Пришедшие извне (СИ) - Бирюшев Руслан Рустамович

— Не думают, что королева допустит резню своих же подданных. — К собственному удивлению, де Горацо ощутил укол обиды за Октавию.

— Ну проедет она через пару деревень после боя, прикажет повесить дюжину мародёров. — Наёмник пожал плечами. — Кого это остановит? А то я нашего брата-солдата не знаю.

Поблагодарив охранника, молодой пристав отошёл в сторону и принялся усиленно обдумывать своё положение. Стоит ли ему рваться в Эдиций? Пожалуй, городская стража пустит его внутрь, если показать жезл с гербом, спрятанный сейчас на дне дорожной сумки. Но размахивать регалиями королевского пристава сейчас — всё равно, что выстрелить из бомбарды, а потом сплясать вокруг неё вприсядку. После такого Армандо просто нельзя будет воссоединиться с отрядом, ради безопасности товарищей. Не успел чиновник определиться, как ощутил, что его тянут за рукав.

— Благородный дон не проводит смиренную служанку Творца до следующего поселения на тракте? — спросил приятный женский голос.

Де Горацо вздрогнул, оборачиваясь. Погружённый в размышления, он не заметил, как сзади к нему подкралась худенькая фигурка в бело-сером облачении странствующей монахини. Монашка выпростала из широких рукавов руки в белых кожаных перчатках, приподнял капюшон — и пристав увидел улыбающееся лицо донны Минервы.

— Конечно, сестра. — На них особо никто не смотрел, но Армандо подхватил игру рыцаря. Вдвоём они вышли из деревеньки, зашагали по обочине дороги прочь от Эдиция. Пристав вёл коня под уздцы.

— Как вы здесь очутились, донна? — поинтересовался де Горацио, убедившись, что за ними никто не следует.

— Очень просто. — Девушка шла рядом, снова спрятав ладони в рукавах. — Когда я добралась до города, ворота ещё не закрыли, но слухи о мятеже уже ходили вовсю. Я решила, что если меня запрут в городских стенах, выбраться оттуда будет сложно, и решила остаться снаружи. Благо, я знала, с какой стороны вы с Готехом прибудете. Он в порядке?

— Да, в полном. Очень хотел вас встретить лично, но… уж слишком он приметный. Пришлось мне. Долго вы ждали?

— Три дня. Староста оказался достаточно набожен, чтобы разрешить одинокой служанке Господа ночевать у себя в хлеву.

— Боже… простите, донна. Вам пришлось жить в таких условиях из-за нас…

Девушка неожиданно тихонько рассмеялась:

— Дон, ну что вы. Я с детства привыкла спать на соломе. В фамильном замке у меня есть покои, конечно, но сплю я обычно в дракошне, поближе к Угольку. И чтобы вы знали, драконий навоз пахнет куда крепче коровьего.

— А где вы оставили дракона?

— В лесу восточнее. Поймали там пару оленей, ему надолго хватит. Когда дракон просто спит на земле, никуда не летая, еда ему нужна редко.

Стук подков заставил пристава и рыцаря оглянуться. Со стороны деревни их нагоняла группа всадников — де Горацо насчитал четырёх. Выглядели всадники так, будто сошли со страниц рыцарских романов — звенящие кольчуги вместо лат, сюрко с гербами поверх брони, открытые шлемы со стрелками-наносниками, короткие копья в руках. Сейчас, в век пороха и кирас, такое носить могли только личные дружинники небогатого рыцаря. Кольчуги наверняка передавались от поколения к поколению.

— Стойте! — крикнул командир группы, обгоняя пеших путников. От товарищей его отличали жёлтые перья на шлеме. Развернув коня, командир осадил того, опустил копьё. Прочие всадники окружили Армандо и Минерву. Пришлось повиноваться.

— Сестра, снимите-ка свой балахон, — потребовал старший дружинник.

— Вы обезумели, мессир?! — возмутилась донна Минерва голосом, пожалуй, слишком уж твёрдым для напуганной монахини. — Хотите накликать на себя гнев Божий?

Дружинник не стал повторять просьбу — наконечником копья он зацепил край капюшона и сдёрнул его с головы девушки. Осклабился, увидев стоячий воротник из белой кожи, плотно охватывающий шею Минервы:

— Так и знал. Скидывайте балахон, донна рыцарь. Вас сдали с потрохами ещё вчера, но я решил подождать — не явится ли ещё кто. Дождался, как вижу. Отвезём вас в ставку барона де Орецци. Объясните ему, что вы тут делали.

После секундной напряжённой паузы девушка стянула через голову монашеское платье, бросило его в пыль. На ней действительно оказался тот же белоснежный костюм из цельного куска кожи, облегающий фигуру подобно перчатке. Шпаги при девушке не было, только широкий кинжал в ножнах на бедре.

— Нож на землю, донна. А вы, мессир или дон, кто вы там, бросайте меч, — распорядился обладатель шлема с перьями.

Вместо того, чтобы снять перевязь, Армандо начал медленно вытягивать клинок из ножен. Дружинники уставились на него, позабыв о Минерве — и это стало для них роковой ошибкой. Как только взгляды всех четырёх всадников сошлись на молодом приставе, девушка выхватила кинжал и метнула его в шею командиру. Невероятным прыжком с места взлетела на круп коня прежде, чем тот успел испугаться, выдернула из горла дружинника своё оружие, снова прыгнула — на второго противника. Худенькая девушка в кожаной броне врезалась во всадника с такой силой, что тот вылетел из седла — и вместе они рухнули на тракт, взметнув тучу серой пыли. Всё это произошло за мановение ока — оставшиеся солдаты успели лишь разинуть рты и натянуть поводья, разворачивая коней навстречу угрозе. Де Горацо догадывался, что невеста Готеха что-то предпримет, потому и тянул время, но подобного точно не ожидал. Однако растерялся он не более чем на секунду. Обнажив меч до конца, пристав рубанул по животу коня ближайшего дружинника, отскочил, чтобы не угодить под копыта. Раненое животное дико заржало, взбрыкнуло, встало на дыбы и повалилось набок, придавив наездника, забилось в агонии. Донна Минерва тем временем поднялась на ноги, уже с трофейным мечом в руке, указала пальцем на последнего солдата и испустила такое шипение, какому позавидовал бы капрал Зелёный. Молодой чиновник охнул. Черты лица девушки будто бы изменились — скулы заострились, уши плотнее прижались к черепу, глаза округлились, а между губ блеснули белые удлинившиеся клыки. Дружинник тоже оценил зрелище по достоинству — он обронил копьё, развернул коня и дал ему шпоры. Драконий рыцарь с размаху запустила солдату вслед меч — клинок угодил точно между лопаток, однако не пробил кольчугу. Воин ещё раз подстегнул коня и вскоре скрылся из виду. Армандо торопливо добил придавленного конём врага, подбежал к девушке, которая так и стояла на прежнем месте, широко расставив ноги, сжав кулаки.

— Донна Минерва! — обеспокоенно воскликнул пристав.

— Н-не… прикасайтесь ко мне… отойдите, — прошипела сквозь плотно стиснутые зубы наездница. — Пару минут…

Армандо послушно замер, чувствуя, как по спине бегут ледяные мурашки. На его глазах лицо рыцаря претерпевало обратные изменения. Он даже увидел, как втягиваются клыки, снова становясь нормального для человека размера. Наконец, девушка выдохнула и слабо улыбнулась чиновнику:

— Всё. Я в порядке.

Она пошатнулась, и де Горацо поспешил поддержать невесту друга за плечи. Спросил:

— Что это было, донна? С вашим… лицом?

— Драконья кровь, — чуть задыхаясь объяснила та. — Вы же знаете, что только в Империи драконов просто дрессируют, как боевых зверей? А на западе рыцари соединяют свою кровь с кровью дракона посредством ритуала?

— Да, все это знают. Дракон так лучше понимает своего всадника…

— А всадник — дракона. — Минерва с благодарным кивком отстранилась, убрала руки Армандо со своих плеч. Чуть зарумянилась. — Это… двусторонний обмен на самом деле. Уголёк — немного человек. Я — немного дракон. Это приходится подавлять, потому что против природы человека быть… немного не человеком. Уж или одно, или другое. Я могу отпустить себя ненадолго, стать сильнее и быстрее, вы видели. Но… это очень-очень-очень вредно. И больно, особенно когда растут зубы. И я… малость глупею на время. Драконы ведь не очень умные. Пожалуйста, не говорите Готеху, хорошо? Он разволнуется.

— Обещаю, — серьёзно кивнул Армандо. — Но давайте поймаем коней и уберёмся отсюда. Эти дружинники точно не последние в окрестностях. Сбежавший может привести друзей.