Гэв Торп - Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I
— У него должен быть лишь один глаз… — начал Келмайн. Его размышления прервались, когда гном вскочил на ноги, размахивая топором с мастерством и силой младенца.
— Это не он, — выдохнул Ллойгор. — Это не Готрек Гурниссон.
Они сожгли его заживо.
Когда он бросился на них в последнем, обречённом вихре самоубийственного насилия, слабо махая своим оружием, действо столь же бесполезное, сколь и сам топор.
Поняв, что они были обмануты, проклиная любую сущность, что смогла замутить их дар, они обрушили на тело гнома кислотный огонь и наблюдали, как изумрудное пламя пожирает его истощённую плоть. Его окрашенные борода и гребень сгорели первыми в изумительной вспышке света. А затем под воздействием жара лопнула его плоть, разбрызгав кипящую кровь по пепельной земле.
— Брат, — произнёс Ллойгор, спустя долгое время, в течение которого они молча смотрели на пламя. Почерневшая оболочка имела жалкий облик, вытянутые конечности создавали впечатление последней мольбы о спасении. — Мы должны уходить, немедленно
+Позволь мне задержаться ещё чуть-чуть, Ллойгор. Позволь мне ещё немного вдыхать запах его обугленных костей. Я хочу получить хоть такое удовлетворение,+ он зарычал. +Я не люблю, когда меня обманывают. +
— Это закончилось, Он мёртв, а дух, что сконструировал сие, изрядно повеселился.
Келмайн, похоже, не слушал.
— Брат? Можешь ты успокоить свой нрав хоть на это небольшое время?
+Ллойгор… Иди сюда. Посмотри на это. +
Золотой коготь указал рядом с обожжённым телом гнома, на кровь, высохшую в пыли.
— Что?
Келмайн опустился на корточки, пристально глядя на то место, где корочка крови была наиболее толстой.
+Узнаёшь ли ты эти очертания?+
— Ну, я не уверен. Это может быть всё, что угодно.
+Ты изучил больше карт, чем я. Я уверен — ты видел это раньше.+
И в то мгновение, пока они внимательно вглядывались в кровавые очертания, что-то шевельнулось в эфирных ветрах. Засохшая кровь вновь вернулась в жидкое состояние, и по собственной воле начала стекаться в липкую, кроваво-красную лужу.
— Да, — задыхающимся от возбуждения голосом, выдохнул Ллойгор. — Да, я узнаю эти очертания. Это даже подражает контурам гор.
Их взгляды встретились. Две пары тёмно-красных сфер расширились, когда они ощутили, как искривляются, перемещаются и натягиваются нити их судьбы.
— Альбион.
Обугленный труп братья оставили в пыли.
Они ушли бок о бок, шагая с тёмной целеустремлённостью, оживлённые от воодушевляющей правоты задачи, которая лежала перед ними. Кровавое предзнаменование указало им на этот укрытый туманами островок. Как знамение, это было довольно расплывчатым, но в своём рвении, они и на мгновение не засомневались в нём.
Они даже не оглянулись на обугленную оболочку истребителя. Она покачивалась под налетевшим ветром, пепел, что когда-то был его плотью, отслаивался от костей в виде парящих хлопьев.
А потом он выпрямился.
Хруст согнувшихся костей напоминал треск ломающегося в лесу хвороста. Голова — всего лишь безликий обрубок без плоти — увидела мир без глаз, и учуяла ветер без носа.
Рывками, он поднялся на ноги, хлопья пепла сыпались с его сожжённого тела при каждом движении. Нечто, напоминающее пасть — длинную и острую, словно клюв — пронзило хрупкую раковину, которая образовывала лицо оболочки-твари.
А затем она долго и громко каркала, и в карканье была слышна изрядная доля веселья.
Когда она заговорила, то оказалось, что у оболочки-твари было несколько голосов одновременно.
— Альбион, — раздался голос Когтя Демона, разбавленный грубоватой хрипотцой Готрека Гурниссона. Насмешка была более чем очевидна. — Святое дыхание Изменителя. Это Альбион.
Она подняла клюв к небесам, и вновь разразилась хохочущим карканьем, а затем открыла жёлтые, птичьи глаза.
— И что же ждёт вас там, маленькие братья, — проговорила птица-оболочка гладким голосом Феликса Ягера, которому в идеальной гармонии вторила Ульрика Магдова. — Что же ждёт вас там, на самом деле?
Спина птицы-оболочки взорвалась в вибрирующем движении. Пернатые крылья, голубого цвета безмятежного неба, рябили на ветру, пока отпадало всё больше и больше кусков его почерневшей оболочки.
— О, я надеюсь, мы приняли верное решение, — прохрипел демон хриплыми голосами Келмайна и Ллойгора. — Я предвкушаю, что дух, сконструировавший сие, отлично повеселится.
Энди Смайли
Последние приказы
Кальсоны Фредрика Герлаха были мокры. Однако, несмотря на это, он был уверен, что не обмочился. Тёмное пятно на промежности его штанов было всего лишь вызывающим неловкость напоминанием, что не стоило стоять близко к кранам с элем во время трактирной драки. Фредрик оставил попытки вытереться полами рубашки, которая и сама, откровенно говоря, была ненамного суше, и окинул взглядом своё заведение и разгром, который учинили в нём его завсегдатаи. Десятки бочек, бочонков и то, что выглядело как бокалы, валялись разбитыми на полу, их содержимое утекало сквозь щели. Разломанные столы и расколотые стулья валялись по всему «Пронзённому дракону». На всём были видны кровь и куски мяса, прицепившиеся к поверхности, словно грибок. Тут и там Фредрик замечал отсечённые конечности, усеивавшие помещение, подобно жутким украшениям. И тела — десятки, может полсотни — из-за их состояния определить количество было весьма затруднительно. Не в первый уж раз за эту ночь Фредрик одними губами вознёс молитву своему богу за то, что не оказался среди них.
Невысокий человек с квадратными плечами и бочкообразной грудью протиснулся сквозь то, что осталось от входной двери, жалкий деревянный обломок качнулся на петлях последний раз и с грохотом упал на пол. Фредрик узнал в человеке офицера стражи Германа Фаулькштайна, официозного ублюдка со скаредным нравом, не обращавшего ни малейшего внимания на неприкосновенность личной жизни. Фредрик шумно выдохнул и прихлопнул муху на лице, он так надеялся, что к нему пришлют кого-нибудь менее… ревностного. Он сомневался, что существует хоть малейший шанс разделаться с произошедшим без лишнего шума.
Фаулькштайн наклонился, чтобы осмотреть ближайшее к двери тело. Как и остальная часть трупов, лежавших по всей таверне, он был оставлен в ожидании служителей Морра. Жрецы бога смерти уже должны бы были появиться. Фаулькштайн вздохнул, мантии служителей Морра и их жуткие традиции вызывали у него озноб. Вытащив кинжал, стражник сунул его под голову трупа и приподнял её.
Если бы Фаулькштайн удосужился спросить, то Фредрик бы ответил ему, кто был этим телом. Он мог бы рассказать о рваной, оранжево-коричневой мантии, накинутой на его костлявые плечи. О да, и кроме того, рассказать, как это тело оказалось так близко к двери. Ансгар Эрнот был бормочущим третьесортным волшебником с позвоночником настолько слабым, что казалось удивительным, как он умудрялся держать человека в вертикальном положении. Он бы дал дёру сразу, как только кто-нибудь хоть немного поднял голос. Но даже с такой форой он не смог обогнать болт, торчавший ныне из его спины.
Фаулькштайн вытащил кинжал и вытер его о рукав. Поднявшись, он встретился взглядом с Фредриком и жестом пригласил трактирщика присоединиться к нему.
Фредрик надел самую широкую из своих улыбок — полный набор коротких почерневших пеньков — добавив ещё толику своему очевидному лицемерию, и спрыгнул со своего насеста на барной стойке. Стражник повёл его к столу в дальнем углу, одному из немногих, что остались целыми.
— Присаживайтесь, герр Герлах, — Фаулькштайн перевернул упавший стул и пригласил Фредрика сесть.
Фредрик подчинился и сделал попытку разгладить рубашку, пока стражник усаживался напротив.
— Рассказывайте, Фредрик, — начал Фаулькштайн, положив локоть на стол и уперев подбородок в кулак.
Трактирщик перестал чесать чирий на шее.
— Рассказывайте, что?
Стражник наклонился вперёд, так что его лицо заполнило всё видение Герлаха. Он тихо проговорил, уперев взгляд в трактирщика и подчёркивая каждую букву. — Всё.
Мало кто осмеливался находиться на улице в Гехаймниснахт, Ночь Таинств. В эту зловещую ночь, когда меньшая из лун-близнецов, Моррслиб, полностью появлялась в небе и заливала мир своим жутким светом. В Ночь Таинств каждый, в ком ещё оставался чуток разума, закрывал двери на все запоры, заливал пламя своего очага и молился о том, чтобы встретить утро.
Хотя, судя по армии бродяг, выползающих из «Пронзенного дракона», с их зловонием и сквернословием, далеко не каждого обитателя Мидденхайма можно было считать нормальным. Тем не менее, подумал Фредрик, помешательство было хорошо для бизнеса: он едва успевал наливать эль после последних вечерних курантов.
