Симптомы Бессмертия (СИ) - Виноградов Максим

Под присмотром Юркинсона выбрался из камеры предварительного заключения. Шагал довольно уверенно, полностью придя в себя. Констебль потащил по узкому коридору, который привел к стеклянной двери с надписью «Кабинет № 11».

Кабинет оказался небольшой тесной комнатушкой, где большую часть пространства занимал огромный стол, заваленный горами разнообразных бумаг. Дополняли интерьер пыльный шкаф и три внушительные стула, один из которых я тут же беспардонно занял. Юркинсон вытащил из шкафа видавший виды электрический чайник. Там же нашлась бутыль с питьевой водой. Констебль взялся за организацию обещанного кофе.

— Давно я тут... отсыпаюсь? — прохрипел, все еще не вполне доверяя голосу.

— Часа два, — откликнулся Пол, — С тех пор, как притащили. Плюс еще время на доставку. Обнаружили тебя уже абсолютно невменяемым.

— Одного?

— Ага. В офисе не нашли ни души. Да и ты лежал так тихонечко, что в первый момент подумали — жмурик. Только потом заметили, что дышишь. А зачем, кстати, приковал себя к столу?

— На всякий случай, — грустно усмехнулся, припоминая детали беседы с Кристиной.

Странный разговор с ней выдался. Столько вопросов — и ничего толкового в ответ. Ни она ни я не узнали ничего такого, о чем не догадывались бы заранее.

Юркинсон закончил колдовать с посудой, передо мной оказался дымящийся стакан с коричневой бурдой, источающей слабый кофейный запах. Скрипнула дверь — в комнату заглянуло милое женское личико. Потом внутрь протиснулась и его обладательница.

— Майк, поздравляю, — с довольным видом заявила Эльза, — Все формальности улажены! Обвинения не выдвигались, так что, фактически, ты свободен. Мы с Полом... с констеблем Юркинсоном считаем, что твоя невиновность очевидна.

— Вот как... — удивленно глянул на полицейского.

— Именно так, — подтвердил констебль, — Есть мнение, что тебя хотели подставить. Но непричастность к гибели Харриса можно считать доказанной.

Я пригубил горячий напиток, поморщившись от неожиданной горечи. Задумался — когда это, интересно, Эльза успела так спеться с полицейскими?

— А Вера? — вспомнил про подопечную, — На нее не повесят смерть этого... Гойла?

— Не получится, — отмахнулся констебль, — У Веры — стопроцентное алиби!

На языке вертелся вопрос — что еще за алиби? Но увидев, как густо покраснел бедолага Юркинсон, решил не уточнять. И дураку понятно, куда ветер дует. Смелость, как говорится, города берет. Вот и крепость с именем Вера «Стальной кулак» Портер, похоже, выбросила белый флаг.

— Так я могу идти? — вопросительно уставился на полицейского.

— В общем, да, — неловко улыбнулся он, — Осталось только закрыть вопрос с показаниями...

В общем, еще час ушел на заполнение оставшихся бумаг. Под умелым руководством Эльзы я поведал констеблю обо всех сегодняшних событиях. Особо, впрочем, в подробности не вдавался. Например, ни словом не обмолвился о таинственном «устройстве», которым якобы обладал покойный ныне Харрис. Да и вообще про разговор с Кристиной упомянул постольку-поскольку, без всякой конкретики.

Когда бумажная волокита закончилась, ощущал себя немного взмыленным. Расспросы казались бесконечными, уточнения — въедливыми, показания — излишними. Брякнуть лишнего не позволяла Эльза, зорко контролирующая процесс дознания.

— Ладно, хватит, — решил, наконец, Юркинсон, — Если потребуется что-то уточнить... — он многозначительно повысил голос, — Одним словом, не покидай, пожалуйста, Лондон.

Ну это, как раз, вполне ожидаемо. Не слишком обременительное ограничение, учитывая то, что никуда и не собирался. Да и наверняка это ненадолго. Главное дождаться, пока суматоха уляжется.

— Поехали, — устало кивнул Эльзе.

— Если не возражаешь, я задержусь, — адвокатесса выглядела смущенной, — Нужно переоформить кое-что, а потом... В общем, у меня планы на вечер...

Кхм, я едва не поперхнулся. Планы на вечер — это мощно. И опять-таки стало жалко, что для меня в этих планах местечка не нашлось. Возможность упущена. Остается только локти кусать.

— Майк, тебя подвезти? — с притворной заботой поинтересовался Юркинсон.

— Нет, спасибо. Пожалуй, воспользуюсь общественным транспортом.

Хватит с меня полиции и их автозаков. Хочется, в конце концов, побыть обычным человеком. Таким же обывателем, как прочие.

Выбравшись из жандармерии, явственно ощутил ветер свободы. Вроде и пробыл в участке не так много, но уже устал от казенной атмосферы, царящей в обители правопорядка. Покинул полицию без всякого сожаления, зато с видимым облегчением.

Позвякивающий старый трамвай провез через центр города. Вышел на остановке за два квартала до офиса. По пути заглянул в магазин — прикупил хлеб, кефир и, немного подумав, взял великолепный букет роз. Твердо решился — позвоню Розалинде прямо сейчас. Свидание, поход в ресторан, хоть что-то позитивное будет в этом долгом безрадостном дне.

Надеюсь, Вуд еще не спит. Вообще-то, время уже ближе к девяти вечера, рабочий день давно окончен. Клиника наверняка тоже в дежурном режиме. Соответственно, звонить придется домой. Не беда! Не в первый раз. Может, и вовсе не предупреждать? Просто заявиться в гости с подарками?

В офисе, как ни странно, горел свет. Осторожно заглянул через порог — и встретился с таким же встревоженным взглядом Джонсона.

— Черт возьми, Майк! — облегченно возопил он, — «Возвращайся в офис и жди там»! Отличное указание! Особенно когда приходишь, а тут никого. А разгром такой, будто стадо слонов потопталось!

Пришлось успокаивать Джона, еще раз рассказав сокращенную версию последних событий. Джонсон слушал с мрачным недоверием, особенно все, что касалось Кристины. В конце повествования подчиненный с презрением выругался.

— Чертовы лонгеры!

В целом я был с ним целиком и полностью согласен. Именно чертовы. И именно лонгеры.

Бытует мнение, что с возрастом люди якобы становятся мудрее. Учатся сдерживать собственные порывы, обретают богатый жизненный опыт, разумность, обрастают интеллектом, наконец. Исходя из этого убеждения, долгоживущие, прожив сотню и более лет, должны бы становиться прямо-таки образцами для подражания — этакими умудренными патриархами, без страха и упрека.

Увы и ах, реальность показывает совсем другую картину. Чем больше человек варится в соку собственного самосознания, тем больше в нем выпячиваются одни стороны характера и притупляются другие. Многие к концу жизни становятся сварливыми и ворчливыми — и дело тут не в возрасте. Просто характер, как острый клинок — требует заточки. А в данном случае обработка производится временем.

Вот и получаем с виду молодых мужчин и женщин, обладающих нравом глубоких старцев: хмурые, озлобленные, не терпящие иного мнения, самоуверенные до жути. Есть, конечно, и исключения. Но я о них не знаю. Да и знать не хочу.

Вслух, конечно, говорить ничего не стал. Мне и так довольно репутации ненавистника лонгеров. Не хватало еще, чтобы сочли за психа!

Пока раскладывал продукты по полкам, Джонсон засуетился у выхода.

— Ну раз тут все в порядке... я пойду? — он смущенно улыбнулся, — Представляешь, пригласил мисс Вуд на свидание! Не хотелось бы упустить такую красотку...

Наверное, я излишне громко поставил кефир на стол. А может и в лице несколько изменился.

— Ты ведь не против, Майк? — не слишком уверенно уточнил Джонсон, — Не хотелось бы портить отношения из-за юбки...

Я? Против? Вообще-то да, но... какого хрена?! Признаться в этом, все равно, что расписаться в собственном слабоумии. Вот Джон захотел — и пригласил! А я болтался... как известно что в проруби, без всякого толка. И, что характерно, Розалинда ведь приняла приглашение. Значит, она не против. Следовательно, моя кандидатура для нее вовсе не принципиальна. Получается, что... На этом мозг устало спасовал.

— Конечно не против, — голос прозвучал слегка напряженно, но в остальном контроль над собой уже восстановил.

Джонсон потолкался еще с минуту, потом пробурчал на прощание нечто невразумительное и хлопнул дверью. Я остался один на один с подступающей ночью.