Андрей Вербицкий - Война за домен (СИ)

— Прошу вас, оставьте нас и закройте дверь с той стороны, — от моей фразы дернулись оба, заставив меня мысленно чертыхнуться. Опять сглупил. Вежливое обращение к нижестоящим по социальной лестнице здесь не принято.

Десятник молча вышел, закрыв за собой дверь. Я, немного помедлив, приблизился к арестованному.

— У меня к тебе деловое предложение. Отказ неприемлем. В случае если о сказанном кто-либо узнает… убью, — обрадовал я парня. — Согласен?

Зурим часто-часто закивал и сглотнул тягучую слюну. Еще бы он не согласился. Надеюсь, прозвучало все очень убедительно и грозно.

— Значит, слушай внимательно. Отныне, ты мой учитель.

Именно на механика я решил возложить обязанности по моему обучению. Кто-кто, а этот парень просто обязан уметь читать и писать. Не могу себе представить, что человек способный чинить роботов, абсолютно безграмотый.

Не вдаваясь в подробности, кто я и откуда на самом деле, поведал о своей проблеме. Можно было просто освободить его и попросить о помощи. Уверен, он с радостью оказал бы услугу "больному" господину, но какая-то заноза в подсознании не позволяла мне поступить иначе. Решил довериться чувству, в любом случае хуже уже не будет.

Глава шестая

Зурим в первые мгновения не мог поверить словам молодого господина. Как сильно он изменился! И это говорит тот, с кем в десять лет вместе бегали без спроса на речку, лазали по деревьям, в двенадцать организовывали шуточные военные походы за соком молочных деревьев? Сейчас же перед механиком предстал совершенно другой человек, и это заметно по глазам. В них не было ни капли жалости к другу детства. В один миг Зурим ощутил, как ком ужаса и обиды подкатил к горлу. Как же так?

Однако следующие слова позволили Зуриму немного успокоиться и отодвинуть подступивший страх за собственную судьбу. Оказалось, Грав практически ничего не помнит из своей прошлой жизни и более того — периодически забывает родную речь. Зурим сделал собственные выводы из услышанного: наследнику требуется не только учитель, но и друг, который может рассказать о прошлом и сделать это таким образом, дабы никто не заподозрил его в невменяемости, тем самым усомнившись в праве наследовать домен. Случись такое… стервятники набегут моментально. Захолустье захолустьем, но охочие до замка найдутся. У того же Маргрона трое сыновей имеются. Среднего или младшего поставит руководить тут всем. Это станет настоящей трагедией. Как живется под дланью Маргронов на себе лучше не испытывать. Дерут с крестьян три шкуры. Вроде соседнее баронство и больше, и богаче, чем была когда-то вотчина Ласконов, только люди разве что с голоду не пухнут, пытаясь обеспечить достаток хозяев. И это несмотря на то, что крестьяне Маргронов обрабатывают земли куда плодороднее, чем каменистая почва вокруг замка Ласконов. Нет, подчиняться другим властителям, Зурим не хотел. И потом, если Грав не помнит о былой дружбе — это совсем не значит, что нужно бросать в беде господина и товарища по детским забавам. Он после отблагодарит, и возможно вернет мастерскую.

— Все сделаю, как приказывает господин, — Зурим приосанился. Впереди забрезжил луч надежды. Вдруг, удастся выйти из этой сырой камеры уже сегодня? Главное правильно себя повести.

Однако через несколько минут молодой механик понял, что выйти ему ныне не удастся и виной тому недуг Грава Ласкона. Наследник пытался что-то произнести, но лишь глупо раскрывал и закрывал рот, словно рыба, выброшенная на берег. И чем больше у него не получалось, тем сильнее он злился. Зурим с сочувствием посмотрел на наследника, вызвав у того раздражение.

Теперь он воочию убедился в тяжести болезни и не на шутку испугался. Ведь и на нем, возможно, лежит вина за здоровье господина. А если его состояние ухудшится, и старый барон возложит вину за это на механика-недотепу? Меньшее, что его тогда ждет: отберут наградные деньги, в худшем же случае — казнят за совокупность проступков. От осознания пришедших в голову мыслей механик поежился. Теперь точно — единственное его спасение, как можно быстрее постараться привести в норму разум наследника.

"Но как это сделать? Я же не лекарь?" — с тревогой думал парень. Он и не подозревал раньше, что подобные болезни могут вообще существовать. Из паутины тяжелых дум, механика вывел сильный толчок в плечо.

Грав Ласкон отчаянно зажестикулировал и замычал, показывая на разные предметы: на одежду, солому, части тела, стены, на пол и потолок. Некоторое время Зурим не мог понять чего от него хотят, наверное, в заторможенности сыграли роль последние произошедшие с ним события, однако после очередного тычка механик вышел из ступора и сообразил, чего именно от него требуется.

— Это факел, — Зурим ткнул пальцем в тлеющую деревяшку с намотанной и пропитанной маслом тряпкой, оставленной десятником.

— Это факел, — послушно повторил нежданный ученик.

— Нет, не так. Просто факел. Фа-кел, — поправил провинившийся механик.

— Факел.

— Правильно, — удовлетворенно кивнул Зурим.

Первый урок начался.

Каждый день я проводил в камере Зурима по пять-шесть часов кряду. Поначалу была мысль выпустить его, но потом раздумал. Фиг знает, как к этому отнесется мой новый старый дед. Он мне хоть и "близкий родственник", однако перешагивать через его голову не хотелось. Я пока толком не освоился и как дедуля прореагирует, несмотря на передачу власти мне, не знал. Башку любимому и единственному внуку, конечно, не отрубит, только думаю и выговором в письменном виде не отделаюсь. Уж больно строг дедуля, насколько успел понять, и к чужим, и к своим людям. Так что рисковать, не стал.

Правда существовала вероятность, что механика вскоре как-нибудь накажут, не вечно же ему проедать на халяву тюремные харчи, и тогда можно лишиться единственного учителя. Что меня не устраивало в корне. Но чего гадать, когда придут за ним, вот тогда и стану возникать и требовать помиловать провинившегося, мотивируя тем, что в компании механика значительно лучше себя чувствую и вообще "я тут царь". Если смогу внятно объясниться с дедом к тому времени, конечно. Не боясь, что в любой момент следующие фразы, вылетят из головы. Надежда, что это прискорбное событие все же не случится, крепла с каждым уроком. Ну… Приврал. Не с каждым, но довольно быстро запоминал слова и понятия. Тем более, все итак хранилось в доставшейся по наследству памяти, что значительно упрощало процесс обучения.

Буквально спустя неделю уже не требовалось ждать, когда мое больное подсознание соизволит оказать милость и одарит, на краткое время, местной речью. Довольно сносно мог попросить слуг выполнить мелкие поручения: принести в комнату воды или перекусить. И чем чаще произносил выученные фразы, тем больше всплывало "позабытых" слов, которыми можно дополнять сказанное. Каждая подобная победа вызывала в душе чувство восторга.