Игорь Шенгальц - Земля обреченная

— Не совсем. Как только мы попадем в прошлое, и я выпью линии твоего мира, я погибну там, ведь это слишком много, даже для меня. Но ты не бойся, я давно уже хочу узнать, что будет дальше. Я просто перестану существовать. Парадокса не будет. Твой мир останется закрыт для Королевств. У прежнего хозяина я просто исчезну. Время едино. Дальше ему придется учиться жить без меня, а значит, у твоих друзей в империи есть все шансы на победу, ведь я всегда был его главным оружием. Так что ты решил? Согласен или нет?

— Согласен, — сказал я, вспоминая в последний раз Киру. — Действуй!

Вокруг все исчезло, испарилось, мир пропал, небо пропало, не было вокруг ничего, и даже пустоты не было. Ни границ, ни времени, ни чувств, ни эмоций! Ни меня…

А потом все вернулось.

Я стоял посреди шумного города. Вокруг шли толпы людей, ехали сотни машин, все было так знакомо и так непривычно, что я даже растерялся.

— Смотри, — сказал Камень. — Это прорастают линии жизни! Я помогу тебе их увидеть!

И я увидел. Через все небо проходили разноцветные лучи, сходясь в одну точку где-то совсем неподалеку. Сердце Мира!

— Торопись, — сказал Камень. — Времени мало! Моих сил надолго не хватит. Ты должен доставить меня в точку пересечения!

Я побежал. Все вокруг было таким знакомым, таким родным, но я видел лишь лицо Киры, ее улыбку, ее глаза, слышал ее смех…

— Здесь! — приказал Камень. — Положи меня на землю и смотри, что будет! И прощай, мой хозяин!

— Прощай, Камень!

Я положил его туда, куда он попросил, и отошел на шаг в сторону.

Несколько мгновений ничего не происходило, а потом внезапно из Камня вырвался ураган огня. Он ударил вверх и сошелся с цветными лучами. Огонь пожирал их, один за другим. Лучи пытались уклоняться, даже, наверное, сопротивляться, но все было бесполезно. Огонь был сильнее.

Потом все кончилось.

Камень внезапно побелел, раскаляясь изнутри, и вдруг исчез, без взрыва — просто испарился, будто его и не было.

Я посмотрел на небо. Оно было синим-синим. Маленькие кудрявые облачка неслись куда-то по своим делам. Вдалеке виднелся след от пролетевшего реактивного самолета. Небо было спокойным. Линии жизни пропали.

Тогда я сел на асфальт и заплакал.

Эпилог

— День сегодня хороший! — сказал Димка. — И новости все такие позитивные, что прямо радостно!

— Ура! — отозвалась Ольга. — Будем это дело отмечать!

— Тебе бы только что-нибудь отмечать! Дай тебе волю, ты бы гуляла от заката до рассвета!

— А разве это плохо? — удивилась Ольга. — Ведь мы живем и должны это чувствовать!

Я одним глотком допил уже остывший кофе и поднялся с кресла.

— Ты куда сегодня? — спросил Димка.

— Надо в три места заехать, сначала к строителям, потом еще два клиента намечаются!

— К вечеру будешь?

— Постараюсь, — кивнул я.

Жара стояла эти дни невыносимая. Ехать никуда не хотелось, но работа есть работа.

В Троицк я переехал недавно, сам не понимая причины своего поступка. Просто внезапно мне этого сильно захотелось, и я решил поддаться внутреннему голосу. Димка помог устроиться на работу, так что надо было постараться в ближайшее время зарекомендовать себя с лучшей стороны, а значит, работать приходилось много.

С первыми заказчиками я управился довольно быстро и к обеду уже вышел из их офиса. Надо было перекусить где-то, и я выбрал небольшое кафе в центре. Кормили там вкусно, и цены не кусались. Припарковаться получилось удачно — обычно в это время свободного места не найти, и совсем неподалеку от кафе.

Я решил срезать дорогу, пройдя дворами, но тут же об этом пожалел. Только зайдя под арку, я увидел впереди двоих, в спортивных костюмах, лысых и с явно неблагожелательными намерениями.

Я было развернулся, но там уже стояли еще двое, неприятно улыбаясь. Ловушка! И ни туда, и ни сюда. На милицию надежды не было, меня явно успеют ограбить раньше, чем она появится.

Пацан, прикурить не будет? — спросил один из гоп-стопщиков, вплотную приблизившись ко мне.

— Не курю, — ответил я, автоматически нащупав в кармане зажигалку.

— А мелочи не будет? Нам на пиво не хватает!

— Денег с собой нет!

Бандит улыбнулся.

— А мы проверим щас, да?

Сзади меня тут же схватили за локти так, что пошевелиться я уже не мог. Первый гопник, с золотым зубом во рту, по-хозяйски протянул руку к карману моего пиджака. Второй ухмылялся.

Что-то словно переключилось у меня в голове. Я будто смотрел на картинку со стороны.

Резко мотнув головой, попал одному из гопников в лицо, отчего руки мои сразу освободились. Золотозубому пнул в пах с такой силой, что его откинуло назад. Он жалобно завыл, катаясь по земле, но встать даже не пытался. Потомство производить у него, скорее всего, больше возможности не будет.

Двое других метнулись ко мне: один сзади, второй спереди, но я стремительным движением ударил переднего в кадык и, кажется, убил его на месте, а второму на противоходе вывернул руку, на землю упал нож-бабочка, и, глядя ему прямо в глаза, ударил в область сердца. Я отчего-то знал, что удар этот смертелен. Гопник рухнул рядом со своим ножом и больше не шевелился.

Я, не задумываясь ни на минуту, прыгнул на третьего, которой уже слегка оправился от моего удара затылком в лицо. Нос у него, по-видимому, был сломан. Он дико взглянул на меня и хотел было бежать, но я пнул его по ногам, и он упал. Я наклонился и одним движением свернул ему шею, а потом неспешно подошел к последнему, свежекастрированному бандиту.

— Жить хочешь! — сказал я, скорее утверждая, чем спрашивая.

— Хочу, — золотозубый смотрел на меня завороженно. Даже боль в паху на время словно отпустила его.

— Нельзя тебе жить, понимаешь? Ты людям плохо делаешь! Таким жить просто нельзя!

Он не понимал, но я этого и не ожидал. Я подобрал валявшийся рядом нож и повертел его в руках.

Золотозубый каким-то невероятным усилием воли поднялся на ноги и кинулся на меня. Я встретил его с улыбкой. Нож вонзился ему точно в солнечное сплетение. Гопник упал. Все было кончено.

Я вытащил из кармана носовой платок, обтер отпечатки с рукояти ножа и, насвистывая легкую мелодию, пошел по своим делам.

Я даже не понял, как я все проделал. У меня получилось словно само собой, будто я умел это всю жизнь. И не чувствовал я ничего, кроме удовлетворения.

Наверное, это было жестоко, но я так не считал. Если ты выходишь грабить на большую дорогу, будь готов получить пулю. Это было честно. Со мной бы они церемониться не стали. Вряд ли меня хотели убить. Нет, просто ограбили бы и, возможно, избили. Все вокруг так привыкли к подобным ситуациям, что посочувствовали бы мне немного, но особо произошедшему не удивился бы никто. Обыденность! Только вот я почему-то так больше не считал.