Идущий вопреки (СИ) - Ра Дмитрий

— Р-р-рыы… — зарычал человек и разжал рукоятку меча. — Убью!!!

Он прыгнул. Если бы я не успел перекатиться в сторону, то огромным весом меня вдавили бы в землю ноги громилы. Ногтями я вонзился во влажную траву — между пальцами отчаянно зашевелились дождевые черви. Черная грязь полетела в лицо человека и попала в глаза. Он зажмурился и стал плеваться. Шанс! Я вернул свой кинжал обратно. Кровь сильнее пошла из раны. К моему сожалению, недостаточно сильнее. Гнум точно знал, как разбудить своего друга, не слишком ему навредив при этом. «Слишком уж он оказался умным», — мелькнуло подозрение в голове.

— Ы-ы-ы, — человек упал на одно колено передо мной.

— Умри, — холодно прошипел я ему. Взмах.

Я целился в горло. На этот раз никакой мести. Только забвение.

Как быстро! Он успел подставить руку. Кинжал насквозь пробил податливую плоть ладони… человека? Пальцы стали слишком длинными, а суставы между фалангами слишком большими. Ногти, на моих глазах, отваливались с тощих конечностей, а на их мясистом месте разрастались… тупые когти. Ненормально худой кулак сжал намертво застрявшее в ладони лезвие кинжала. Кровь существа брызнула мне под капюшон, и я отшатнулся. Лицо пылало огнем и болью. Быстрыми движениями я попытался стряхнуть с лица ядовитую субстанцию и спасти хотя бы один глаз. И поплатился за это…

Удар! Ребра хрустнули и сломались в нескольких местах. К горлу подступили рвота с кровью и вырвались наружу. «И зачем я съел Шенины бутерброды перед этим», — мелькнула ироническая мысль. Такое ощущение, что я летел бесконечно долго, а не секундное мгновение. Никогда меня так не били. Или били?

В глазах мелькнул образ из прошлого:

«Маленькая клетка в которой сидит очень худой ребенок. Волосы очень черные, а уши длинные. Он сжался калачиком в углу и плакал. Ему было очень больно. За решеткой на него смотрел высокий мужчина и улыбался»

Болезненный удар о ствол дерева проявил настоящее. Плечо неестественно вывернулось в сторону. Правый глаз ничего не видел. И, судя по боли, не увидит больше никогда. Так болят только умирающие навсегда нервные окончания.

Если уж и говорить о боли, то сейчас я сам был БОЛЬЮ. Десяток сломанных костей в, и без того уже, обессиленном теле. Щеки и руки горели ядовитым огнем. Ослепшее око умирало в предсмертных мучениях.

Я не стал открывать единственный оставшийся мне глаз. Я держал его закрытым и не смотрел на существо, что называла себя Тареком.

Я звал внутреннего себя. Того себя, что помнит все и знает все. То чудовище, что живет во всех подсознаниях. Чудовище, с которым некоторые из нас разговаривают ночами в сновидениях. Его любят и черпают в нем знания и мудрость. Я же вижу в нем Страх, но сейчас не могу без него выжить. Не смогу вытерпеть эту боль. Не могу без Страха?

Внутренний я не хотел приходить. Я сказал ему, что тогда мы оба обречены на смерть.

Тогда он поднял на меня два голубых глаза и улыбнулся.

«Что?» — спросил он меня равнодушно.

«Мне больно», — ответил я.

«Я понял».

А я сразу же понял, что нужно делать.

Первое. Прими себя без Страха: сломанного, раненого, кровоточащего и немощного. Ты в крови и слюне, а твои сломанные кости издают мерзкий скрежет при малейшем движении. Пусть кровь течет, а кости скрипят. Смотри на свою оголенную плоть и улыбайся ей — ведь она не предаст. Она любит тебя и умрет за тебя. Люби ее в ответ. Откройся.

Второе. Осознай, что ты ничего не сможешь изменить сейчас. Твое состояние в этот момент Времени — безмолвное состояние идеала. Твоя Боль подсказывает тебе и намекает, что нужно делать. Услышь боль и полюби ее также, как она любит тебя; и вы вечно будете прикрывать друг другу спины.

Третье. Двигайся. Шевелись. Быстрее. Сильнее. Когда тебе больно, сделай еще больнее. Чем сильнее боль — тем больше силы. Сила в боли. Сила в любви к боли, к крови, к сломанным костям, к лицу с водянистыми волдырями, к оголенной плоти… Полюби себя именно сейчас, и ты станешь сильнее.

Я открыл глаз и резко встал. Я улыбался чудовищу в десяти шагах от меня и резким движением здоровой руки вправил вывихнутое плечо обратно в суставной паз. Я принял себя с множественными переломами по всему телу. Я принял себя с выжженным ядовитым огнем лицом, ослепшим на один глаз. Я принял себя обессиленным и уставшим. Я осознал себя таким, каким я должен быть сейчас. Я люблю себя таким, какой я есть. И я люблю боль, что беспощадно овладела всем моим телом и поглотила его без остатка. Чем мне больнее, тем я больше испытываю ненависть к врагу. Чем мне больнее, тем я сильнее. Моя боль и ненависть заставит врага испытать Страх.

Что ж… По крайней мере, я так думал. Судя по всему, чувства страха для этой твари чуждо. Сопротивляемость сфере страха это уже подтверждало. Я мог бы догадаться и раньше, что этот здоровый парень не так прост. Я упустил столько подсказок и наделал так много ошибок. В мыслях секундой пролетели моменты, на которые я не обратил особого внимания: «Хотя ты и есть животное…» — сказал когда-то гнум Тареку у костра; сила и выносливость чуждая обычным людям; беспечный выбор защитного обмундирования. Даже аппетит у человека был неестественный — он ел за четверых.

Я догадывался, что это за тварь, но мой мозг отказывался принять жестокую реальность. Реальность, в которой это существо окажется так далеко от родных краев и именно здесь. За сутки до зачистки? Очередная случайность или чье-то планирование? Второй вариант казался более правдоподобным. Я был зациклен на простых вероятностях, а не на чьих-то планах и заговорах. Теперь расплачиваюсь за свои ошибки. Кто-то сказал бы, что на ошибках учатся, но мне тошно от такой логики. На всех ошибках не научишься. Умрешь раньше, чем поумнеешь.

Боль больше не была проблемой, а подвижность переломанных конечностей временно восстановилась. Кровь из вновь открывшихся ран стала гуще и текла медленнее. Сейчас проблема была в другом.

Передо мной стояло нечто, что сильно напоминало великана Тарека. Точнее, от великана у него остался лишь рост. Человек был страшно худым и от него шел красный горячий пар. Видно было что он горит изнутри, и это доставляет ему страдания. Кучерявые волосы загорелись и пропали, оголяя идеально круглые очертания черепа. Паленый запах неприятно ударил в нос. Широкие кости, обтянутые розовой человеческой кожей — вот как можно было описать это существо. Кровавый дым слишком резко растворился в воздухе, а краснота лица стала меняться на трупную бледность. Одежда сползла с обтянутого кожей скелета, полностью оголяя его. Вместо человеческих зубов во рту был двойной ряд кривых игл, а пальцы-палочки украшали тупые когти. Я не мог понять человек стоит передо мной или нет. Одно я знал точно. Несмотря на свой вид, эта тварь нечеловечески сильна. Одним ударом в грудь она переломала мне ребра и отправила в полет, впечатав в ствол дерева. Если бы в момент удара я не успел бы инстинктивно отпружинить назад, то сломанными костями не отделался бы. Костлявая рука сейчас держала бы мое пульсирующее сердце.

Судя по красному пару, которое испускало существо: обожгло меня не ядом или огнем, а лишь крайне горячей кровью. Сжав пронзенную кинжалом ладонь, существо, специально пустило себе кровь и ослепило меня. Альвы в состоянии воспринимать мир каждым глазом по отдельности, и теперь я лишился этой привилегии. Сейчас я больше не полуальв. Я — получеловек.

— Ну и урод же ты, — хмыкнул я существу, ощупывая лицо в волдырях. — И теперь я тоже урод. Спасибо.

Я ненадолго избавился от восприятия боли, а пустыми словами избавлюсь от Страха. Я не буду бояться или погибну. Выбор невелик.

Существо либо не ответило, либо не могло ответить. Сутулое, оно стояло неподвижно. Худые руки обвисли вдоль его тела. Металл кинжала, все еще торчащий в ладони твари, покраснел, но она не обращала на это внимания. Похоже, что бывший Тарек сейчас был немногим холоднее раздутого кузнечного горна. Я не мог к нему даже прикоснуться. «И какие у меня шансы?» — скривился я про себя.