Лучший из худших-2 (СИ) - Дашко Дмитрий Николаевич

Я соорудил из найденного куска брезента и верёвок что-то вроде волокуши, положил на неё мертвых ребят и, впрягшись как вол, потащил в ту сторону, где должен находиться наш поезд, молясь всем святым, чтобы больше ни одна тварь ко мне не пристала.

Идти было неимоверно тяжело, несколько раз ловил себя на предательской мысли бросить всё и пошагать налегке, но потом оборвал себя и заставил тянуть эту нелёгкую во всех отношениях ношу, напевая под нос что-то вроде «И зачем я на свет появился? И зачем меня мать родила?»

Я уже потерял счёт времени, когда всё-таки смог углядеть впереди до боли знакомые и уже такие родные платформы с оборудованием и вагончики.

Там тоже меня заметили, навстречу выскочило несколько парней в форме, они подбежали ко мне и, увидев груз за моим плечами, оторопело замолчали. Потом каждый по очереди присоединялся ко мне, подхватывая верёвку то с правой, то с левой стороны.

Поручик стоял у крайней платформы. Выражение на его и без того лишённом всяких эмоций лице, стало каменным.

— Ланской? — вопросительно посмотрел он на меня.

Я замер, изобразив слабое подобие стойки «смирно».

— Так точно, господин поручик, — на титулование у меня уже не оставалось сил.

— Пойдёмте, Ланской. Нужно поговорить.

— А как же… — Я растерянно оглянулся.

— Ими займутся, — тихо сказал фон Тизенгаузен.

Он пошагал к своему вагончику, я поплёлся за ним.

В его купе было жарко и душно. Поручик приоткрыл окно.

— Садитесь, Ланской.

Я опустился на кожаный диван. Да… у офицеров условия лучше, чем наши. Но тоже отнюдь не фонтан. Приходилось видеть куда более роскошную обстановку в частных вагонах некоторых наших поп-звёзд. Там один только траходром мог занимать почти всё купе.

— Винтовку вы нашли и уложились в срок, поэтому я не стану докладывать наверх о происшествии, — сказал поручик. — Но теперь я желаю выслушать от вас полный доклад.

Я заговорил, стараясь опускать детали, которые могли бы принести мне вред. Не упомянул о том, как с помощью магического зрения смог вычислить и уничтожить тварей, как спас маленькую девочку в пепелище, ничего не сказал о том, что Кострикин — наёмный убийца. Просто сказал, что на нас напали чудовища, и Арнольд геройски погиб, сражаясь с ними. Быть может, эта версия успокоит Бестужева, и он не поймёт, что его вычислили.

Всю историю я свёл к цепочке случайностей: увидел трупы в болоте, потом на полустанке, нашёл дрезину, но её уничтожил состав на полном ходу…

В этот момент фон Тизенгаузен со вздохом произнёс:

— Состав бы и не остановился. Вся поездная бригада погибла. Случился пробой, куча тварей смогла вырваться на свободу. В скором времени сюда перебросят несколько стрелковых полков.

Я понимающе кивнул. Да уж… в весёленькое мы едем место, ничего не скажешь. Если ещё на подступах такая жуть творится, что будет дальше — не хочу даже загадывать.

— Я сообщу о гибели нижних чинов Кострикина и Патрикеева. Теперь вы, Ланской, понимаете, почему наш батальон называют батальоном смертников.

— Так точно. Не успели добраться до назначения, а уже потеряли двоих.

— И чем дальше, тем потерь будет больше. — Поручик склонился надо мной. — Скажите, Ланской, кто из этих двух пытался убить вас: Кострикин или Патрикеев?

— Что? — непонимающе вскинулся я.

— Я вас спрашиваю, Ланской: кто из этих двух солдат был киллером, которому вас заказали?

— А откуда вы знаете про киллера?

— Господин Гартинг передаёт вам свой привет и наилучшие пожелания, Ланской. Как вы, наверное, уже догадались: мы с ним из одной богадельни. Я тоже работаю на Охранное отделение. Впрочем, как и вы, — усмехнулся поручик.

Глава 10

Никогда в жизни не видел таких огромных ворот. Казалось, они подпирали собой небо, где так же высоко-высоко забралось палящее солнце.

Приходилось задирать подбородок, чтобы увидеть надвратные башни, грозно ощерившиеся пулемётными стволами. При желании они разложат на молекулы любую угрозу.

А солнце жарило и парило всё сильнее. Спина уже почти промокла от солёного пота. А воздух был густым и тёплым.

При других обстоятельствах я бы подумал, что попал куда-то на курорт. Сейчас заедем в гостиницу, примем душ, переоденемся и на море, купаться…

Ага, как же, держи карман шире! Здесь люди порой умываются в собственной крови. Какое, твою мать, море?!

Та самая, полная загадок и тайн зона, которая овеяла недоброй славой нашу фамилию Ланских, ждала меня впереди. И пока что не обещала ничего хорошего.

Откроются ворота и всё… Здравствуй странный мир! Не скажу, чтобытак сильно стремился сюда, но сила обстоятельств оказалась непреодолима, и вот я здесь.

Не волноваться — не получается. Слишком много плохого довелось мне услышать за время пути, слишком многие погибли из-за тебя и твоих порождений.

Я даже вцепился в винтовку посильнее, хотя никто не стремился у меня её отобрать.

Судя по напряжённым лицам моих спутников, они тоже не испытывают блаженства и не впадают в нирвану.

Невидимые механизмы пришли в движение, створки на удивление быстро разошлись, и тепловоз, после пронзительного гудка, потянул состав за собой.

— Вот и всё, — вдруг произнёс поручик фон Тизенгаузен. — Мы почти дома.

С момента нашего прошлого разговора прошло два дня. Теперь нас объединяла общая тайна, правда, это никак не повлияло на ход моей службы. Я как тянул её прежде, так и продолжил тянуть, не получая поблажек. А поручик остался всё тем же сухим и педантичным немцем, жестоко наказывающим за микроскопическое отступление от буквы устава.

Даже добытая фамилия посредника — Бестужева, не сильно его взволновала.

— К нему будет трудно подступиться, — только и сказал поручик. — Хорошо, что это не ваша забота, Ланской. Им займутся другие люди.

Я был не против. И без того сделал слишком много для пресловутого Охранного отделения, почти ничего не получив взамен.

Но вот мы прибыли к месту назначения: пресловутый «Обьект-13» находился внутри многокилометрового искусственного Периметра, представляющего собой сложную цепь инженерных сооружений: стены, вышки, рвы, колючая проволока, минное заграждение. В общем, всё, что только может придумать человечество, чтобы обезопасить себя.

Однако я уже прочувствовал на своей шкуре простой как лом в разрезе факт: каким бы грозным и представительным ни казался этот шедевр фортификации, даже он не спасал от периодических прорывов с той стороны. Твари то и дело проникали в пограничные земли, где за ними велась долгая и беспощадная охота, потому что эти существа только и могли, что убивать, и потому их путь всегда был усеян трупами, десятками, а то и сотнями трупов. А если порождения магии достигали крупных населённых пунктов, начиналась сумасшедшая резня. То и дело приходилось закрывать на карантин, а потом зачищать довольно большие территории.

К Периметру вели несколько ворот: сюда можно было добраться поездом и даже по воде. А вот от идеи создания внутри воздушной гавани пришлось сразу отказаться: над зоной отчуждения свирепствовали магические аномалии, проскочить через которые ещё не удалось ни одному летательному аппарату.

С того момента, как за мной захлопнулись врата, я по сути оказался на войне, пусть не совсем на передовой, а скорее в неглубоком тылу, но и это уже засчитывалось как участие в боевых действиях.

Для нашего фон-барона это был «дом», для меня… я пока ещё сам не мог определиться, пытался убедить себя в том, что когда-то принял правильное решение, и теперь путешествие в опасную зону станет для меня чем-то вроде трамплина. Отсюда я снова прыгну в нормальную жизнь.

Рельсы были проложены вдоль зубчатых бетонных стен с усыпанными то тут, то там дотами, с рядами путанки и вооружённым до зубов патрулями.

Я физически ощущал неприятное чувство, когда тебя держат на мушке, причём не на одной. Опасность могла прийти как извне, так и снаружи. Здесь старались подготовиться и к тому, и к другому.