Союз Преданных (СИ) - Саша Урбан
— Так что, по весне поедем дальше на север, к Диким Островам? — улыбнулась Васса. — Будет весело!
— Попридержи коней, красотка, — осадил ее Эдвин. — Ты вчера весь вечер прочирикала с чародеем принцессы. Он не рассказал тебе ничего интересного? Например, о цели их визита.
— Кстати, про дельфинов как раз Куно мне и рассказал. А я так хотела их погладить… А насчет их путешествия, я думаю, он уверен, что дальше Бернберга они не двинутся. Да и незачем им. Куно умеет столько полезных штук! Надо будет подкинуть ему работы и умаслить Ладвига, чтоб тот выделил лабораторию. Он может сделать пиротехнику, разные зелья, лекарства, а еще крем от облысения.
— Я тебе еще раз повторяю, это не лысина, у меня просто волосы так растут, — процедил Эдвин, вызывая у Вассы взрыв смеха. — Что еще? Что-то о нашей загадочной принцессе?
— Ничего особенного. Они очень близки, выросли вместе, Куно в ней души не чает, не представляет, как жить без нее, и даже вроде не жалеет обо всем этом приключении. Ее мать воспитала их обоих и пристроила ко двору, хотя ей там чуть ли в лицо не плевали. Ты представляешь? Зачем так делать? Могла бы спокойно жить себе в деревне, но нет, ей обязательно надо было закинуть своих детей в этот адский котел. Бессовестная женщина.
— Может, она боялась, что дочь-бастардку убьют сразу, как только они покинут двор, — пожал плечами Эдвин.
— И они еще называют вас зверями, — покачала головой Васса. — Хорошая версия, я о таком не думала, мне показалось, что эта женщина просто маньячка. Вот… Смерть матери Доминика пережила очень тяжело, Куно тоже долго скорбел, но о каком-то желании вернуться на юг с их стороны и речи нет. Хотя, ты знаешь, я же не разбираюсь ни в чем из этого…
— Но ты же у нас самая правдовидица, — польстил ей Эд. Васса улыбнулась.
— Я просто умею говорить, — скромно напомнила девушка.
— А еще ты отлично читаешь людей, — напомнил Эдвин. — И именно это я ценю в тебе больше всего, ты всегда знаешь, что нужно тому или иному человеку. Поэтому мне интересно, что еще ты смогла выяснить о нашей благородной гостье.
Васса поменяла позу, с подчеркнуто-задумчивым видом достала книжку, между страниц которой были засушены цветы, затем смерила Эдвина внимательным взглядом и вздохнула, заставляя мужчину покраснеть до самых корней волос от нетерпения.
— Ну!
— Ну, в целом она в твоем вкусе, так что можешь не бояться и познакомиться с ней прежде, чем это сделает Ладвиг. Ему она тоже может понравиться.
— Что? — вскинул брови Эдвин.
— А что, разве ты не за этим меня просил поразнюхивать?
— Нет, не за этим, — устало потер глаза контрабандист. — Мне важно знать, что им нужно, а вот это твое предположение… Я совершенно точно знаю, кто в моем вкусе, и Доминика туда никак не подходит.
— А почему нет? Ты же любишь упрямых и твердолобых женщин, таких же, как ты сам. А еще принципиальных, красивых и…
— Принцесса Доминика — это хитрая змея, от которой будут одни проблемы. Она коварна, считает себя умнее всех, и ни о какой привлекательности тут и речи быть не может. И Ладвиг, кстати, тоже, ни за что в жизни не позарится на южанку.
— О, конечно, — с усмешкой покачала головой Васса. — Что бы я ни сказала, сколько бы ни наблюдала, ты предпочтешь доверять своему нутру, а не моим глазам. Очень профессионально, Эдвин.
Мужчина беспомощно запрокинул голову, а затем, под оглушительный хруст коленей, поднялся со своего места. Васса посмотрела ему вслед и принялась складывать свои сокровища обратно в сундук.
— Прости, если я тебя задел, — сказал он после секундного колебания. — Я знаю, что тебе понравился чародей и считаю своим долгом предупредить, чтоб ты не давала симпатии овладеть собой.
— Конечно, я позволю овладеть собой только чародею. Но без особой симпатии, — осклабилась Васса.
— Что?!
— Что? — рассмеялась девушка под полным укора взглядом Эдвина. — Я шучу. А ты познакомься с принцессой, может, сможешь прислушаться к моим словам после этого.
— Я и так знаю достаточно.
— Откуда? Я, конечно, понимаю, что ты мог что-то вынести из того, как ты пялился на нее при каждой вашей встрече…
— Я наблюдал! — вспыхнула Эдвин. Васса снова расхохоталась.
— Расскажи это кому-то, кто с тобой не знаком, — усмехнулась девушка и, сложив все свои пожитки, поднялась на ноги, захлопнула крышку сундука и направилась к выходу следом за Эдвином.
Топая по галереям замка, Васса то и дело выглядывала в окно. Внутренние часы подсказывали ей, что на улице должен быть самый разгар утра, а вот пейзаж твердил, что они застряли в самой безрадостной точке пространства и времени. Небо затянули свинцовые облака, чуть ближе к горизонту они были объемными, имели тени и форму, цеплялись своими длинными хвостами за стальные горы и чернеющие на склонах ели. Не было ни снега, ни дождя, ни единственного золотого лучика, чтобы развеять эту серость. Блеклый, сожранный облаками свет попадал в замок сквозь окна и с жадностью оголодавшего бедняка, кажется, выпивал все цвета, которые только имелись в замке. Складывалось впечатление, что от этой ужасной погоды разом выцвели картины, ковры и гобелены. И каждый шаг по этой унылой серости давался Вассе все с большим трудом, но рядом с ней шел Эдвин, а его рыжие волосы горели, как неугасающий пламень. Как всегда, Эдвин возвращал ей веру в то, что они с честью (или хотя бы со смехом) переживут очередной пасмурный день.
По-своему Васса любила Эда, он очень выручил ее, сделал то, чего обычно ожидают от рыцарей в сияющих доспехах. Но за годы, проведенные под его крылом, Васса отказалась от попыток разуть ему глаза и доказать, что она — вообще-то — красивая и соблазнительная молодая женщина. Даже если она появлялась перед вусмерть пьяным Эдвином, завернутая в одну лишь простыню, Эд мог только дать ей подзатыльник и сказать «балда, простудишься!». Но и этого Вассе было достаточно, из этой заботы в душе Вассы родилась уверенность, что Эд ее тоже любит. Не так, как ей бы хотелось, но крепче и преданнее, чем все люди, на чью любовь она когда-либо рассчитывала.
Она улыбнулась своим мыслям, но надолго остаться в их власти у девушки не получилось. Эхо разговора, катившееся по пустым коридорам, тут же захватило ее внимание. Внизу, в главном холле, велся оживленный разговор, практически готовый стать полноценным спором. В первом голосе Васса узнала Хейна,
