Юлия Фирсанова - Рыжее братство. Возвращение, или Свободу попугаям!

— Я не успел убить тебя лишь случайно.

— Вся наша жизнь — череда случайностей, — я снова пожала плечами, не реагируя на тщетные попытки Гиза сохранить между нами дистанцию: "жертва обстоятельств, обреченная на служение" — "магева, принимающая службу". — Тебе не удастся меня запугать, как ни старайся, телохранитель. Я вообще мало чего боюсь в этом мире и верю, что случайности каждому выпадают свои, сообразно с тем, кто и чего хочет.

— Ты думаешь, я хотел стать сторожевым псом при колдунье? Всех богов молил? — рыкнул Гиз, проявляя характер. — Или ты хотела заиметь в охранники убийцу?

— Знаешь поговорку о том, что богам лучше не молиться, потому, как они дают не то, что мы хотим, а то о чем просим? — рассудительно заметила я, помешивая кашу ложкой, чем сильнее ярился мужчина, тем спокойнее становилось мне. — Очень правильная мудрость. Вот так же и с личными желаниями. Получаешь не то, что думаешь, будто хочешь, а то, что хочешь воистину.

— От таких рассуждений башка треснуть может, — фыркнул Лакс. Вор не выдержал и после длительной пьяно-жидкостной диеты принялся уписывать кашу с возрожденным аппетитом.

— Это хорошо, коль треснет. Тогда в нее снаружи сможет втечь хоть капелька мозгов, — наставительно заметила я и тоже сунула в рот первую ложку, Фаль, будто по сигналу трубы, спикировал к моей тарелке и присоединился к трапезе.

— Отлично сказано! — заржал Кейр, звучно хлопнув по колену ладонью.

— Не мной. Эта фраза принадлежит перу знаменитого писателя Редьяра Киплинга, — не стала я приписывать себе чужих заслуг. — Очень талантливый писатель и поэт был. Как-нибудь, под настроение, почитаю вас его стихи. Мощная штука! Особенно "If", то бишь "Если", о том, каким должен быть настоящий человек. Аж до костей пробирает, и душу перетряхивает без всякой магии, кроме магии слова! А пока давайте кушать!

Исходящая аппетитным парком миска умостилась у меня на коленях, кружка с ягодником пристроилась рядом на чурбаке и мы с Фалем как в добрые старые времена начали уписывать еду из одной тары на двоих. Спину приятно пригревало солнышко, взгляд лениво скользил по ясному небу с барашками облачков, фургонам, задникам пестро-полосатых шатров и редким фигурам хлопочущих по хозяйству людей. За обедом разговор плавно потек дальше.

— Балаганщики еще не являлись делегацией с требованием отработать аванс? — облизывая ложку, осведомилась я у общества.

— А чего им бродягам сделается, вон сколько лет ждали, так и еще денек-другой подождут, — невозмутимо пожал плечами Кейр. — Ты же сдержишь слово!

— Да уж, недаром бог предостерегает от клятв, — я потерла я нос. — Брякнуть чего-то куда проще, чем исполнить.

— Это ты про какого бога? — уточнил Лакс.

— Из моих краев. Среди десяти заповедей, данных людям, или где-то около, там проскальзывал лозунг "не клянитесь", — промычала я, отправив в рот следующую порцию каши, и деловито уточнила. — Ну раз балаганщики ждут, значит, успеем еще слопать десерт. Где там мой пакет?

— С рожей утопленной синей девки? — уточнил Кейр, вытягивая откуда-то из-за спины испрошенное и морщась от звучного шуршания.

— Он самый. Там обещанный Фалю сюрприз, — таинственно улыбнулась я и в свою очередь захрустела пакетом. Взбудораженный новостью сильф запрыгал на месте, нетерпеливо встряхивая крылышками и вытягиваясь на носочках, словно делал утреннюю зарядку под радио. — Полагаю, понемногу хватит на всех. Если, конечно, Фаль поделится.

На подвижной мордочке сильфа отразилась вся гамма чувств: жадность боролась с благородным стремлением поделиться с друзьями. Последнее, пусть с трудом и не без кровопролитных боев, победило. Исторгнув из глубин души трагический вздох, Фаль согласился:

— Поделюсь. А чего там?

— Сладости из моей страны, — пояснила я, выложив печенье и конфеты на чурбак. — Угощайтесь, парни, не отравлено! Печенье и шоколадные, здесь я таких не пробовала, конфеты, называются трюфели!

Мужчины разобрали по печенюшке, Фаль с разгону напрыгнул на самое большое, обхватил его всеми конечностями и впился зубками в мягкий, чуть похрустывающий светло-коричневый бочок лакомства. Зачавкал, умудряясь каким-то образом еще и урчать от удовольствия.

— Вкусно, немного на нашу ореховую пастилу похоже, — резюмировал Кейр.

— Пахнет и отдает миндалем, — не без ностальгии просветил напарника Гиз, уминая печенье. — Тоже орех в ваших краях не растет.

— У нас его тоже нет, слишком теплолюбив, возят из других мест, — заметила я. — Стоит сволочь дороговато, конечно, но иногда очень хочется себя побаловать.

— Жаль, что на Хавале он не растет, — хором согласились самые восторженные дегустаторы — Лакс с Фалем — и практически одновременно потянулись к конфетам. Я едва успела предупредить сильфа, сделавшего стойку на ближайший трюфель: "Обертку не едят!". А то, бог его знает, что могло приключится с мотыльком, слопай он бумажный фантик. От целлюлозы, конечно, еще никто не помирал, но ведь там еще всякие красители и прочая иномирно-техническая дрянь. Компания с интересом естествоиспытателей наблюдала за крылатым малышом, видно решила назначить его временно исполняющим обязанности придворного отведывателя.

Разворошив коричнево-золотистый фантик, сильф осторожно обнюхал конфету, чихнул, когда порошок какао забился в нос, лизнул и возмущенно зазвенел, обманутый в лучших чувствах:

— Горько!

— Это обсыпка горчит, ты саму конфету откуси, она сладкая, — сдерживая смех, посоветовала я неопытному сладкоежке.

Фаль послушался, отхватил макушку трюфеля и, прижав конфетку к груди, как давно потерянное дитя, мигом запел по-другому:

— Вкусно-о-о!!! Если б я уже не пообещал делиться, все бы сам съел! Оса, а сколько тут моих тюфелей?

— Я отдам тебе свои, значит, еще четыре трюфеля, если делить на пятерых, — посчитав общее число конфет, сказала я, бросив задумчивый взгляд на Дэлькора. Конь уже давно перестал слоняться вокруг да около, подошел и лег сзади, то ли карауля, то ли просто наслаждаясь моим обществом. Нет, коню все-таки сладости не положены.

— Как мало, — закручинился сильф и посоветовал: — Ты в следующий раз побольше принеси!

— Непременно, — весьма кисло отозвалась я, настроение мигом гвазданулось с небесных вершин в какую-то глубокую расщелину, не захватив с собой троса-страховки. — Хотя, если тут кого-то интересует мое мнение, я бы не желала снова оказаться запертой вдали от вас в полной, так сказать, безопасности, даже ради всех трюфелей и миндаля в мире.

— Ой, прости, это я не подумавши сказал, Оса! Ты мне свою долю отдала, а я такое… — запричитал Фаль и, как был с куском конфеты в руках, взлетел ко мне на плечо, пылко обнял и заискивающе затрепетал крылышками, размазывая по шее липкий шоколад.