Анна Дашевская - Лицо под маской (СИ)

Словно зачарованная, я протянула руку и взяла браслет. Он оказался довольно тяжелым, тяжелее, чем я ожидала. В ярком свете я разглядела внутри рубинового тела сплетающиеся тройной спиралью тонкие нити золота.

— Это последняя работа маэстро Донато Баровьера. Закончив эту вещь, он исчез, и до сих пор неизвестно, жив ли он, умер или путешествует…

— Здесь присутствует какая-то магия, — сказала я, поглаживая кончиками пальцев левой руки браслет, плотно охвативший мое правое запястье.

— Он искал свою хозяйку. Для всех остальных это всего лишь произведение искусства, для вас, возможно, что-то большее.

Конечно, браслет оказался самой дорогой из всех моих покупок в Венеции, дороже любого из костюмов, аренды дома, безделушек. Но я все равно не могла с ним расстаться ни на мгновение, и уж вовсе было невозможно оставить его вновь лежать годами в темном запертом ящике.

— Хорошо, маэстро. Я беру его. Все остальные покупки, — я кивнула в сторону отложенных подарков, — пожалуйста, отправьте по адресам.

— Да, синьора, я лично прослежу за упаковкой.

На лестнице зазвенел голос Франчески, что-то договаривавшей маэстро Синьоретти, и я пошла ей навстречу.

— Ой, — сказала она, войдя в зал, — минутку, кажется, вызов коммуникатора! Да, я слушаю. Pronto!

Вот тут я воочию увидела, как человек бледнеет просто смертельно. Кажется, все краски мгновенно сбежали с ее лица, Франческа пошатнулась и села бы на пол, если бы Синьоретти не подхватил ее. Мастер Вельди подставил стул, и женщина села.

— Что случилось? — я присела на корточки, глядя ей в лицо.

— Мария… младшая… сказали, умирает… Надо домой, скорее!

Не глядя, я расписалась в чеке и следом за Франческой побежала к гондоле.

— Синьоры, возьмите мой катер, — догнал нас директор фабрики. — Он гораздо быстрее!

Катер, оснащенный новейшим мотором на воздушных элементалямях, действительно, летел как ветер. Возле Ка'Контарини-Боволо мы оказались минут через десять.

— Что?… — Франческа трясла за плечи сухопарую даму в сером платье, видимо, гувернантку. — Где она?

— В своей комнате, синьора! — шелестела гувернантка на бегу. — Все было нормально, мы позанимались, попили чаю, и Мария села читать. А минут через двадцать…

Следом за ними я взлетела по лестнице. Высокая белая дверь в комнату была распахнута настежь. Столпившиеся возле нее женщины в форменных платьях заглядывали внутрь, но войти ни одна не решалась. А из комнаты доносились весьма неприятные звуки: кто-то дышал тяжело, со всхлипами, которые вдруг прервались рвотой.

— Вам что, заняться нечем? — гувернантка полоснула взглядом по стайке горничных, и те брызнули к лестнице.

Девочка лет восьми сгибалась над тазом, который держал перед нею молодой мужчина. В следующий миг девочка потеряла сознание и стекла на постель. Я сбросила плащ и полумаску и шагнула вперед.

— Франческа, мне нужна вода, как можно больше теплой воды. Пусть приготовят и держат теплым отвар ромашки с добавлением лимона и… розоцветник двулистный найдется в доме? Если нет — немедленно кого-нибудь за ним пошли. Вы Витторе?

Мужчина, державший девочку за безвольно повисшую руку, кивнул.

— Расскажите коротко, что здесь происходило.

Все, изложенное мне супругом Франчески, лишь подтвердило мои подозрения: отравление. И отнюдь не случайное. Явно действовал растительный яд, что-то вроде аконитина или дафнина; затрудненное дыхание, рвота, да и пятна на коже весьма характерные. Судя по рассказу Витторе, с момента, когда яд попал внутрь, прошло около часа; раз до сих пор организм держится, значит, есть хорошие шансы. Промывание сейчас сделаем, и нужно ввести что-то, поддерживающее сердце и дыхание.

Две горничные вместе со вполне вменяемой гувернанткой занялись промыванием, Витторе уложил в кресло осевшую Франческу. За розоцветником и прочими препаратами отправили к аптекарю самого шустрого мальчишку.

После инъекции девочка слегка порозовела, хотя пока в себя и не пришла. Я велела гувернантке аккуратно и понемногу поить ее отваром, а сама прошлась по комнате. Мой взгляд привлек поднос с чайными чашками, булочками, маслом и прочим, отставленный в сторону. Я провела правой рукой в воздухе над всем этим, и почувствовала, как мой новый браслет сжался на моей руке.

«Ого! — подумала я. — А вещица-то совсем не проста».

Сжимался он над одной из чашек и над вазочкой с джемом.

— Витторе, не подойдете ко мне? — позвала я негромко. — Мы можем выяснить, кто подавал вот это все, и кто готовил?

Горничная, приносившая чай, клялась, что забрала его на кухне и нигде по дороге не останавливалась. Ах, как жаль, что ментальная магия мне недоступна! Можно было бы сразу проверить, не задержали ли ее вместе с подносом на ту самую секунду, за которую можно было в чашку с чаем сыпануть порошочка.

Стоп, нет, не так. Браслет реагировал на чашку и на вазочку с джемом. В чае порошок мгновенно растворится, а вот поверхность джема будет довольно долго его держать. Получается, все было сделано еще в кухне. Ну-ка, посмотрим еще раз… ну, точно, у девочки явно своя любимая чашка, нежно-розовый фарфор с ветками мимозы. Все в доме эту чашку в лицо знают наверняка. Значит, яд нанесли на поверхность чашки, а с джемом перемешали. И еще важный вывод: никто ничего не перепутал. Отравить хотели именно Марию, младшую дочь Франчески и Витторе Контарини-Боволо.

— Мама? — раздался голосок. — Мамочка, у меня живот болит!

Девочка расплакалась, обнимающая ее Франческа разрыдалась, а Витторе, поиграв желваками, взглядом указал мне в сторону коридора. Я вышла и прикрыла за собой дверь.

— Прошу прощения, нас не представили… — начал он.

— Да уж, не до того было. Я Нора Хемилтон-Дайер, вчера познакомилась с вашей супругой в Ка'Боттарди на приеме. Можно называть меня просто Нора.

— Да-да, Фран говорила мне. Нора, спасибо вам…

— Бросьте, Витторе, ее организм, к счастью, справился сам. Но я бы рекомендовала вам всерьез задуматься, кому могла помешать столь маленькая девочка.

— Тут и думать нечего, — он скрипнул зубами. — Паски.

— Что?

— Клан Паски. Наши противники.

— Но почему именно девочка?

— Потому, что месяц назад у Марии открылся магический дар, необычный и очень сильный. Три стихии сразу — вода, как у всех нас, металл и огонь.

— Ого! — забывшись, я присвистнула. — Огонь с водой, это уже редкость. А маги металла, по-моему, вообще давно уже не появлялись.

— Вот именно. И это усиливает дом Контарини… очень. Неделю назад решалось, кто будет учить Марию, каким семьям будет разрешено, чтобы их сыновья за ней начали ухаживать… В общем, вы понимаете.