Елена Никитина - Чего хотят вампиры

Вадима же, кажется, потеря во времени не так сильно тревожила, как потеря в пространстве. Он регулярно продолжал изводить меня своими претензиями по поводу нашего несанкционированного попадания в этот «рассадник потенциальных убийц» и требованиями срочного возвращения в «родные российские пенаты». Можно подумать, я в поросячьем восторге от этого межпространственного круиза с готическим уклоном. Вот только билет оказался, по закону подлости, в один конец. И сколько я ни пыталась восстановить в памяти тот злополучный день, сколько ни старалась вспомнить все свои движения, мысли и даже эмоции, открыть портал на Землю почему-то не получалось.

Порой казалось, что еще чуть-чуть, всего один взмах рукой, короткий, судорожный вдох — и воздух подернется рябью, нехотя открывая передо мной провал в сверкающую бездну. Дорогу домой. Путь в никуда. Но мне каждый раз не хватало этого самого «чуть-чуть». Была ли проблема в моем сомнении в успехе или я действительно не учитывала чего-то важного, не знаю, но факт оставался фактом — у меня ничего не получалось. Вадим же считал, что я специально его мариную в этом кошмарном вампирском соусе, так сказать, в отместку «за все то хорошее, что он для меня сделал». Я с ним даже перестала спорить на эту тему — бесполезно. Мания величия мужа вкупе с недавно приобретенной трусостью сильно переплюнули его гениальность и теперь бурно порастают сорняками заносчивости. Вадим до ужаса боялся, что я из чувства справедливого отмщения поведаю истинным хозяевам этого мира всю правду об участи пропавших вампиров. Общение с некогда самым близким и дорогим мне человеком стало изрядно тяготить. Его испорченный научными изысканиями ум «не мог обходиться без круглосуточной практической и аналитической деятельности», а «работа вхолостую» губила на корню всю его выдающуюся гениальность. Крайним, естественно, выступал один наш общий клыкастый знакомый, который, по словам Вадима, мог бы и в нашем мире сдохнуть с тем же успехом. А подставлять друзей по меньшей мере подло.

Слушать все это было выше моих сил. Я даже хотела попросить, чтобы наши свидания полностью отменили или хотя бы сократили до двух-трех в неделю, чтобы моя нервная система могла немного восстановиться от избытка негативных флюидов, но потом передумала. Если лишусь общения даже с таким ничтожеством, как мой муж, сама сойду с ума, и довольно быстро. Здесь ведь ни книг, ни телевизора, ни тем более Интернета не существует. К тому же Вадим не всегда впадал в гениальный маразм, иногда его посещали вполне приземленные, пусть и не слишком нормальные мысли.

— Светка, ты должна мне помочь! — однажды набросился на меня Вадим, едва я переступила порог его комнаты. Голубые глаза лихорадочно блестели, что мне совсем не понравилось. — Попробуй узнать, есть ли у кровососов хоть какие-то способы заморозки. Ну, портативные холодильники там, хладоагрегаты или что-то типа того, — заметив мой непонимающий взгляд, быстро пояснил муж. — Пожалуйста!

— Зачем тебе это надо? — с подозрением осведомилась я. Может, у людей в этом мире тоже безумие развиваться начинает, как у вампиров в нашем?

— Заготовки на черный день хочу сделать, тут ведь все экологически чистое, без нитратов и пестицидов, — нашелся с ответом муженек, но голос звучал настолько приторно-фальшиво, что поверить в искренность сказанного мог бы разве что полный глупец. — Сколько мы тут еще пробудем — неизвестно, а я всякие маринованные и соленые вещи сама знаешь как люблю.

— Знаю, — хмуро кивнула я. Мой благоверный действительно мог за один вечер уговорить двухлитровую банку соленых огурцов или лечо, а закатанные мной помидоры, особенно если они малюсенькие, вообще щелкал как семечки.

— Ну вот! Я хочу сам консервированием заняться, а где хранить-то? Жалко, если такая вкуснятина пропадет.

— А погреб чем тебя не устраивает? Там дубняк жуткий, — предложила я свое решение мужниной проблемы.

— Не пойдет, — опечаленно отверг мою здравую идею Вадим. — Погреб наверняка общественный, а тут вон какие подозрительные личности ошиваются, разворуют ведь все.

— Ладно, я попробую.

— Умничка ты моя! — Новоявленный консерватор от избытка чувств чмокнул меня в нос. — Я в тебе нисколько не сомневался.

А вот я в нем очень сомневалась, но значения странной просьбе не придала. Мало ли какие у гениев могут быть причуды после перехода в иной мир. У меня вот тоже свои заморочки появились.

Стремительность развивающихся событий с момента раскрытия страшной тайны профессора Назарова сначала не оставляла мне времени подумать над всем происходящим, а теперь, когда я оказалась предоставленной сама себе и каждый прожитый день не проливал свет на мое даже самое ближайшее будущее, думать было просто страшно. И больно. Больно от ощущения подлого предательства, от осознания, что столько времени сердце слепо верило тому, кто бессовестно использовал меня в достижении своей эгоистичной и тщеславной цели, от разочарования в том, кого долгие годы считала своим другом, второй половинкой, единственным, любимым…

А еще была боль невосполнимой утраты. Боль от безвозвратной потери того, кто не был врагом, но и не стал другом, от щемящей душу тоски по стремительно ворвавшемуся в мою жизнь и так же стремительно ушедшему из нее вампиру. От странного ощущения чего-то незавершенного, но навсегда потерянного. От холодного липкого ощущения одиночества. И вот от этого было по-настоящему страшно и тоскливо. По ночам не выла на луну только по причине отсутствия привычного в нашем мире ночного светила как такового. Если даже оно и было, пелена густых монотонных облаков надежно закрывала его от моего тоскливого взгляда. Невольно всплыли в памяти стихи, написанные моей мамой. Я нашла тоненькую, исписанную корявыми строчками тетрадку уже после ее смерти и долго не могла поверить, что она умела так писать. Пусть немного неказисто, но очень искренне:

В сердце алая насмешка судьбыПритаилась улыбкой смертельной,Мне не выдержать этой борьбыСо своею тоской беспредельной.

В сердце грусть и тревога опять,И предчувствие часа лихого,Но когда — мне пока не понять,Я не знаю ответа прямого.

На вопросы раздумий моих,Когда за полночь стрелка спешила,В сердце странный осадок от нихЯ вдруг только сейчас ощутила.

Я смотрю в пропасть синих небесБез надежды найти там ответы,Яркий луч вспыхнул вдруг и исчезГлубоко-глубоко в мире где-то.

В безграничном пространстве ночномЗасыпают уставшие звезды,Я сижу под открытым окном,Вытирая украдкою слезы.

В сердце грусть, в сердце боль,в сердце смерть…В сердце то, что не видно глазами,В сердце то, что не встретится впредь,В сердце то, что не смоешь слезами.

И сейчас эти мамины стихи как нельзя лучше отражали мое плачевное душевное состояние…