Джон Толкин - Властелин колец
– Тогда положись на меня, — посоветовал Гэндальф. — У меня все решено. Иди, куда задумал, а кольцо оставь. Пусть оно перестанет быть твоим. Отдай его Фродо, а я пригляжу за ним.
Бильбо все еще стоял в нерешительности. Наконец из его груди вырвался вздох.
– Ладно, — проговорил он с усилием. — Оставлю. — Он пожал плечами и выдавил из себя довольно–таки скорбную улыбку. — На самом деле, ради этого я и день рождения–то затеял. Раздам, думал, побольше подарков — может, легче будет заодно и с кольцом разделаться? Легче не вышло, но все–таки жаль, если все мои труды пропадут даром. Это окончательно испортило бы шутку.
– Конечно. В этом была вся соль. Другого смысла я в твоей затее, как ни бьюсь, не нахожу, — подтвердил Гэндальф.
– Отлично, — решился Бильбо. — Откажу его Фродо вместе со всем остальным. — Он глубоко, всей грудью вздохнул. — Что ж, теперь мне и правда пора в путь, пока меня еще кто–нибудь не остановил! «До свиданья» я тебе уже сказал, а начинать все по второму кругу — для меня это слишком!
Он подхватил мешок и направился к двери.
– Кольцо у тебя в кармане, — напомнил волшебник.
– Точно! — вскричал Бильбо. — И завещание, и все прочие бумаги. Может, возьмешь конверт и передашь от моего имени? Так будет надежнее.
– Нет, кольца я не возьму, — сказал Гэндальф. — Положи его на каминную полку. До прихода Фродо с ним ничего не сделается. Я пригляжу.
Бильбо вынул конверт и собирался уже положить его на полку рядом с часами, но рука вдруг отдернулась, и пакет полетел на пол. Подобрать его Бильбо не успел: быстро нагнувшись, волшебник опередил его и водворил конверт с бумагами на камин.
Лицо хоббита снова свела судорога ярости; впрочем, оно тут же разгладилось, и Бильбо рассмеялся.
– Ну вот и все, — сказал он. — Я пошел!
Они вышли в прихожую. Бильбо выбрал из тростей на стойке свою любимую и свистнул. Из трех разных комнат выскочили трое гномов, хлопотавших по хозяйству.
– Ну как, все готово? — спросил Бильбо. — Все завернули? Все надписали?
– Все! — ответили гномы.
– Тогда в путь!
И он перешагнул через порог парадного входа.
Ночь выдалась ясная. Небо усеяли точечки звезд. Бильбо поднял голову и глубоко вздохнул:
– Здорово! Просто здорово! Снова из дому, снова в дорогу! Да еще с гномами! Вот о чем я мечтал все эти долгие годы! До свидания! — Он оглянулся на свой старый дом и поклонился порогу. — До свидания, Гэндальф!
– До скорого свидания, Бильбо! Смотри в оба! Ты уже в возрасте, и я надеюсь, что годы прибавили тебе ума!
– Смотри и ты в оба! А я ничего не боюсь. Никогда еще мне не было так хорошо, и это не пустые слова. Пора! А то ноги убегут сами! — И Бильбо тихонько замурлыкал песенку:
Бежит дорога вдаль и вдаль.Но что я встречу по пути?Забыв усталость и печаль,Я ухожу, чтобы идти Все дальше, не жалея ног, — Пока не выйду на большак, Где сотни сходятся дорог, — А там посмотрим, что и как!
Прервав себя, он постоял немного молча и вдруг, ничего больше не сказав, повернулся спиной к огням, голосам и раскинутым на поляне шатрам. Мгновение спустя, свернув в сад, он бодро зашагал вниз по склону, а за ним — трое его спутников. В конце тропы он перепрыгнул через изгородь, где пониже, и углубился в ночные поля — ветерок прошуршал в траве, и все стихло.
Гэндальф постоял на пороге, провожая Бильбо взглядом, пока хоббит и его спутники не растворились в темноте.
– До свидания, дорогой Бильбо! До следующей встречи! — сказал он наконец негромко и возвратился в дом.
Фродо не заставил себя долго ждать. Когда он появился, Гэндальф сидел в кресле, не зажигая огня, погруженный в глубокую думу.
– Ну как, ушел? — спросил Фродо.
– Да, — откликнулся Гэндальф. — Все–таки ушел.
– Я думал — то есть нет, какое там, скорее надеялся, что это только шутка, — вздохнул Фродо. — Но в душе я знал, что он и правда решил уйти. Он ведь всегда шутил, когда речь заходила о чем–нибудь серьезном. Я так мечтал застать его и попрощаться!
– Думаю, он хотел ускользнуть незаметно, не прощаясь, — возразил Гэндальф. — Не переживай. Теперь–то с ним все будет в порядке. Он оставил тебе конверт. Возьми!
Фродо взял с каминной полки конверт, взглянул, но открывать не стал.
– Здесь завещание и другие бумаги, как я полагаю, — сказал Гэндальф. — Теперь ты — хозяин Котомки. И еще у меня есть подозрение, что ты найдешь в этом конверте золотое кольцо.
– Кольцо?! — изумился Фродо. — Он оставил его мне?! Но почему?.. Впрочем, оно может очень даже пригодиться.
– А может, и наоборот, — заметил Гэндальф. — На твоем месте я бы им не пользовался. Лучше всего положить его под замок и беречь пуще глаза. Ну, а теперь я иду спать!
Как хозяин Котомки, Фродо вынужден был взять на себя тяжкий долг — проститься с гостями. Слух о странном происшествии расползся уже по всей поляне, но Фродо всем отвечал одно и то же: «Утро вечера мудренее, поживем — увидим». Около полуночи за гостями поважнее прибыли экипажи и один за другим отъехали, нагруженные сытыми, но очень недовольными хоббитами. Затем пришли нанятые заранее садовники и увезли на тачках самых заядлых кутил, которые по вполне простительной причине несколько задержались на пиру.
Долго ли, коротко ли — ночь минула. Встало солнце. Хоббиты тоже встали — правда, много, много позже солнца. Начинался день. Пришли рабочие и принялись (по распоряжению хозяина) снимать шатры, убирать столы, расставлять стулья по своим местам и подбирать ложки, ножи, бутылки, тарелки, фонарики, оберточную бумагу, крошки, обрывки хлопушек, забытые сумки, перчатки, носовые платки, а также остатки трапезы (каковых оказалось плачевно мало). Вслед за рабочими пожаловали визитеры (хотя этим никто никаких распоряжений не давал): Бэггинсы, Боффины, Булджеры, Тукки и прочие вчерашние гости — короче, все, кто жил или гостил поблизости. К полудню, когда даже самые завтраколюбивые хоббиты вышли наконец на улицу узнать, что слышно новенького, у Котомки снова собралась изрядная толпа — незваная, но нельзя сказать, чтобы нежданная.
Фродо поджидал гостей на пороге, вежливо улыбаясь, но выглядел усталым и озабоченным. Он принимал всех, но добавить к уже сказанному накануне ничего не мог. На все вопросы ответ был один: «Господин Бильбо Бэггинс покинул эти места. Нет, насколько мне известно, возвращаться не собирается». Некоторые посетители получили приглашение зайти в дом: Бильбо оставил им «весточки».
В прихожей высилась куча всяческих пакетов, свертков и мелкой мебели. На каждой вещи красовался ярлычок с надписью. Надписи эти были иной раз довольно пространными — например, такая:
«Аделарду[63] Тукку — в личную собственность, от Бильбо» — на зонтике. Аделард вечно прихватывал с собой из гостей чей–нибудь зонтик, хотя на этих зонтиках далеко не всегда значилось, что они предназначены ему в подарок!
«Доре Бэггинс — в память о нашей продолжительной переписке, от Бильбо» — на вместительной корзине для бумаг. Дора, сестра Дрого, была в то время старшей из родственниц Бильбо и Фродо. Старушке минуло девяносто девять, и за последние полвека, а то и больше, она исписала горы бумаги, наставляя родню на путь истинный.
«Мило[64] Барсукку — в надежде, что пригодится, от Б.Б.» — на ручке с золотым пером и чернильнице. Мило славился тем, что никогда не отвечал на письма.
«Анжелике — от дяди Бильбо, в личное пользование» — на круглом вогнутом зеркальце. Анжелика принадлежала к юному поколению Бэггинсов и, мягко выражаясь, не скрывала, что считает себя первой красавицей Заселья.
«Для библиотеки Гуго Перестегинса — от одного из внесших посильный вклад» — на пустом шкафчике для книг. Гуго охотно брал почитать чужие книги, но возвращал уж как–то особенно туго, если возвращал вообще.
«Лобелии Саквилль–Бэггинс — в подарок» — на шкатулке с серебряными ложечками. Бильбо подозревал, что за время его первой отлучки Лобелия позаимствовала из Котомки немало столового серебра. И Лобелия знала о его подозрениях лучше кого бы то ни было. Когда старуха прибыла и прочитала надпись, она сразу взяла в толк, на что намекает Бильбо, — но ложки тем не менее взяла.
И подарков, и надписей было, конечно, гораздо больше. За долгую жизнь Бильбо в его жилище накопилась уйма вещей. В хоббичьих норах зачастую повернуться негде от всякой всячины — в основном из–за обычая задаривать гостей множеством подарков. Нельзя, правда, сказать, чтобы подарки дарились всегда новые. Было, например, несколько старых мэтемов, которые кочевали по всей округе, от владельца к владельцу. Но у Бильбо заведено было дарить всегда только новые подарки, а те, что получал он сам, — хранить. Теперь старая нора могла наконец избавиться хотя бы от толики хлама.
