… Лю-Цзе? – обратился к нему послушник, когда они вышли на древнюю, вымощенную кирпичом дорожку.

– Да?

– А почему это место называется садом Пяти Неожиданностей?

– Как тебя звали в миру, о торопливый отрок? – спросил Лю-Цзе.

– Ньюгейт. Ньюгейт Лудд, о светлей…

Лю-Цзе предостерегающе поднял палец.

– А?

– Я хотел сказать, метельщик.

– Лудд, значит? То есть ты из Анк-Морпорка?

– Да, о метельщик,- ответил мальчишка куда тише, чем раньше. Он, похоже, догадывался, что за слона последуют далее.

– Был воспитанником Гильдии Воров? «Люди Луд-да »? Из них был?

Мальчик, которого раньше звали Ньюгейтом, посмотрел старику прямо в глаза и произнес монотонным голосом, как человек, которому приходилось отмечать на этот вопрос бесчисленное количество раз:

– Да, метельщик. Да, я был найденышем. Да, в честь одного из основателей Гильдии нас называли Людьми Лудда. Да, такую фамилию мне дали. Да, жизнь была хорошей, и иногда я о ней жалею.

Лю-Цзе словно не слушал его.

– А кто прислал тебя к нам?

– Меня нашел монах по имени Сото. Сказал, что у меня есть талант.

– Марко? Волосатый такой?

– Верно. Но я думал, что по правилам все мона-хи должны быть бритыми.

– О, Сото говорит, что под волосами он совершенно лысый,- уверил Лю-Цзе.- А еще он уверен, что волосы – это совершенно самостоятельное существо, которое поселилось у него на голове. Когда он поделился с братьями этим откровением, его мгновенно перевели в полевые агенты. Очень работоспособный и прилежный работник. И очень дружелюбный, если не касаться его волос. Отсюда очень важный урок: соблюдая все правила, в полевых условиях не выживешь. Иногда нужно кое-чем жертвовать, и способность к здравомыслию не исключение. А какое имя тебе дали в монастыре?

– Лобсанг, о свет… метельщик.

– Лобсанг Лудд?

– Э… Да, метельщик.

– Поразительно. Итак, Лобсанг Лудд, ты попытался сосчитать местные неожиданности. Все это делают. Неожиданность лежит в основе природы Времени, а пять – это число Изумления.

– Да, метельщик. Я обнаружил мостик, который наклоняется и сбрасывает тебя в пруд с карпами…

– Хорошо. Молодец.

– …А еще я нашел бронзовую статую бабочки, которая начинает хлопать крыльями, если на нее подуть…

– Уже два.

– Нельзя не изумиться тому, как эти маргаритки опыляют тебя ядовитой пыльцой…

– Разумеется. Свойства их пыльцы для многих стали большой неожиданностью.

– Я думаю, что номер четыре – это поющий йодлем палочник.

– Просто молодец,- просияв, похвалил послушника Лю-Цзе.- Просто здорово.

– Но Пятую Неожиданность я так и не смог найти.

– Правда? Что ж, когда обнаружишь, обязательно сообщи,- сказал Лю-Цзе.

Некоторое время Лобсанг Лудд обдумывал эти слова, шагая за метельщиком.

– Сад Пяти Неожиданностей – это испытание,- сказал он наконец.

– О да. Как, по сути своей, и все остальное.

Лобсанг кивнул. Это было очень похоже на сад Четырех Элементов. Бронзовые символы трех из них найти было не так трудно: в пруду с карпами, под камнем и на воздушном змее, но Огонь никто из одноклассников Лобсанга так и не нашел. Огня в саду как будто не было.

А потом Лобсанг сделал следующий вывод: в действительности существует пять Элементов, как их и учили. Из четырех состоит вселенная, а пятый – Изумление – обеспечивает ее существование. Никто не утверждал, что четыре элемента в саду обязательно были материальными, поэтому четвертым элементом могло быть изумление от того факта, что Огня тут нет. Кроме того, огонь – редкий гость в садах, а вот символы других элементов действительно находились в своих стихиях. Поэтому Лобсанг спустился в пекар-

I по, открыл одну из печей и тут же увидел под бухан-ками пылающий красный Огонь.

– Тогда я полагаю, что Пятая Неожиданность состоит в том, что Пятой Неожиданности нет вовсе,- сказал он.

– Хорошая попытка, но цилиндрическая дымящаяся штучка обычно действует безотказнее,- ответил Лю-Цзе.- Разве не начертано: «О, твой ум настолько востер, что однажды ты можешь порезаться о него »?

– Я пока еще не добрался до этого места в священ-Ш.1Х текстах,- неуверенно произнес Лобсанг.

– И не доберешься,- заверил Лю-Цзе.

С залитой хрупким солнечным светом улицы они вошли в прохладу храма и продолжили путь по древним залам и вырубленным в скале лестницам. Их сопровождали звуки доносившихся издалека песнопений. Лю-Цзе, который не был святым и которому в голову могли лезть самые нечестивые мысли, иногда гадал про себя: а есть ли в монашьих песнопениях ка-кой-то смысл или они просто повторяют бесконечное «аахааахаха »? Различить нечто большее мешало вечное эхо.

Лю-Цзе свернул из главного коридора в боковой и коснулся ладонью двух огромных полированных дверей красного дерева. Потом оглянулся. Лобсанг замер на месте в нескольких шагах за его спиной.

– Ну, ты идешь?

– Но сюда даже донгам запрещено входить! – воскликнул Лобсанг.- Ты должен быть, по крайней мере, тингом третьего дьима!

– Ну да, ну да. Но здесь можно срезать. Пойдем, а то сквозняк слишком сильный.

Крайне неохотно, ожидая в любой момент услышать гневный и властный окрик, Лобсанг поплелся за метельщиком.

Подумать только, всего-навсего метельщик! Один из людей, подметавших полы, стиравших белье и чистивших отхожие места! Никто ведь никогда даже не упоминал об этом! Послушники слышали легенды о Лю-Цзе с самого первого дня своего пребывания в монастыре – о том, как он распутывал самые запутанные временные узлы; как умело лавировал на перекрестках истории; как обращал время вспять одним словом и как потом на основе этого умения создал самое тонкое из всех известных боевых искусств…

…И этот человек оказался тощим старичком неопределенной этнической группы, этаким человеческим эквивалентом дворняги, в некогда белой, но сейчас захваченной пятнами и заплатами одежде и поддерживаемых бечевкой сандалиях. А эта его дружелюбная улыбка, как будто он все время ждал, что вот-вот произойдет нечто замечательное… И никакого пояса, только веревка, чтоб полы не развевались. Немыслимо! До серого донга любой послушник дослуживался, причем некоторые – в самый первый год обучения!

В додзё было полным-полно оттачивавших свое мастерство старших монахов. Лобсанг едва успел отскочить в сторону, когда мимо него пронеслась пара бойцов, руки и ноги их мелькали с невообразимой скоростью, нарезая время на все более тонкие ломтики; каждый пытался найти слабое место в обороне противника…

– Эй! Метельщик!

Лобсанг испуганно оглянулся, но окрик был адресован Лю-Цзе. Тинг, который, судя по новенькому поясу, только что получил третий дьим, с побагровевшим от ярости лицом наступал на старичка.