Гай Гэвриел Кей - Последний свет Солнца

Алун увидел озеро. Сердце его сильно билось. Он бросил взгляд на Брина, который остановился, увидел, что его лицо застыло от напряжения. Брин огляделся, пытаясь сориентироваться. Небо над озером было ясным, сверкали звезды. Вода неподвижна, как зеркало. Здесь никакого ветра. Никакого шелеста листьев.

Брин повернулся к нему.

— Подержи, — сказал он, протягивая Алуну свой факел.

Он зашагал вдоль берега озера на юг. Он делал большие шаги, спешил теперь, когда они уже пришли сюда. Наверное, его мучают воспоминания и страх, подумал Алун. Он шел следом и нес свет. Брин опять остановился, снова сориентировался. Потом повернулся спиной к воде и обошел вокруг дерева, большого ясеня. Прикоснулся к нему и прошел мимо. Миновал еще три дерева, затем повернул налево.

Там лежал валун, поросший мхом (зеленым), массивный. Брин положил на него ладонь и постоял так несколько мгновений. Оглянулся на Алуна. При свете факелов трудно было определить, о чем он думает. Но Алун мог догадаться.

— Почему ты его не уничтожил? — тихо спросил он, то были его первые слова в лесу.

— Не знаю, — ответил Брин. — Мне почему-то казалось, что он должен остаться у нас. Лежать здесь. Он был… очень красивый.

Он помедлил несколько секунд, потом повернулся к Алуну спиной, набрал воздуха, навалился плечом на огромный валун и толкнул. Невероятно сильный мужчина. Но ничего не произошло. Брин выпрямился, одной рукой вытер лицо.

— Я могу… — начал Алун.

— Нет, — ответил Брин. — Тогда я сделал это сам.

Двадцать пять лет назад. Молодой человек в расцвете сил, вся жизнь впереди, величайший подвиг его жизни уже совершен. То, за что его будут помнить. Он взял этот поединок на себя, опередив тех, кто по рангу мог сражаться с большим правом. Сегодня он позволил другому человеку драться вместо себя в другом поединке.

Он был гордым человеком. Алун стоял с факелами рядом с Кафалом и смотрел, как Брин снова повернулся к валуну, поплевал на ладони, уперся плечом и руками в валун, напрягая тело и ноги, зарычал от натуги, потом выкрикнул имя Джада, бога, даже здесь.

И валун при этом крике сдвинулся с места, как раз настолько, чтобы открыть углубление, и свет факелов Алуна осветил нечто лежащее там, завернутое в ткань.

Брин выпрямился, снова вытер мокрое от пота лицо сначала одним рукавом, потом другим. Выругался, но тихо, без страсти. Алун стоял на месте и ждал. Сердце его все еще сильно билось. Брин опустился на колени, взял ткань и то, что лежало в ней. Встал и пронес этот предмет на вытянутых перед собой руках на расстояние нескольких шагов из-под деревьев, мимо ясеня, на поросшее травой открытое место у освещенного звездами озера.

Он громко вскрикнул и быстро поднял руку, предостерегая. Алун, идущий следом, посмотрел мимо него. Они были здесь. Ждали. Не феи. Зеленые, парящие фигуры, которые он видел в лесу призраков.

Они были здесь, и это из-за них он оказался здесь.

Он знал теперь, кто они такие, наконец-то, и что им от него нужно.

Его попросили. Его умоляли. Вмешаться. Смертного, который умел видеть полумир, который причащался водой озера, принадлежащего царице, и занимался любовью с феей. Они должны это знать. Когда он снова вошел в лес вместе с Торкелом, а затем с Ательбертом, они пришли за ним.

Сердце его сжималось, опутанное, несущее тяжесть, казалось, многих веков. Он не знал, какое участие принимала во всем этом девушка из Эсферта (не знал, что она побывала в лесу в ту самую ночь), но она послала ему картинки, которые они хотели ему показать. Она имела к этому доступ другого рода.

И привела его сюда во второй раз.

— Они не причинят нам вреда, — тихо сказал он Брину.

— Ты знаешь, кто они такие?

— Да, — ответил Алун. — Я знаю.

Брин больше ничего не спросил. То ли не хотел знать, то ли, что более вероятно, из учтивости оставил это Алуну.

Алун сказал:

— Если ты дашь мне меч, то, думаю, тебе следует взять Кафала и уйти. Тебе нет нужды оставаться вместе со мной.

— Нет, есть, — возразил Брин.

Невероятно гордый, всю жизнь. Один человек умер, взяв на себя его поединок сегодня вечером. Брин развернул ткань, которая столько лет окутывала этот предмет, и Алун, подойдя ближе с двумя факелами, увидел маленький, усыпанный драгоценными камнями меч Вольгана, который тот захватил во время налета на Кампьерес и носил как талисман до того дня, когда погиб в Льюэрте у моря.

Человек, убивший его, протянул меч Алуну. Алун отдал ему факел, взял меч, отдал Брину второй факел. Поднес клинок к глазам, чтобы посмотреть на него. Он сделан из серебра, меч Сигура Вольгансона. Не из железа. Он узнал об этом от девушки.

Со стороны зеленых фигур, собравшихся там, донесся какой-то звук. Их было двадцать или около того. Пронзительный звук, похожий на вой ветра в листве, только более высокий. Его охватила печаль. Привычное чувство для сингаэлей.

— Ты уверен, что хочешь остаться?

Брин кивнул.

— Тебе не стоит оставаться здесь одному.

Ему этого не хотелось. Это правда. Но все же.

— Я думаю… мне не дали разрешения это сделать. Я не надеюсь остаться в живых. Твоя жена сказала…

— Я знаю, что она сказала. Я тебя одного не оставлю. Мы будем свидетелями, Кафал и я.

Алун огляделся кругом. Одна из зеленых фигур придвинулась ближе. Они были почти человеческими, только как будто слегка искаженными временем и обстоятельствами. Теперь он знал, кто они такие. Кем они были прежде.

Брин отступил назад, к окружающим их деревьям, вместе с факелами. Пес молчал, хотя мог зарычать. Он рычал в лесу духов, вспомнил Алун. Что-то изменилось.

— Ты этого действительно хочешь? — спросил он. На этот раз не у человека. Брин теперь стоял у него за спиной. Он держал серебряный меч и обращался к зеленому созданию, которое приблизилось. Они находились на поляне у озера царицы фей, в ночь, когда не взойдут луны. В такие ночи бродят души, так говорится в древних легендах.

Никакого ответа, высказанного вслух ответа. Он представления не имел, могут ли они говорить на каком-то из языков, известных ему. Но фигура подплыла еще ближе (медленно, чтобы не напугать, не вызвать страх, так ему показалось) и опустилась на колени на темную траву перед ним.

Он услышал, как Брин, стоящий сзади, издал какой-то звук (начало молитвы), затем сдержался. Он только что осознал, подумал Алун, что должно произойти, хотя и не понял почему. Алун знал почему.

Он об этом не просил. Он только отправился из дома на север, однажды ясным утром, в конце весны, вместе с братом, и любимым кузеном, и с друзьями, чтобы угнать скот, как делали все юноши сингаэлей еще с тех времен, когда начинались все песни. Кажется, он въехал в другую, более древнюю историю.